Таким же оказался и третий номер журнала. Первого в библиотеке не было.
Очень долго и очень настойчиво уговаривал я Клару Борисовну подарить мне оба этих журнала. Я ссылался на то, что за все годы существования библиотеки ни одна живая душа, включая такого высокого специалиста как заведующая библиотекой, не только не затребовала, но даже не наткнулась на этот журнал, о чем свидетельствовали формуляры.
В конце концов, Клара Борисовна согласилась, потребовав, чтобы я провел в библиотеке литературный вечер. Так я стал владельцем двух уникальных книг.
Около двадцати лет я настойчиво разыскивал первую книгу. Даже в Центральной медицинской библиотеке в Киеве ее не было. Даже в библиографических справочниках она не значилась.
Однажды во время выпивки в веселой компании я прочитал стихотворение из этого журнала:
«К вопросу о гипертрофии простаты»
(Философские размышления простатика)
«Все течет?»… Оно, конечно,Философия наука…Почему же, многогрешный,Я терплю такую муку?Тужусь, маюсь, жмусь… И что же?Не течет и не течет…Так, философы, не гожеНадувать честной народ.
Может быть, среди присутствовавших находились простатики, которые, в отличие от меня, увидели в этом восьмистишии не только юмор и литературные достоинства, но и философский вопль страдальца. Меня стали расспрашивать об источнике этого стихотворения. И я с удовольствием рассказал описанную здесь историю. Затем я прочитал еще несколько стихотворений, опубликованных в этом журнале.
Присутствовавшая на выпивке врач-рентгенолог сказала, что в библиотеке ее отца, старого врача, она видела первую книгу этого журнала, но не имела представления о существовании еще двух.
Непросто и нескоро я стал обладателем полного комплекта «Не нового хирургического архива».
Иногда, слыша от коллег или пациентов весьма распространенную аттестацию врача «это не врач, а сапожник», я заглядывал в «Не новый хирургический архив» и среди остроумных протоколов съездов хирургов находил соответствующую запись:
«Профессор Двугубов выступил с докладом, носившим отчасти исторический характер, отчасти бросавший свет на смежные с ортопедией области. Докладчик подробно остановился на колодке и каблуке. Оказывается, по последним данным науки, что каблук „родился“ всего только 300 лет тому назад. Ходили ли раньше без обуви вообще или обувь была без каблуков, из доклада осталось не видно. Далее обнаружилось, что в устройстве колодки большую роль сыграли представители медицины вообще и ортопедии — в частности. Колодку предложил марбурский врач Вейнер. А швейцарский врач внес поправку в конструкцию колодок. Таким образом, несомненно доказана тесная связь медицины с сапожным искусством. Если широкие массы, наблюдая некоторых врачей, давно отметили эту связь, то это только лишний раз подтверждает положение, что эмпиризм всегда идет впереди научного обоснования».
Зло по отношению к докладчику? В свое время я не поленился прочитать не юмористические, а настоящие протоколы данного съезда хирургов. По складу своего характера я написал бы более зло.
Всякий книголюб легко представит себе мои чувства, когда, уезжая в Израиль, я не имел права взять с собой «Не новый хирургический архив» как и многие ценные, дорогие для меня книги, как и рукописи моих ещё не опубликованных работ, как и весь архив. К счастью, после развала «великого могучего» полный комплект журнала вернулся к своему владельцу. Увы, единственный из многого.
Критика врачей в журнале, порой весьма острая, не унижала медиков в глазах пациентов, существующих и потенциальных. Журнал был предназначен только для врачебной аудитории. К сожалению, принцип этот не всегда соблюдается врачами. Я уже рассказал о профессоре-дерматологе и его эскападе, на которую и я отреагировал не весьма любезно.
И ещё одна история.
Старый врач всё реже бывал в хорошем настроении. У жены нет зимнего пальто. Полученная недавно трехкомнатная квартирка стала ещё теснее после рождения внука. А что будет, когда и вторая дочь выйдет замуж? В отделении появились два новых врача, кандидаты наук. Их ещё не было на свете, когда он окончил университет. И вот пожалуйста, больные потянулись к ним, а не к нему, опытнейшему врачу. Его тоже всегда считали талантливым и перспективным. И диссертацию он мог защитить. Но так уж сложилось. Быт. Война. И снова быт. А тут ещё этот нудный больной со своими жалобами.
— Что вы принимали?
Больной подробно перечислил все лекарства.
— Какой идиот это все назначил?
— Вы, доктор.
Однажды вечером позвонила мне профессор Динабург и, смеясь, рассказала, что сегодня она привезла в кабинет рентгенотерапии свою подругу именно в тот момент, когда рентген-лаборант читал направление, врученное ему моим пациентом.
Обычно большие дозы облучения назначают для уничтожения злокачественных клеток. Но зачем большие дозы в случаях, в которых лучевая терапия должна только стимулировать, нормализовать деятельность клеток и тканей? Я прочитал очень убедительную статью на эту тему с весьма солидным статистическим материалом и в направлении, выданном больному, написал 10–15 рентген, а не 100–150, как назначали обычно. Лаборант прочитал выданное мною направление и спросил больного:
— Какой идиот вам это написал?
— Доктор Деген.
Рентген-лаборант несколько смутился. Профессор Динабург, услышав мою фамилию, взяла направление, прочла его и тут же вручила рентген-лаборанту свое.
— Можете себе представить его физиономию, — сказала Анна Давидовна, — когда и в моем направлении он прочитал 10–15 рентген. Оскар дал мне просмотреть ту статью. Так мы с вами попали в компанию идиотов.
К сожалению, сейчас все чаще приходится слышать неуважительное отношение к коллегам, высказываемое пациентам, чтобы подчеркнуть свое превосходство.
Реклама и ценители
В Израиле мне пришлось столкнуться с еще одним нарушением врачебной этики, с нарушением клятвы Гиппократа. Врачи берут гонорар у своих коллег.
Моя старая знакомая врач-педиатр, страдающая тяжелым заболеванием, с трудом облегчаемым обычными средствами, клюнула на рекламу шарлатана, врача, тоже приехавшего из Советского Союза. Он содрал с нее значительную сумму денег, не имея даже минимального представления о ее заболевании. Но более того. Он не только не помог ей, а значительно ухудшил состояние. Он мог бы хоть в малейшей мере компенсировать причиненный ущерб, возвратив деньги. Но даже этого он не сделал. А на то, что пациентка врач, что он нарушил клятву Гиппократа, ему в высшей мере наплевать. Он не заслуживает прощения, даже если бы помог.
Относительно недавно больничные кассы установили небольшую плату, которую надо вручить врачу при посещении. Кстати, почти через два-три дня медицинский персонал освободили от этого. Но именно в день установления платы я обратился к врачу-окулисту, время от времени проверяющей у меня внутриглазное давление и подписывающей анкету для продления прав на вождение автомобиля.
Следует заметить, что и раньше окулист не вызывала у меня особых симпатий. Неприветливая, угрюмая. На стенах кабинета в шикарных рамах сертификаты об участии в различных симпозиумах и конгрессах (а почему бы в них не участвовать? Деньги за это удовольствие списываются с налога). Мне лично не нравится даже такая вполне допустимая реклама. Больной, увидев сертификаты в рамках, может представить себе своего врача на этаком пьедестале, что укрепляет его веру во врача, следовательно является дополнительным психологическим фактором, способствующим выздоровлению. Я это понимаю. А то, что не приемлю — элемент моего плохого характера.
Но о враче-окулисте. Хоть она не нравилась мне и не производила впечатления настоящего специалиста или хотя бы интеллигентного человека, я не уходил к другому врачу, во-первых, потому, что было как-то неудобно, во-вторых, какой там большой специалист нужен для измерения внутриглазного давления и подписи анкеты! Но она потребовала у меня плату. Пустяк. Сумма настолько ничтожная, что даже под микроскопом не заметна в нашем бюджете. И все же я напомнил ей о клятве Гиппократа. Она возмутилась и ответила, что Гиппократ жил две тысячи лет назад (я уточнил: две тысячи четыреста), а сейчас конец двадцатого века. Я сказал ей: «Прощайте» и покинул кабинет.
Обратился к другому врачу. Не выбирал. Но случайно попал к специалисту высочайшей квалификации, образованному и очень деликатному человеку. В Израиль он приехал из Южной Африки. Ортодоксально религиозному еврею с черной ермолкой здесь жить комфортнее. Этот врач почему-то не упомянул мне о необходимости мизерной платы.
Я уже говорил, что прослеживается определенная корреляция между личностью врача и его врачебными качествами. Наблюдая это в течение многих лет, ни разу не заметил исключения.
