1828
ЭПИЛОГ
Так певал без принужденья,Как на ветке соловей,Я живые впечатленьяПолной юности моей.Счастлив другом, милой девыВсе искал душою я,И любви моей напевыДолго кликали тебя.
1828
РУССКАЯ ПЕСНЯ (П’о небу)
П’о небуТучи гром’овые ходят;П’о полюПули турецкие свищут.Молодцу льГрома и пули бояться?Что же онГолову клонит да плачет?БедномуЖаль не себя, горемыки,Жаль емуДушечку красной девицы!ДевушкуГрозный отец принуждает,КраснуюЖалобно матушка молит:«Дитятко!Выдь за богатого замуж!Милое,Верь, и не вспомнишь солдата!»
1828 или 1829
ОТСТАВНОЙ СОЛДАТ
(Русская идилия)
С о л д а т
Нет, не звезда мне из лесу светила:Как звездочка, манил меня час целыйОгонь ваш, братцы! Кашицу себеДля ужина варите! Хлеб да соль!
П а с т у х и
Спасибо, служба! Хлеба кушать.
С о л д а т
Быть так,Благодарю вас. Я устал порядком!Ну, костыли мои, вам роздых! РядомЯ на траву вас положу и подлеПрисяду сам. Да, верст пятнадцатьУшел я в вечер.
1-ы й п а с т у х
А идешь откуда?
С о л д а т
А из Литвы, из Виленской больницы.Вот так из матушки России ладноМы выгнали гостей незванных, — яНа первой заграничной перестрелке,Беда такая, без ноги остался!Товарищи меня стащили в Вильну;С год лекаря и тем и сем лечилиИ вот таким, злодеи, отпустили.Теперь на костылях бреду кой-какНа родину, за Курск, к жене и сестрам.
2-й п а с т у х
На руку, обопрись! Да не сюда,А на тулуп раскинутый ложися!
С о л д а т
Спасибо, друг, господь тебе заплатит! -Ах, братцы! Что за рай земной у васПод Курском! В этот вечер словно чудомПомолодел я, вволю надышавшисьТеплом и запахом целебным! Любо,Легко мне в воздухе родном, как рыбкеВ реке студеной! В царствах многих был я!Попробовал везде весны и лета!В иных краях земля благоухает,Как в светлый праздник ручка генеральши -И дорого, и чудно, да не мило,Не так, как тут! Здесь целым телом дышишь,Здесь все суставчики в себя впиваютПростой, но сладкий, теплый воздух; словом,Здесь нежишься, как в бане старый бар!И спать не хочется! Играл бы всеДо солнышка в девичьем хороводе.
3-й п а с т у х
И мы б, земляк играть не отказались!Да лих нельзя! Село далеко! Стадо жПокинуть без присмотра, положившисьЛишь на собак, опасно, сам ты знаешь!Как быть! Но вот и кашица поспела!Перекрестяся, примемся за ужин.А после, если спать тебя не клонит,То расскажи нам (говоришь ты складно)Про старое свое житье-бытье!Я чай, везде бывал ты, все видал!И домовых, и водяных, и леших,И маленьких людей, живущих там,Где край земли сошелся с краем неба,Где можно в облако любое вбитьКрючок иль гвоздь и свой кафтан повесить.
С о л д а т
Вздор мелишь, малый! Уши вянут! Полно!Старухи врут вам, греясь на печи,А вы им верите! Какие чертиКрещеному солдату захотятПредставиться? Да ныне человекЛукавей беса! Нет, другое чудоЯ видел, и не в ночь до петухов,Но днем оно пред нами совершилось!Вы слышали ль, как заступился БогЗа православную державу нашу,Как сжалился он над Москвой горящей,Над бедною землею, не посевом,А вражьими ватагами покрытой -И раннюю зиму послал нам в помощь,Зиму с морозами, какие толькоВ Николин день да около КрещеньяТрещат и з’а щеки и уши щиплют?Свежо нам стало, а французам туго!И жалко и смешно их даже вспомнить!Окутались от стужи чем могли,Кто шитой душегрейкой, кто лохмотьем,Кто ризою поповской, кто рогожей,Убрались все, как святочные хари,И ну бежать скорее от Москвы!Недалеко ушли же. На дорогеМороз схватил их и заставил ждатьДня судного на месте преступленья:У Божьей церкви, ими оскверненной,В разграбленном амбаре, у села,Сожженного их буйством! — Мы, бывало,Окончив трудный переход, сидим,Как здесь, вокруг огня и варим щи,А около лежат, как это стадо,Замерзлые французы. Как лежат!Когда б не лица их и не молчанье,Подумал бы, живые на бивакеКомедию ломают. Тот уткнулсяВ костер горящий головой, тот лошадьВзвалил, как шубу на себя, другойЕе копыта гложет; те ж, как братья,Обняли крепко и друг в друга зубыВонзили, как враги!
П а с т у х и
Ух! Страшно, страшно!
С о л д а т
А между тем курьерский колокольчик,Вот как теперь, и там гремит, и тамПрозвякнет на морозе; отовсюдуВезут известья о победах в ПитерИ в обгорелую Москву.
1-й п а с т у х
Э, братцы,Смотрите, вот и к нам тележка скачет,И офицер про что-то ямщикуКричит, ямщик уж держит лошадей;Не спросят ли о чем нас?
С о л д а т
ПомогиМне встать: солдату вытянуться надо…
О ф и ц е р
(подъехав)
Огня, ребята, закурить мне трубку!
С о л д а т
В минуту, ваше благородье!
О ф и ц е р
Ба!Товарищ, как ты здесь?
С о л д а т
К жене и сестрамДомой тащутся, ваше благородие!За рану в чистую уволен!
О ф и ц е р
С богом!Снеси ж к своим хорошее известье:Мы кончили войну в столице вражьей,В Париже русские отмстили честноПожар московский! Ну, прости, товарищ!
С о л д а т
Прощенья просим, ваше благородье!
Офицер уезжает.
Благословение Господне с намиОтныне и вовеки буди! Вот какГосподь утешил матушку Россию!Молитесь, братцы, Божьи чудесаНе совершаются ль пред нами явно!
<1829>
ИЗОБРЕТЕНИЕ ВАЯНИЯ
(Идиллия)
(Посвящается В. И. Григоровичу)
«В кущу ко мне, пастухи и пастушки, в кущу скорее,Старцы и жены, годами согбенные, к чуду вас кличу!Боги благие меня, презренного девой жестокой,Дивно возвысили! Слабые взоры мои усладилисьСветлым небесным виденьем! Персты мои совершили,Смертные, дело бессмертное! Зов мой услышав, бегитеВ кущу ко мне, пастухи и пастушки! В кущу скорее,Старцы и жены, годами согбенные! К чуду вас кличу!»
Так по холмам и долинам бегал и голосом звонкимКликал мирно пасущих стада пастухов ионийскихЛикидас юный, из розовой глины творивший искусноЧаши, амфоры и урны печальные, именем славный,Пламенным сердцем несчастный! Любовь без раздела — несчастье!Ликидас, всеми любимый, был презрен единой пастушкой,Злою Харитой, которою он безрассудно пленился!
— Образ Хариты! Харита живая! Харита из глины! -Разом вскричали вбежавшие в кущу. Крики слилисяВ радостный вой, восходящий до неба, и в узкие двери,Словно река, пастухи потекли, толпа за толпою.«Други, раздайтесь! — им Ликидас молвил. — Так, образ Хариты,Девы жестокой, вы видите! Боги сей подвиг великийМне помогли совершить и глину простую в небесныйОблик одели, но в прочности ей отказали. Раздайтесь,Други, молю вас! Может иной, в тесноте продираясь,Вдруг без намеренья ринуться прямо на лик сей и глинуСмять и меня еще в злейшую долю повергнуть! Садитесь,Крайние, вы же все замолчите, вам чудо скажу я!
Много дней и ночей, томим безнадежной любовью,Сна не знал я, пищи не брал и дела не делал.Словно призрак печальный, людей убегая, блуждал яВдоль по пустынному брегу морскому; слушал стенаньеВолн и им отвечал неутешным рыданьем. НынчеНочью — как и когда, не припомню — упал на песок я,Кто-то плечо мое тронул, и будит меня и приятноНа ухо шепчет: «Ликидас, встань! Подкрепи себя пищей,В кущу иди и за дело примися! Что сотворишь ты,Вечной Киприде в дар принеси: уврачует богиняСердце недужное!» Взоры я поднял — напрасно. Поднялся -Нет никого ни вблизи, ни вдали. Но советы благиеВ сердце запали послушное: в кущу иду я и глинуМну и, мягкий кусок отделивши, на круг повергаю;Сел я, не зная, что делать; по глыбе послушной без мыслейПальцы блуждают, глаза не смотрят за ними, а сердце -Сердце далеко, на гордость Хариты, несчастное, ропщет!Вдруг, как лучом неожиданным в бурю, меня поразилоЧто-то знакомое, я встрепенулся, и сердце забилось.Боги! на глине вижу я очерк прямой и чудесныйЛба и носа прекрасной Хариты, дивно похожий!Вижу: и кудри густые, кругом завиваясь, повисли;Место для глаз уж назначено, пальцы ж трудятся добратьсяВ мякоти чудной до уст говорливых! С этого мигаЯ не знаю, что было со мною! Пламя, не сердце,Билось во мне, и не в персях, а в целом разлитое теле,С темя до ног! И руки мои, и тело, и куща,Дивно блистая, вертелись! Лишь помню: прекрасный младенецСтрелкой златою по глине сверкал, предавая то гордостьСветлому лбу, то понятливость взгляду, то роскошь ланитам.Кончил улыбкой, улыбкой заманчиво-сладкой! Свершилось!С места восстал я, закрыл рукою глаза, а другоюКудри свои захватил и подернул: хотел я скорееБоль почувствовать, все ли живу я, узнать! — «СовершилосьСмертным бессмертное! — голос священный внезапно раздался. -
Эрмий, раскуй Промефея! Старец, утешься меж славныхТен`ей! Небесный огонь не вотще похищен был тобою!Пользой твое святотатство изгладилось! Ты же, мгновенной,Бренной красе даровавший бессмертье, взгляни, как потомкамПоздним твоим представятся боги в нетленном сияньи,Камень простой искусством твоим оживить в их подобьи,Смертных красой восхищать и о Зевсе глаголать!»
Где я? Стрела прорезала небо. Олимп предо мною!Феб-Апполон, это ты, это ты! Тетива еще стонет,Взор за стрелой еще следует, славой чело и ланитыБлещут; лишь длань успокоилась, смерть со стрелою пустивши!Мне ли пред вами стоять, о бессмертные боги! КолениГнутся, паду! Тебе я свой лик подношу, Киферея,Дивно из моря исшедшая в радость бессмертным и смертным!Слепну! Узрел я Зевса с Горгоной на длани могучей!Кудри, как полные грозды, венчают главу золотую,В легком наклоне покрывшую вечный Олимп и всю землю!»
<1829>
