То, что написано на их официальных сайтах, – абсолютная неправда, все отзывы и вся информация – ложь. Это самые настоящие раб-центры. То, что там делают с наркозависимыми людьми, действительно ужасно.
Зависимость от секты похожа на наркотическую, а сектомафия – на наркомафию. Секты и наркомафия в равной степени пользуются неблагоприятным психологическим состоянием человека. Скрывают страшную правду о жутких последствиях пребывания в секте.
Есть информация, что адепты секты заканчивали жизнь самоубийством, они и их родственники писали завещания в пользу секты. Такие центры открываются просто для того, чтобы подавить волю человека и контролировать его мысли, чувства и поведение. Члены секты превращаются в рабов, лишенных друзей, близких, личного имущества – всего того, что необходимо человеку для нормального существования.
Методики манипуляции сознанием приводят к различным психическим заболеваниям, раздвоению и разрушению личности. Адепты секты просто сходят с ума, становятся шизофрениками. Безвольным, наркозависимым человеком секте легче управлять. Он всячески стремится порвать с наркотиками, и ему говорят: ты победишь наркоманию, если будешь делать то, что мы скажем. И он готов выполнять все приказы, лишь бы остаться в этой общине. Поэтому с выбором центра реабилитации нужно быть предельно осторожным.
Глава 8
Я очнулась на берегу. Рядом со мной сидел незнакомый мужчина и внимательно смотрел на меня.
– Ну что, очнулась, утопленница?
– Что со мной произошло?
– Ничего страшного, за исключением того, что ты топиться собралась?
– Ты меня спас?
– Конечно.
– Кто тебя просил? Зачем ты это сделал?
– Как зачем? Чтобы ты осталась жива…
– А кто сказал, что я хочу жить?
– Послушай, ты сумасшедшая?
– Я не сумасшедшая! Это ты, придурок, лезешь, куда не просят!
Я приподнялась, уткнулась мужчине в плечо и заревела. Он взял меня на руки и понёс в прибрежное кафе, посадил на диван, закутал в плед, зажёг свечу, заказал вина.
– Что с тобой происходит? – участливо спросил он.
– Жить не хочу…
– Почему?
– Если скажу, ты от меня сбежишь.
– Я разве похож на придурка, который может испугаться и сбежать от такой интересной женщины, как ты?
– Но ты же не знаешь, что я хочу тебе сказать?
– Да хоть что говори.
– У меня дочь страдает наркотической зависимостью, – дрогнувшим голосом произнесла я и прикусила губу до крови. – У меня дочь – наркоманка. Понимаешь?
– Понимаю.
– Ну и почему ты не ушел?
– А зачем? Ты разве прокажённая?
– А разве нет?
– Для меня – нет. Я понял, что у тебя болеет ребёнок, но не очень понимаю, при чём тут ты.
– Как это при чём? Ты представь, я породила асоциальное чудовище, опасное для жизни нормальных людей?!
– Нет. Я уверен: ты родила прекрасную девочку, просто её убили наркотики, а борьба с ними бесполезна. При чём тут ты? Это наркотики. Они ломают любого и превращают в животное. Чудовище, о котором ты говоришь, не имеет ничего общего с доброй и светлой девочкой, которую ты родила много лет назад. Чтобы тебе было легче, можешь представить, что твоей дочки не стало, а то, с чем тебе сейчас приходится иметь дело, – фантом. В жизни любого может случиться всё что угодно. Никто не застрахован от бед и несчастий, но в твоём случае мне совершенно непонятно, почему ты поставила на себе клеймо и развила кучу комплексов. Почему решила, что если у тебя больна дочь, то ты – человек второго сорта? Разве ты не имеешь права на личную жизнь? Почему полностью растворилась в своём горе и пустила жизнь под откос? Вернись! Ты нужна здесь!
Этой ночью я сидела, закутанная в плед, уткнувшись головой в грудь совершенно незнакомого человека, пила вино и откровенничала, через какой ад мне пришлось пройти. Странно, я рассказывала ему такое, о чём вообще никогда никому не говорила. Впервые в жизни мне захотелось выговориться…
Я понимала, что это абсолютно чужой для меня человек, я даже имени его не знала, но рядом с ним было так тепло, что я почему-то ему верила. Странно, я уже давно не испытывала такого чувства.
Я поведала, в каком кошмаре прожила эти три года. Особенно последний год. В безумном желании вернуть своего ребёнка я просто сошла с ума и стала жить только этой идеей. Я рассказала, как одно время в моей голове что-то повернулось, я бросила всё и ушла в монастырь. Прожила там отшельницей какое-то время в надежде найти ответы на многочисленные вопросы, ведь вопросов последнее время было гораздо больше, чем ответов…
В монастыре я смогла немного восстановить свою душевную гармонию и двинулась дальше. Я ездила по церквям и монастырям. Забиралась в самые дальние уголки страны, молилась, исповедовалась, причащалась. Мне говорили, что нужно смириться и ждать, всё обязательно наладится. Пройдёт время…
Время шло, но становилось только хуже. Я доходила до полного безумия и летала с одного конца света на другой, от одного монастыря к другому, от одной иконы к другой… Но вовремя остановилась.
– Я потеряла почти всех друзей, – призналась я незнакомцу. – Ведь с друзьями нужно поддерживать отношения и хоть изредка встречаться, а этого позволить я себе не могу. Не представляла, как радоваться, делать вид, что всё хорошо, говорить на отвлечённые темы, когда дочь умирает от наркотиков. Я рассталась с близким мне человеком, несмотря на его уговоры и недовольство. Мне казалось, я не имею права на личную жизнь. Да и о какой личной жизни может идти речь, когда Вера серьёзно больна? Я отсекала всё и всех, только бы не мешали мне в этой борьбе, не крали моё время, которое всецело принадлежало только дочери… Близкий человек попытался меня вернуть, но его попытки вызывали только раздражение. Мне казалось, он пытается украсть время, которое я должна потратить на своего ребёнка. Вера серьёзно больна, и я не имею права думать о чём-то ещё, кроме её болезни. Я не имею права тратить своё время на кого-то ещё, кроме неё.
– Ты попала в самую настоящую созависимость.
– Но тогда я этого не понимала и даже не хотела понимать. Помню, как забирала дочь в очередной раз из больницы. Тогда она ещё умела врать и хитрить. Я ей верила. Сейчас она уже не умеет это делать и у неё нет эмоций. А тогда… Я забирала Веру из больницы и свято верила: теперь всё позади, мы обязательно начнём новую жизнь, самое страшное в прошлом. На завтра у нас уже были куплены билеты в Рим, чтобы дочь не успела встретиться со своими друзьями-наркоманами, которые впились в неё как клещи и ждали её возвращения. Я привезла дочку домой, а вечером она ушла на встречу с друзьями, хотя обещала, что с ними покончено. Что я только не делала, чтобы её удержать… Стояла перед ней на коленях, плакала, уговаривала не ходить. Легла у порога, но дочь перешагнула через меня и ушла.
Я вспомнила, что незадолго до этого рассталась со своей близкой подругой, которая, видя мои страдания и понимая, что я медленно схожу с ума, сказала:
– Куда ты её везёшь? Зачем? Ты с ней там только намучаешься… Когда же ты поймёшь – уже ничего не изменится! Не выйдет из неё человека. Не будет она такой, как прежде. Остановись в этом безумии! Ты уже и так позабыла про себя… Если этого не поймёшь, уйдёшь раньше, чем она. Подумай о своих близких, ты им нужна. Как они будут без тебя? Как мы все будем без тебя? Подумай о нас!
– А кто подумает о моей дочери? – ответила я.
– Хватит о ней думать. Пусть сама мозги напрягает. А если уже нечем думать, это её проблемы.
– Но ведь Вера моя дочь…
– Она – твоя убийца, – заявила подруга. – Живьём отправляет тебя на тот свет. Поскорее бы это закончилось. Лучше ты один раз отрыдаешь, чем будешь плакать всю жизнь. Больно смотреть, во что тебя превратило это чудовище.
Этих слов было достаточно, чтобы вычеркнуть подругу, с которой нас связывают годы, из моей жизни. Казалось, она не в силах понять мою беду и непосильное горе. Она всё понимала. Просто не хотела, чтобы я умерла раньше времени.
– Так ты свозила дочь в Рим? – поинтересовался мой спаситель.
– Свозила. Только подруга оказалась права. Это выброшенные время и деньги. Дочь вернулась под утро, незадолго до того, как нужно было уезжать в аэропорт. Заглянув в её глаза, я поняла: она опять употребляла и… но что я могла поделать. В аэропорт мы ехали молча. А в Риме у неё началась ломка. Я выхаживала её как могла и, поборов ломку, пыталась возить её по разным достопримечательностям и хоть немного отвлечь. Но ей ничего не было нужно, всё, что её интересовало, так это Интернет, чтобы пообщаться со своими торчками.
Я рассказала незнакомцу, как незадолго до этого на нервной почве у меня отказала нога. Воспалился центральный нерв, и я очень плохо ходила. Терпела жуткую боль, жила на обезболивающих. В Риме я каждый день делала сама себе уколы. Боли были такие сильные и нестерпимые, что приходилось ставить несколько уколов в день.
