не знаю.
— Получается, здесь загрузили, в агентстве разгрузили, — протянул я, потягивая через трубочку сок.
— Ну да, типа того.
— Ладно, агентство возьмём на заметку, не сомневаюсь, И.И. имеет отношение и к нему тоже.
В семь часов, решив, что сегодня мы уже ничего не высидим, засобирались домой. Прежде чем уехать, я прошёл к тому месту, где под решёткой имелась яма. Думал, после ночного инцидента её закроют. Ничего подобного! Лаз как был, так и остался.
— Разгильдяйство, но нам оно на руку.
Перед самым сном Люська зашла в мою комнату, села на кровать и стала выдерживать длинную актёрскую паузу. Этому она научилась у Дианы, та тоже была большой любительницей всевозможных пауз, которые лично меня всегда выводили из себя.
У Люськи горели глаза, она что-то задумала, ей хочется поделиться этим со мной, но она упорно продолжает испытывать моё терпение.
— И сколько будешь сверкать глазами?
— Глеб, я знаю, кто нам поможет освободить Алиску.
— Кто?!
— Тот азиат.
— Ты долго думала?
— Готова поспорить — его помощь обойдётся нам не дороже ста баксов.
— Куда клонишь?
— Да всё туда же, Глеб. Ну подумай, с какой целью азиат приехал в Москву?
— Работать.
— Вот именно! Зарабатывать деньги. И мы можем ему их предложить, от денег ещё никто не отказывался, а тем более человек, который в них нуждается. Я вот что решила…
Весь следующий день мы провели в засаде впустую, с территории никто не выходил, в проходную никто не заходил. В одиннадцать вечера пришлось ни с чем вернуться домой. Зато в среду удача нам улыбнулась, долговязый азиат вышел из проходной, потоптался на месте и отправился за продуктами.
Мы нагнали его на тропинке.
— Постойте, — крикнула Люська. — Нам надо с вами поговорить.
Азиат оказался китайцем, звали его Дэй-Донг, по-русски он говори не ахти как, но понять что к чему, при большой натяжке можно было. Правда, не всегда Дэй-Донг отвечал на наши вопросы. Сразу делал вид, что ничего не понимает, начинал улыбаться и нести какую-то околесицу на своём родном языке.
— Ты нам мозги не пудри, — лыбилась Люська. — Знаем мы вашего брата, сначала по-русски щебечите, а чуть что, сразу в несознанку, мол, ничего не понимаю, ничего не знаю.
— Что вам надо? — спрашивал китаец, поглядывая на часы.
— Скажи, что это за объект за высоким забором, там завод?
— Да-да. Нет, там работают.
— Блин. — Димон мотнул головой. — Ты по-русски можешь ответить, чем вы там занимаетесь?
— Нет-нет, я не знать что там. Я работать еду, готовить мои обязанности.
— Ты повар, что ли?
— Нет-нет, — улыбался Дэй-Донг, — Я готовить всем еду.
— Тяжёлый случай. Ты хотя бы скажи, сколько вас там, на сколько человек ты еду готовишь? — закричал я, полагая, что так Дэй-Донг быстрее меня поймёт.
— Сколько порция я готовить? Да? Пятнадцать порция каждый день. А ещё три дня начал готовить шестнадцать порция.
— Неужели для Алиски? — мы с Люськой переглянулись. — А кому ты готовишь, Дэй-Донг? Там есть охрана, их много?
— Охрана есть, да. Но им я не готовил, они еду сами берут. Свою! Я готовить только нашим работники.
— А где они едят?
— Есть комната, она маленький, как кухня для еды.
— А шестнадцатая порция для кого готовится?
— Для кого-то, — пожал плечами китаец. — Её сразу у меня забирают, и относят куда-то.
— Слушай, Дин-Дон, — начала Люська…
— Он не Дин-Дон, — я толкнул сестру в бок. — Дэй-Донг.
— Да какая разница, язык сломаешь. Отстань! — И обращаясь к китайцу, она четко проговорила: — Нам… вот нам всем, необходимо попасть к вам. Туда, за забор! Понимаешь меня?
— Да-да, я понимаешь. Но нельзя за забор. Там нет чужих.
— Но нам надо. Очень!
— Нет-нет, вас не пустить, охрана смотрит хорошо.
— А ты нам помоги, — Люська склонила голову набок, дотронувшись до локтя китайца. — Поможешь, а?
— Нет, я не могу помогать, я только еду готовить. Я не понимаю русский язык.
— Ну, ясно, — Димон выплюнул жвачку и похлопал Дэй-Донга по плечу. — Ты меня не понимать, я тебя не понимать, так? Хорошо. Тогда скажи, хочешь заработать пятьдесят баксов?
Лицо Дэй-Донга вытянулось при виде купюры, но, тем не менее, он отрицательно замотал головой.
— Нет-нет, я не могу ничего делать. Нельзя.
— А сто долларов тебя устроит?
Азиат начал озираться по сторонам.
— Нет-нет… Я просто готовить еду, я не могу…
— И ещё пятьсот рублей, — выкрикнула Люська.
Ничто человеческое не было чуждо китайцу Дэй-Донгу, и деньги вроде ещё никто не отменял, поэтому, поразмыслив немного — скорее для вида — он закивал, схватив с орлиной ловкостью три купюры. Две по пятьдесят долларов и одну пятисотку. При этом китайца начал колотить озноб. Дэй-Донг нервничал.
— Да не трясись ты, — успокаивала его Люська. — Никто не узнает, тебя не заподозрят. Ты только проведи нас на свою кухню и покажи человека, который забирает шестнадцатую порцию еды.
— Хорошо. Я сделаю вам вход, но только кто-нибудь одному. Всех трём нельзя, охрана сразу увидит.
— Пусть так, — согласился я. — Когда и где встречаемся?
— Сегодня в двенадцать вечера будет пересменка. Я выйти на проходную, ждите меня там, в стороне, чтобы охрана не заподозрила.
— Ну всё, значит, по рукам, Дэй-Донг. Мы тебя ждём.
— Да-да, в двенадцать вечера, я выйду.
— Дин-Дон, я хотела спросить, а почему ты такой высокий, у вас это семейное, да?
— Люсь, пошли, — я взял её за руку. — Дэй-Донг, не слушай её, иди по своим делам.
— И спросить уже нельзя, я никогда не видела китайцев под метр девяносто. Дим, скажи ему, пусть отпустит. Глеб, ты мне рукав растянешь!
— До вечера, — крикнул нам немного растерянный азиат.
На том мы и расстались с китайцем Дэй-Донгом, ставшим с легкой руки Люськи Дин-Доном.
…В десять минут первого,
