— Хватит трепаться! Не сумели раздобыть толь или рубероид, найдите что-то другое на крышу. Может быть, листовую жесть.
— Может быть, крышу ДМЛ-дома? — ехидно заметил Шеп, но сделал себе пометку. Затем швырнул пару пайков поджидавшим подросткам, которые подхватили их и стали откатывать тачку.
— Что еще? — спросил Шеп.
Вирджиния неожиданно превратилась в любезную хозяйку.
— О, пожалуй, все. Хотите выпить?
Норвел из вежливости пригубил чуть-чуть из бутылки, которую достала Вирджиния и называла «пайковое». Она ее выменяла на дрова у глядевшего исподлобья старика-соседа. Норвелу это пойло не нравилось. Вкус у него был такой же, как у жевательных фруктовых плиток, которые он любил. До тех пор, пока не стал их обнаруживать почти в каждом пайке. Вкус этот, однако, перекрывался горечью сорокаградусного спирта. Что ему всегда нравилось, так это пиво. Но его в Белли-Рэйв, похоже, не было совершенно.
Шеп и Вирджиния разговорились. Норвел пропускал их слова мимо ушей. Он устал, как собака. Физическая усталость была чем-то новым для него. Он никогда не ощущал ее ни в детстве, ни когда работал в «Дженерал Рикрейшенз».
Почему пустой работе сопутствует физический труд, а по-настоящему творческая, производительная — например, подготовка Дня Состязаний — связана только с умственной работой? В душе Норвел признался — его образ мышления все больше определялся жизнью в Белли-Рэйв. Как и другие, павшие духом, потерявшие надежду обитатели, он жил сегодняшним днем, не думая о завтрашнем. Паек и место, где переспать. Возможно, пройдет совсем немного времени, отметил он про себя, и он станет только подобием человека, стоящим в очереди возле стадиона «Монмаунт».
Если только не отыщет для себя какое-нибудь дело. Но чем здесь можно заняться? Работой по дому? Самое существенное уже сделано — с окон сняты доски, мусор вывезен на улицу, где пополнил груды мусора, валявшегося беспорядочно вдоль дороги. Менее неотложные работы нечего и начинать. Небольшую течь в крыше все равно не устранить — нет смолы, материалов, инструментов для починки лестницы. И нет навыков, умения.
Вдруг он возбужденно воскликнул:
— Вирджиния! Может быть, разобьем сад? Несколько фруктовых деревьев — хотя бы апельсиновых. Несколько рядов…
Вирджиния расхохоталась и долго не могла успокоиться. Даже Шеп не удержался от смеха.
— Апельсины, мой дорогой муженек, здесь не растут. Здесь вообще ничего не станет расти. Попробуй копнуть — больше полуметра мусора и черепков, затем столько же золы и цемента. Только после этого начнется настоящая почва. Но и то, почти всюду песок.
Норвел тяжело вздохнул.
— Но какое-нибудь занятие должно быть непременно.
— Можно покрасить хлам во дворе, — предложил Шеп. — Если есть желание выделиться. Я знаю, где можно достать краску.
— Красить? А почему бы и нет? — произнес Норвел. — Почему бы не привести дом в такое состояние, чтобы он выглядел пристойно?
Шеп пожал плечами.
— Как сказать. Если хотите заняться каким-нибудь бизнесом, то краска — неплохая реклама. Если же это просто для того, чтобы отвлечься — реклама ни к чему. Наоборот, вы будете выглядеть подозрительно, у людей возникнут относительно вас кое-какие мысли.
— Вы имеете в виду грабителей? — обескураживающе спросил Норвел.
Вирджиния протянула руку к «пайковому».
— Бред! — воскликнула она и сделала затяжной глоток. — Красить не будем!
Наступило молчание. В ДМЛ-доме, напомнил себе Норвел, Вирджиния никогда не давала поводов для сомнений в отношении того, кто был хозяином. Но она редко демонстрировала свою власть над ним в присутствии посторонних.
Но они жили уже не в доме-пузыре.
Мне не хватает Арни, всплакнул молча Норвел, неожиданно ощутив себя полным невеждой. Все шло вкривь и вкось.
Он потянулся к «пайковому». Оно было совершенно мерзким, но он сделал еще один глоток. Как в тумане, до него дошли слова Шепа:
— …не так уж плохо сегодня. Разумеется, со стариком справиться было нелегко, и если бы Норвел не направил на него дуло пистолета, не думаю, что смог бы так легко отобрать у него наворованное.
Вирджиния с одобрением посмотрела на мужа. Но вслух сказала:
— Хорошенько следи за револьвером. Сегодня днем Александра пыталась тайком утащить кухонный нож.
— Что? — поразился Норвел.
— Что слышал! А затем сцену закатила, — с едва скрываемым восхищением продолжала мать — Она связалась с Гренадерами Геринга, а те запасаются ножами и пистолетами. Им, видимо, Братцы Кролики уже становятся поперек горла со своими бутылками с отбитыми донышками.
Норвел сделал еще один глоток «пайкового».
— Ей это так необходимо? Почему?
— Если хочет остаться в живых, должна подлаживаться под остальных, — грустно пояснил Шеп. — Смотрите правде в глаза, Норви. Это Белли-Рэйв, а не школа, которую можно закончить. Это бесконечный День Состязаний, только без всяких правил.
Вот теперь речь зашла о том, что ему было известно, подумал Блай.
— Вы примете участие в Дне Состязаний? — живо спросил он.
— Не-е-е. Только пособие.
— О, вам бы следовало, Шеп. Вот где настоящие деньги. И это не так уж и опасно, если подходить с умом. Вот хотя бы быть копьеносцем в «Инферно Спиллейна». Совершенно безопасно. Из своего собственного опыта могу сказать…
— Дрянь все это, Блай, — произнес Шеп немного нервно. — Больше я не стану этого делать. Раньше принимал участие. Тыкал бедняг-недотеп, которые падали с высоко натянутой проволоки прежде, чем могли добраться до блондинки. Да и сам я залазил на проволоку тоже. Один раз. — Он потянулся к «пайковому». — Она не попала в меня все семь выстрелов. Я раздробил ей бедро своим первым. А затем бросил пистолет. — Он сделал огромный глоток. — Меня за это освистали и прогнали… Я не получил положенной убийце премии. Я даже не получил частичной премии за попадание в живот или плечо. Я не хотел этого. Все чего я добивался, это получить кисти, холсты, карандаш и краски. Живопись — моя страсть. Я получил все это, Блай, и обнаружил, что не могу всем этим воспользоваться. В течении шести гнусных месяцев. А следующие шесть месяцев единственное, что я был в состоянии рисовать, это ее лицо, когда моя пуля попала ей в бедро и она поняла, что сейчас упадет с каната.
Норвел поднялся, слегка покачиваясь и чувствуя отвращение к «пайковому», произнес:
— Мне… мне хочется проветриться. Извините…
— Ради Бога, — сказала Вирджиния, даже не взглянув на него.
Когда Норвел был уже за дверью, он услышал, как она спросила у Шепа:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
