Ухмылка Грея переросла в улыбку.
Я прикусила губу и опять посмотрела на другую сторону ручья, решив не думать об этом, и заметила:
— На мой взгляд он не сильно похож на ковбоя с ранчо.
Он им и не был. Холеные руки. Приличная одежда. Одежда Грея тоже была приличной, мужской, хорошего качества, привлекающей внимание, но добротной, а не напоказ. И его руки были нежными, на самом деле, красивыми, но это не означало, что они не были мозолистыми. Грей был мужчиной, который работал руками. А Бад Шарп таким не был.
— У Бадди Шарпа куча проблем. Одна из них — он неженка. Он не любит тяжелой работы. Доводит отца до крайности. Получил какую-то степень, не знаю, в чем, работает в другом штате в крупнейшем отделении банка того штата. Слышал сплетни, так как Бад сам их распространяет, что он зарабатывает большие деньги. У него есть две сестры. Папаша Шарп, кажется, не особо доволен своим сыном. Когда у тебя есть земля, ты передаешь ее своему сыну, которого всю жизнь учил обрабатывать ее. И ты передаешь ее мужу своей дочери только, если у тебя нет сына.
— Папаша Шарп делится этими мыслями со своим сыном? — тихо спросила я.
— Часто и на людях, а значит также часто с глазу на глаз, — ответил Грей.
— Значит, видя, что Бадди не интересуется фермерством и, возможно, ему плевать на твою землю, он затеял семейную вражду по другому поводу?
Я почувствовала, как Грей шевельнулся, и мой взгляд вернулся к нему. Я увидела, что он смотрел на меня.
— Никакой семейной вражды, Айви, мы неплохо ладим. Они делают предложения, мы их отклоняем. У них земли в два раза больше, чем у нас, хотя, она не так хороша. — Он снова улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Затем он продолжил:
— Они разводят скот, у них есть два сада, виноградники, они делают вино. Я нанимаю работников для сбора персиков и обращаюсь за помощью, когда объезжаю очередную лошадь. Во всех остальных случаях есть только я. У Джеба Шарпа пять работников на ранчо, на постоянной основе. Если бы я лишился рассудка и принял их предложение, они были бы рады расширить масштабы своей деятельности. Мой ответ "нет", и Джеб не расстраивается.
— Тогда, в чем проблема Бадди?
— Если бы я только знал, черт возьми, — пробурчал он, снова посмотрев через ручей. — Хотя, мой отец в течение своей жизни часто говорил мне, что любил меня и гордился мной. Он умер, но я хорошо усвоил эти две вещи. Не знаю, что бы двигало мной, если бы мой отец был откровенно разочарован во мне просто за то, кем я был, не таким уж и плохим, пока я не стал мудаком.
Я опять не смогла сдержаться и молча рассмеялась, отчего мое тело затряслось, и Грей взглянул на меня сверху вниз, на его щеке появилась ямочка.
Тогда я успокоилась и тихо сказала,
— Ты тот, кем его отец хочет его видеть.
— Повтори?
Я развернулась и прижалась к нему с боку, откинув голову назад.
— Грей, Джеб Шарп хочет, чтобы его сын был таким, как ты. И, если он не прочь часто и прилюдно говорить своему сыну, что он разочарован в том, кем он стал, совершенно очевидно, что он не раз упоминал об этом.
Взгляд Грея скользнул за ручей,
— Да чтоб меня!
— Впрочем, может Джеб Шарп ничего и не говорит, но Бад Шарп смотрит на тебя и понимает это. Вот почему он пытается обойти тебя хоть в чем-то, с женщинами или зарабатывая больше денег, или в чем угодно, он доказывает своему отцу и всем остальным, что он лучше. — Грей снова посмотрел на меня, и я дала ему совет, — может тебе стоит уступить ему в чем-то.
Этим я заработала себе кое-что особенное, лучший подарок, когда-либо полученный мной. Он разразился смехом, а я наблюдала и слушала, его тело тоже развернулось так, что мы стояли лицом друг к другу, он обнял меня другой рукой и тесно прижал к себе.
Когда он успокоился, но все еще улыбался, его улыбка была широкой и прекрасной, он опустил на меня свой взгляд и спросил,
— И в чем по-твоему я должен уступить ему, куколка? — прежде чем я успела ответить на этот риторический вопрос, его лицо смягчилось, он крепче обнял меня и продолжил говорить. — Потому что, видишь ли, я только что нашел ту, которая мне очень нравится, и Баду она нравится не меньше, и черта с два я уступлю ее ему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я почувствовала, как мое тело прижалось к нему, когда мои ноги задрожали.
— Грей, — прошептала я.
Одна рука Грея скользнула вверх по моей спине, по моей шее и задержалась у ее основания.
— Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел, Айви, — тихо сказал он, и я прижалась к нему еще сильнее, почувствовав, как мои глаза защипало от слез. Я пыталась контролировать себя, пока он продолжал, — у меня есть дела на сегодня, и это хреново, но вскоре я посажу тебя в свой грузовик и отвезу обратно. Я имею в виду, что когда закончу свои дела, то собираюсь вернуться в город и забрать тебя. Я хочу, чтобы ты поужинала со мной сегодня вечером у меня дома, затем, хочу, чтобы ты осталась и посмотрела со мной телевизор. У твоего брата есть, где остаться, я поговорю с Мэнни после того, как высажу тебя у гостиницы, ты откажешься от номера, потому что, я полагаю, тебе нужны деньги. Без каких—либо обязательств, без глупостей, ты спишь под моей крышей, но в своей кровати. Мы не будем торопиться. И тебе не стоит тратить на гостиницу свою, какую бы там ни было, заначку, пока он болтается без дела и спит с кем попало, а мы с тобой начинаем узнавать друг друга. Ты согласна?
И да, и нет.
— Грей, твоя бабушка, — прошептала я.
— Я люблю ее, она помогла вырастить меня, но, милая, я — взрослый мужчина, и принимаю решения, касающиеся моей жизни, и это мой дом, несмотря на то, что он является нашим общим домом. Не буду лгать, ей это не понравится, но меня это также не волнует. Она взрослый человек, ты взрослый человек, и я тоже. Ей придется с этим смириться.
— Не уверена, что это здравая мысль, — тихо сказала я.
— Может и нет, но я поступаю так впервые в жизни, так что, надеюсь, она поймет меня, и, теперь зная об этом, я надеюсь, ты тоже.
Ничего себе.
Я поняла.
Я определенно поняла его.
И мне понравилась его точка зрения.
Я не ответила, лишь посмотрела в его голубые глаза, обрамленные темными с рыжеватыми кончиками ресницами.
— Айви, милая, ты со мной?
— Если ей будет некомфортно, и я это почувствую, ты отвезешь меня обратно в гостиницу? — спросила я.
— Несомненно, — ответил он.
Я прижалась к нему чуть сильнее, затем прошептала:
— Я постараюсь не врываться к тебе в ванную.
Он улыбнулся.
— В прошлый раз я не жаловался.
Нет, не жаловался.
Я улыбнулась в ответ.
Его улыбка исчезла за полсекунды до того, как он опустил взгляд на мои губы, затем наклонил голову и поцеловал меня.
Этот поцелуй был едва ли не лучше, чем первый, за исключением того, что в этот раз он не спешил, я не стонала, и поцелуй не вышел из-под контроля. Он был мокрым, он был глубоким, и он был нежным.
И я наслаждалась каждой секундой, проведенной на морозе в его объятиях на заснеженной равнине у ручья, пока он целовал меня.
Каждой чертовой секундой.
Он поднял голову, не отрывая от меня своего взгляда, и пробубнил,
— Давай отвезем тебя назад в гостиницу, чтобы ты разобралась со своим братом, а я — со своими делами, и потом я смогу привезти тебя обратно домой.
Дом.
Именно так он сказал.
Дом.
Это мне тоже понравилось.
— Хорошо, — прошептала я.
Грей улыбнулся.
*****
Три часа спустя...
Я гуляла по улицам Мустанга.
Кейси вернулся и Кейси был вполне согласен освободить гостиничный номер, потому что "Моя девочка, она по уши в меня втюрилась. Это потрясающе. Я переночую у нее. Мы с тобой пересечёмся завтра за ланчем в полдень в кафе".
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он не спросил о моем первом в жизни свидании.
Он не спросил, вернулась ли я домой к десяти (не вернулась, но это было ненамного позднее).
Его не волновало, что я собиралась ночевать у Грея.
