– Смотрите там! – погрозил ему пальцем Леня. – А то знаю я вас, провинциальных ловеласов!
– Обижаете, това… – начал было старлей, но мгновенно осекся, поймав суровый взгляд Шишова.
– Чуть не проговорился! – засмеялся Мишка. – Ладно, секретный «това», без разницы нам твое звание.
– И должность тоже, – добавил Миронов. – Лишь бы нас вовремя информацией и боеприпасами обеспечивал!
– За это не беспокойтесь, – сказал Леня, украдкой показывая Кузьмину кулак. – Все будет! Так, лейтенант, какие-то еще дела здесь есть?
– Наталья Даниловна просила фен привезти, – доложил, смущаясь, тот.
Штефырца захихикал, а Евгений заторопился наверх. Так и знал, что мелочь какую-нибудь обязательно забудет!
– Вот, держите, – протянул он машинку, вернувшись. – И передайте там, что у нас тоже все в порядке. Пусть поскучают пару деньков.
– Есть! – бросил ладонь к козырьку лейтенант. Четко повернулся через левое плечо и вышел.
– Как же, заскучают они, – ехидно сказал Мишка. – Да, наверное, как сыр в масле катаются. Даже моя, с пузом! Ишь, какие бравые офицерики у них на посылках! Кровь с молоком и отличное знание уставов.
– А что еще нужно офицеру? – философски заметил Леня. – Здоровье и чтобы служба ровно шла. «Служи по уставу, завоюешь честь и славу!» Помните такой лозунг?
Теперь для них нашлось занятие: набивать ленты и рожки патронами, чистить оружие, приводя его в боевую готовность. Снайперская винтовка была хороша, жаль только нельзя пристрелять, отрегулировать прицел до идеала. Но и так сойдет, они соревнований на точность затевать не собирались. Если пуля попадет немного за пределами десятисантиметрового кружка – ничего страшного, все равно противник будет выведен из строя.
А вот автоматы и пулеметы, похоже, в работе уже побывали. Смазка не заводская, несколько чуть заметных царапин на дереве прикладов. Тем лучше, не подведут в бою. Миронов помнил, как ему давний приятель рассказывал одну историю, связанную с оружием.
Срочную служил он в авиации, механиком. А таким воинам не положено постоянно с автоматами быть. Ознакомительные стрельбы в начале службы – и все, прощай, оружие!
Но их иногда посылали в караул по аэродрому. И вот шустрые ребята на охраняемом ими самими складе ГСМ – горюче-смазочных материалов – нашли канистру со спиртом, который заливается в антиобледенительную систему самолета. Чтобы, значит, в полете не обледеневало. Разлили по фляжкам (дело в Туркмении происходило, там солдатики фляги обязаны были носить), договорились, что в карауле пить не станут, потом, в части усугубят.
Но нашелся один придурок (как это обычно бывает), который не выдержал, приложился хорошенько. То ли он никогда спирта неразведенного не пил, то ли вообще с рождения идиотом был, только скрытым, комиссией в военкомате не обнаруженным. Перемкнуло у него что-то в голове. Вошел в караулку, где приятель Миронова с другим солдатиком в шахматы играли, взял из пирамиды автомат, пристегнул рожок, передернул затвор, навел на них и нажал на курок.
Приятель говорил: «Есть такое выражение “матка опустилась”. Черт его знает, что оно значит и применимо ли к мужчинам, но в тот момент я именно это и почувствовал. Именно матка и именно опустилась».
Автомат не выстрелил. Придурок хладнокровно повторил все операции. То есть опять передернул затвор, патрон вылетел, на его место встал другой, нажатие на курок, щелчок – и опять нет выстрела.
Ну, тут уже все опомнились, прыгнули на придурка, вырвали оружие, набили морду, скрутили, вызвали машину и увезли. Вечером весь караул в полном составе надрался в казарме до поросячьего визга, спирта для этого хватило. Дежурный по полку бегал среди коек, изумленно смотрел на валявшихся в отрубе, орущих песни и блюющих солдатиков и не знал, что ему делать.
Оказалось, что в этом именно автомате боек доли миллиметра не доставал до капсюля. Не стреляли из него никогда, что ли? Такого, в принципе, не может быть, потому что на заводе каждый автомат перед отправкой заказчику в обязательном порядке отстреливают, то есть делают из него определенное количество выстрелов на полигоне.
Но вот как этот ущербный экземпляр мог пройти все проверки, долгие годы стоять в оружейке части и попасть в руки тому придурку? Случайность? Счастливая, имеется в виду. Очень счастливая.
В армии, вообще-то, много подобных историй ходит, по большей части выдуманных. Но случаются настолько анекдотические происшествия, что кажутся явными враками, и только потом случайно узнаешь, что да, действительно – было!
Приятеля своего во вранье Евгений заподозрить не мог. И как-то само собой получилось, что, беря в руки новое оружие, он всегда старался сделать из него хоть несколько выстрелов, чтобы убедиться в работоспособности.
Сейчас такой возможности у него не имелось. Не станешь же поднимать стрельбу, хотя бы и в воздух, на окраине города, битком набитого отдыхающими? Поэтому оставалось принять на веру то, что из этих автоматов и пулеметов уже стреляли и признали их годными.
Теперь предстояло сделать из дома Штефырцы укрепленный бастион. Работка была та еще. За домом возвышалась большая куча песка, приготовленного на случай строительных работ. Мишка разыскал два десятка пустых мешков, их наполнили этим песком и забаррикадировали нижние части окон первого этажа. Делалось все с оглядкой и предосторожностями. Один человек укрывался за косяком задней двери со снайперкой в руках, глядя в прицел на окрестности, а двое других насыпали мешки и таскали их в дом. Заодно использовали и несколько бумажных упаковок с цементом. Двери в доме были прочные, стальные, пулей не прошибешь, разве что из гранатомета. Когда Евгений спросил у Мишки, на хрена он такие толстенные поставил, тот ответил туманно, дескать, так, на всякий случай. Но Миронов понял: и на этот раз у его бывшего подчиненного сработал тот орган чувств, на котором сидят. Не в смысле страха, а для уверенности. Зихер ист зихер, как говорят немцы, то есть надежно – значит надежно.
Пока работали, уже совсем стемнело. Они умылись и сели ужинать в холле. Роскошную люстру не зажигали, незачем было освещать внутренности дома. Шторы, конечно, задернули, и все равно лишь в углу горел один светильник, да на стол Мишка выставил две толстенные свечи.
Собакам, крутившимся вокруг таскающих мешки людей, вынесли их кашу с мясом. Штефырца утверждал, что Боня и Альфа – хорошие сторожа и в случае чего поднимут лай. Однако Евгений помнил, как эти две псины встретили его с Наташкой, и не очень-то рассчитывал на «передовое охранение». С другой стороны, бандиты ведь не знают, что «охранение» это доброе и ласковое. Вот и поостерегутся. Или сначала пристрелят их?
– Мишка, – сказал он. – Надо собак на ночь в дом пустить.
– Это еще зачем? – возмутился Штефырца.
Миронов объяснил суть своего предложения. Мишка внял, встревожился и пообещал.
Ужин хозяин приготовил простецкий, но калорийный: нажарил кучу мяса, нарезал крупно огурцы и помидоры, добавил разных травок и положил несколько ломтей хлеба. Умеренно выпили, всего по две рюмки водки каждый. Мало ли что ночью может приключиться? Алкоголь сейчас – помеха.
Было уже около восьми часов вечера. Решили, что пора бы и спать укладываться. Бросили по-честному жребий, кому в какое время бодрствовать. Выпало по справедливости. То есть первые четыре часа – Штефырца, вторые – Шишов, а под утро – Миронов. Как самый старший и опытный. Потому что давно известно, что предрассветное время – самое опасное.
Мишка новый автомат не взял, сказал, что со своим, проверенным, лучше. Никто не спорил, хозяину виднее. Пожелав друг другу удачи, разошлись по комнатам.
Евгений раздеваться не стал, чтобы не терять времени, если начнется заварушка, только кроссовки скинул. Положил рядом, под руку «калашникова» и через пять минут спал совершенно спокойно.
Ничего удивительного в этом не было. Военная служба, особенно в СОБ, у него проходила бурно и разнообразно, как бы ни хотелось избежать такого разнообразия. Попробуй это сделать, если каждый день во время операции напряжен до предела, не знаешь, с какой стороны к тебе приближается враг и где придется спать в следующий раз. При том, что неизвестно, когда случится этот следующий раз и случится ли он в ближайшее время. Заметим, что такой постановки вопроса, как «случится ли он вообще», для Миронова и его бойцов не существовало. Обязательно случится! И надо будет использовать каждую секунду, потому что только во сне можно отдохнуть и набраться сил, без чего невозможно выполнение задания и само выживание.
Так что организм был приучен засыпать в любой, самой, казалось бы, неподходящей обстановке. А уж на мягкой постели, да в тишине, да с уверенностью, что тылы твои прикрыты и никто незамеченным не подберется… В своих боевых товарищах Евгений был уверен на все сто процентов, потому заснул без раздумий и рефлексий.
