Он был очень честолюбив; прямо спал и видел себя контр–адмиралом. Однако начальство как‑то не шло навстречу его мечтам и в адмиралы не производило.
Когда произошла революция, Модест Иванов стал усиленно играть в популярность и внушать команде, что ей следует требовать его производства в адмиралы. Однажды на «Диану» приехал революционный «управляющий морским министерством» Лебедев [31]. Иванов, со свойственным ему апломбом, стал требовать своего производства. Ни команда, ни Лебедев не помогли; его всё же не производили. Лишь после большевистского переворота он наконец был «оценён» по заслугам и, как уже говорилось, получил назначение, что‑то вроде морского министра [32], а накануне упразднения чинов был произведён. в контр–адмиралы, правда, только Центробалтом, но всё же в адмиралы.
После большевистского переворота сразу же, ускоренным темпом, пошли разные демократические реформы. В первых числах декабря морская коллегия уже прислала декрет об упразднении должности командующего флотом и передаче всей власти Центробалту.
Офицеры заволновались. Это казалось уж слишком. Во главе всего становились грубые, невежественные матросы, а адмирал Развозов, их заступник и последняя надежда, покидал флот.
4 декабря по этому поводу командующий флотом собрал заседание флагманов. Кроме адмирала А. Ружека [33], все они категорически высказались против подобной реформы. Что касается Ружека, то он был совершенно аналогичен Модесту Иванову и в адмиралы был произведён только командой.
В тот же вечер в Морском собрании было созвано и общее собрание офицеров, чтобы решить, что предпринять и как не допустить этой реформы. Заседание было чрезвычайно многолюдно и бурно. Многие из офицеров прямо призывали к открытому протесту. Настроение становилось всё более возбуждённым. В результате было решено ультимативно предупредить Центробалт, что если должность командующего флотом будет уничтожена, то все офицеры сложат с себя свои обязанности.
Это сейчас же стало известно Центробалту, который прислал в Морское собрание двух своих представителей. Они приехали, когда резолюция была уже вынесена. После неудачной попытки запугать тем, что команды на кораблях, узнав про собрание, начали волноваться, они пустились было в объяснение и защиту нового проекта. Это был просто лепет, из которого явствовало, что члены Центробалта совершенно не разбираются в вопросе. Кроме того, было видно, как они смущены и испуганы возбуждением многолюдного собрания офицеров. Некоторые из присутствовавших даже заметили, что один из них передал другому револьвер. Поздней ночью собрание, оставшись при своей резолюции, спокойно разошлось.
На следующий день выяснилось, что так или иначе, но под давлением из Петрограда эта реформа всё равно будет проведена. Во главе военного отдела, которым заменялась оперативная часть штаба флота, должен был встать адмирал Ружек. Возбуждение офицеров обрушилось на него. Тогда он, чтобы оправдать себя, написал на имя председателя общего собрания письмо, в котором усиленно пытался доказать, что офицерство не разбирается в данном моменте, когда только и возможно коллективное управление флотом.
Центробалт был сильно обеспокоен неожиданным протестом офицеров и старался как- нибудь уладить дело. Для этого он пригласил их на общее собрание в Мариинский дворец.
Офицеров собралось опять очень много, но уже в другом составе и настроении. Одни из них боялись последствий энергичного шага; другие — принадлежали к числу тех, кто не брезговал заискивать даже у большевиков. Только сравнительно немногие остались твёрды в принятом накануне решении.
Заседание обещало быть бурным уже с самого начала. Члены Центробалта старались с мест всячески мешать ораторам, высказывавшимся против реформы, и, наоборот, шумно поощряли её сторонников. Было очень грустно слышать речи некоторых офицеров, часто уже немолодых, отстаивавших действия, которые должны были в корне убить флот.
Особенно неприятное впечатление производила речь исполнявшего должность начальника Дивизии подводного плавания капитана 2–го ранга В. Дудкина [34]. С заискивающим тоном обращаясь в сторону членов Центробалта, он усиленно доказывал, что эта реформа не только приемлема, но даже спасительна для флота, а потому офицеры должны ей беспрекословно подчиниться. Трудно верилось, что говорит это старый офицер, капитан 2–го ранга.
Более четырёх часов тянулось это кошмарное заседание. Центробалт прилагал все усилия, чтобы собрание отменило резолюцию вчерашнего дня и чтобы офицеры согласились подчиниться реформе. Но это не удалось. Новая резолюция гласила, что до тех пор, пока вопрос не будет окончательно решён на делегатском собрании представителей всех кораблей, он остаётся открытым; данное же собрание его не вправе ни отменить, ни утвердить.
Как и следовало ожидать, из этого первого и последнего открытого протеста офицеров Балтийского флота ничего не вышло. Они были и слабы, и нерешительны для таких серьёзных выступлений. Они подчинились, да и не могли не подчиниться, так как были очень мало сплочены и материально зависели от службы. Может быть, это житейски и понятно, но грустно.
Ушёл адмирал Развозов, и его место занял наглый и глупый комиссар матрос Измайлов [35]. Он просто третировал своего помощника, «товарища Ружека», несмотря на то что последний всячески перед ним заискивал и лебезил.
Теперь флот катился вниз ещё быстрее и был уже на грани полного развала. Матросы, пользуясь безнаказанностью, бежали с него, когда только хотели. На некоторых судах оставалось всего по несколько человек, да и те упорно ничего не хотели делать.
Что касается офицерства, то оно сильно изменилось к худшему. Далеко не все из него сохраняли своё достоинство. Несмотря на его тяжёлое положение, на берегу сплошь и рядом происходили кутежи и скандалы. Совсем молодые офицеры старались спихнуть при помощи команды своих начальников, чтобы самим занять их места. Было даже три случая, когда офицеры скрылись с солидными казёнными суммами. Стало ясно, что без сдерживающих начал и офицерство не может держаться и падает всё ниже и ниже.
Вслед за вице–адмиралом Развозовым ушёл и вице–адмирал М. К. Бахирев, а с ним — его популярный начальник штаба капитан 1–го ранга М. А. Беренс и много ещё других офицеров. Души флота не стало.
29 января 1918 года Совет Народных Комиссаров объявил его демобилизацию и издал декрет об организации нового, «красного флота», уже не под Андреевским, а под красным флагом. Декрет начинался так: «Российский флот, как и армия, приведены преступлениями царского и буржуазных режимов и тяжёлой войной в состояние полной разрухи, а потому флот, существовавший на основании всеобщей воинской повинности царских законов, объявляется распущенным и организуется социалистический, рабоче–крестьянский флот.»
«Преступлениями царского режима!» Какая специфическая клевета, жгучая ненависть и циничный подлог проглядывают в этих словах! Дай Бог, чтобы любой флот так рос и развивался, как русский царский флот в последние годы перед революцией. Никогда он не достигал ещё такой силы, такой подготовки личного состава, такого оборудования своих позиций. Всё было доведено почти до совершенства. Когда началась война, мы обладали лишь горсточкой устаревших кораблей да несколькими мелкими батареями на побережье. И вот через самый короткий промежуток лет, лет самой тяжёлой войны, которую когда‑либо вела Россия, флот имел уже и современные линейные корабли, и быстроходнейшие в мире эскадренные миноносцы, и новейшие подлодки; имел и целый ряд батарей самого крупного калибра на побережье заливов. Он рос не по годам, а по месяцам и дням: то в его строй входил какой‑нибудь дредноут, то — какой‑нибудь «новик», то — подлодка. Каким усиленным темпом и как планомерно шло созидание морской силы, показывает хотя бы то, что заводы, заваленные работой, всё же в 1917 году должны были сдать два линейных крейсера типа «Кинбурн» и два крейсера типа «Светлана». Возможность такого усиления отняла у нас только революция. Флот был силён своим духом, становился сильным и своей материальной частью. Учитывая это, враг не смел соваться в наши воды, а когда только два раза сунулся, жестоко поплатился за свои попытки.
Настала революция. Явились «буржуазные режимы» Львова и Керенского, зашевелились большевики. Не прошло и года, как от флота осталось только одно печальное воспоминание. Шаг за шагом, путём пропаганды и разложения команд непрошеные хозяева России вели его к преступной разрухе. Они лишили флот силы его мозга, убили в нем душу.
Царское правительство умело создавать и создало нашу мощь как на суше, так и на море, доведя её до полного расцвета. Революция уничтожила все плоды его долголетних усилий, разрушила в корне всё могущество страны.
Нынешний декрет о создании «красного флота» говорит только, как мало способны большевики что‑либо создать. Он показывает всё их невежество в военно–морском деле. Наскоро сфабриковав подобный декрет, они даже не потрудились справиться о том, насколько им это позволят сделать их ресурсы.
