Мы уже смирились с тем, что время от времени нам приходилось вытаскивать из похлебки и каши заброшенные туда шаловливой детской рукой палочки, листики, цветочки. В последний раз в еде и вовсе оказалась огромная жирная гусеница. Вот ведь какое дело, на других насекомых у птенца сирин рука не поднялась, а эту зеленую гадость зашвырнула, стоило только Таните потерять бдительность. Голос предков, что ли, в девочке заговорил? Может быть, у этого народа принято разнообразить стол насекомыми?
В общем, кошке приходилось следить за девчонкой в оба глаза: чем дольше мы ехали, тем активнее она становилась, попривыкнув к нашему обществу. Правда, слова плохого сказать не могу: ребенок на удивление стойко, наравне со взрослыми, переносил тяготы длинного пути и не капризничал. А еще Морра очень благотворно влияла на рош-мах. Танита рядом с девочкой становилась мягче, спокойнее и задумчивее. Похоже, ей нравилась роль мамочки крылатого чада. Это лишний раз доказывало, что женские слабости оборотню не чужды. Интересно, а почему мои соседи до сих пор не обзавелись своими детьми?
Дождавшись, пока дамы отойдут в сторону от костра в поиске мелких веточек на растопку, я в лоб задал этот вопрос Агаи. Волшебник изменился в лице, набычился. Мне даже показалось, он с трудом подавил желание послать меня куда подальше за бестактность. Хотя что бестактного в этом вопросе… Разве кто-то из них бесплоден?
Деликатности во мне ни на грош, я не стал маяться загадками и об этом тоже спросил.
– С чего ты взял?! – тут же возмущенно вскинулся аптекарь, сверля меня сердитым взглядом.
Я пожал плечами:
– А как еще можно объяснить то, что ты не используешь возможность умерить желание своей блудливой кошки задирать хвост?
Зеленые глаза юноши вспыхнули и засветились бешеной яростью, он тихо, чтобы не услышали другие, процедил:
– Не смей о ней так говорить! Ты не имеешь права!
На мгновение показалось – Агаи ударит меня. Другой на его месте обязательно попытался бы, но сирин просто развернулся и быстрым шагом кинулся в глубь рощи, бросив на ходу срывающимся голосом:
– Я еще дров принесу!
Похоже, парень обиделся не на шутку. Да что я такого сказал?!
Пришлось прокрутить в голове весь разговор заново. Ну хоть убейте меня, не могу понять, чем вызвал у этого ненормального такую реакцию! Разве раньше я о рош-мах по-другому говорил и думал?!
– Дюс, а где Агаи?
Я обернулся. Передо мной стояла Танита, ее простоволосую голову украшал высокий венок из мелких голубых цветов, в изобилии росших вдоль тропы. Малявка держала в руках сооружение из тех же цветов, но больше похожее на смятое гнездо без дна. Она, недолго думая, протянула это изделие… мне.
И что теперь делать со щедрым подарком? Не на голову же надевать?
Танита, угадав мои мысли, рассмеялась:
– Нет, детка, так не пойдет. У Дюса уже есть шляпа, давай ты сама будешь его носить?
Я подхватил идею и торжественно опустил «венок» на голову Морры, признательно кивнув оборотню. Женщина снова расхохоталась, ей вторила Морра. Глядя на их веселье, я понял, почему волшебник так отреагировал. Еще никогда его возлюбленная не выглядела такой счастливой и умиротворенной. А я своим дурным языком разбил эту картинку на мелкие осколки.
Пожалуй, я не прав. Одно дело костерить девицу в приступе злости и совсем другое – оскорбить в такой момент. Наверняка Агаи видел, как его жена возится с малышкой, и любовался. Да и вообще, с какой стати я нарушаю условие, которое сам поставил для остальных? Ведь было решено – друг к другу относиться с уважением. Да… Сказывалось то, что у меня прежде толком не было напарников.
Однако тема о потомстве оставалась открытой, и я не преминул спросить об этом рош-мах. В конце концов, женщины относятся к подобным вопросам проще.
Танита действительно не стала разыгрывать трагедию и ответила, погрустнев:
– Как ты думаешь, на кого походили бы наши дети?
Действительно, на кого?
– На крылатую кошку, – улыбнулся я девушке, но она мою шутку не приняла, только сверкнула глазами и горько усмехнулась:
– Хорошо если так, но ведь может получиться совсем другое. К чему плодить уродов? Вот от тебя наверняка родится нормальный ребенок, – сказала оборотень и погладила притихшую Морру по голове.
Так вот почему строптивая рош-мах вокруг меня нарезала круги! Шалишь, милая.
Вслух я, конечно, сказал другое:
– Танита, я и сам не знаю, кто я. Мои дети могут оказаться просто монстрами, даже в сравнении с самым неудачным ребенком от сирин. Вы с Агаи хотя бы друг друга любите. Сама знаешь, в таких случаях и боги помогают.
Девушка с надеждой посмотрела на меня, но потом, словно что-то вспомнив, яростно затрясла головой:
– Нет! Нет!
Слезы градом полились из ее глаз, и я отпрянул. Вот так поговорили! Хорошо хоть сирин не видит, а то точно попытался бы мне морду набить.
– Танита, – окликнул я девушку, – прости, если что не так.
Она остановилась, удивленно посмотрела на меня, тщательно вытерла слезы рукавом и вздернула свой кривоватый носик:
– Ты что, Дюс, никак жалеть меня вздумал? Зря! Я от этой жизни возьму все, что причитается, а вот ты… ты можешь к раздаче и не успеть!
Ее насмешливый тон ясно дал понять – момент слабости безвозвратно канул в прошлое, и предо мной снова стоит ходячая проблема по имени Танита.
Я пожал плечами. Что можно сказать женщине, которая не хочет сочувствия? Ничего. Ее право принимать чужую жалость или давать «жалельцу» по мордам.
– Дюс, а где мой муж? – нагнал меня слегка сердитый голос, стоило только сделать несколько шагов от лагеря.
Вот ведь, не мог спокойно наслаждаться минутой спокойствия и тишины! И надо было лезть к ним в души? С чего, спрашивается? А самое главное – зачем?
Обед прошел в полной тишине. Агаи сидел, отвернувшись от меня и сгорбившись, словно на его плечи давил груз тяжелых забот. Танита задумчиво смотрела вдаль, должно быть, пыталась рассмотреть свое будущее. Одна Морра дрейфовала между нами как весенняя льдина, по очереди присаживаясь то на одни, то на другие колени.
Я вздохнул – настроение стало паршивым. Ничего, вот остановимся на ночлег, поговорю с ребятами серьезно и спокойно, объясню все. В конце концов, имею я право на ошибки или нет?
Успокоив себя таким рассуждением, я выпрямился, встал и последний раз бросил взгляд в сторону просвечивающей среди леса дороги.
Пора.
А ведь беспокойство так и не ушло, даже напротив – усилилось. Странно… Почему?
– Агаи, куда ты ходил? – Вопрос вырвался сам собой, раньше, чем я успел его обдумать.
Сирин насупился, весь его вид говорил: «Тебе какое дело?» – но аптекарь был вежливым юношей и поэтому вслух сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
