Сказано – сделано. Это неблагородное занятие отняло у меня от силы четверть часа. Еще минут пять я любовался на дергающиеся конечности и постепенно синеющее лицо. Удручающая картина, но некоторое удовлетворение она мне принесла.
Вскоре вернулась Танита, ведя на поводе двух уцелевших лошадей, причем опять явилась голышом.
– Тебе что, жарко? – поинтересовался я у застывшей с недовольным видом девицы.
Она скривилась:
– Платье в клочья порвала, когда перекидывалась.
Понятно: злость и ярость мозги отключили. Ну что ж, бывает.
– Другое есть?
Это было второе преображение в дороге. И в прошлый раз, насколько я понял из тихой ругани, оборотень тоже забыла раздеться.
– Нет, – хмуро бросила рош-мах и полезла по мешкам, не забывая при этом огрызаться. – Почему меня не дождался? Тебе не кажется, что повешение – слишком легкая смерть для этой сволочи?
Вот поэтому и не дождался. Видел я, какие лоскуты болтаются наверху, только черепа в сохранности и остались. Очень неэстетичное зрелище. В конце концов, я узнал от разбойника все, что хотел, за это и дал ему возможность умереть без лишних мучений.
Танита влезла в чужие штаны, обтянувшие ее соблазнительную задницу, словно вторая кожа. Мне пришлось расстаться с запасной рубашкой и камзолом.
Хорошо девчонка смотрелась в мужском барахле! Не хуже, чем в женском, а местами даже лучше. Эх, соединить бы эти штаны, да с ее корсетом от платья…
Я даже причмокнул от той картины, которая предстала в воображении.
Танита подозрительно прищурилась:
– Чего языком цыкаешь?
Хорошо, что Агаи ее настойкой пичкает… Тоже, что ли, попросить? Все-таки вторая неделя воздержания пошла, начинает сказываться. Ладно, когда идешь один, а в присутствии озабоченной штучки сам поневоле таким же становишься.
– Поехали отсюда, – не стал я давать пояснения, вскочил на кобылу и направил ее к сирин.
Из лошадей разбойников я забрал только одну, взамен погибшего жеребца, остальных распряг и пустил пастись – пусть хозяева отлавливают, время тратят. Насколько мне известны нравы лесной вольницы, жадность должна взять свое.
Уже напоследок, оглянувшись, заметил спикировавшую на дерево черную птицу.
Вот и первый падальщик! Скоро стемнеет, подтянутся ночные зверюшки, и к утру от трупов останутся только разобранные обмусоленные скелеты да пятна крови на траве. И поделом.
А на паром мы все-таки успели. Эта старая посудина как раз собиралась отплыть. Копыта лошадей выбили звонкую дробь по деревянному настилу, я отсыпал низкорослому кряжистому старику монетки, которые он сначала тщательно пересчитал, и только потом кивнул помощникам:
– Отчаливаем!
Река Велет, через которую шла дорога к Пустоши, полноводна и широка. Перебраться вплавь можно только с известным риском: в омутах разные твари водятся, и почти все хищные. Путники обычно предпочитают не рисковать, так что паромщику и его команде на жизнь хватает.
Старик между тем с удовольствием разглядывал рош-мах в мужской одежде, даже не пытаясь делать это исподтишка, потом заметил мой взгляд, усмехнулся в седые усы и поинтересовался:
– Как на дороге, спокойно? Никто не шалит?
– Уже нет.
Такой ответ заставил паромщика переглянуться со своими людьми и осторожно спросить:
– А что? На вас напали?
– Да, почти у самой переправы. Крики разве не слышали?
Старик замялся:
– Глуховат я под старость стал малость. А что вы с ними, господин хороший, сделали?
– Повесил, как и полагается по закону. Всех шестерых.
Старик заломил шапку и озабоченно вгляделся в отдаляющийся лес:
– Все, ребята, сегодня больше на ту сторону не пойдем, и завтра можете спать подольше. Дождемся, пока народу наберется.
Хорошо-то как! Значит, раньше полудня разбойники на этот берег не ступят, если вообще рискнут. Вот и ладненько, а мы на всякий случай подальше уберемся.
Пока мужики перебирали руками по канату, перетягивая деревянную посудину на другой берег, я присел на скамейку, собираясь насладиться красивым пейзажем.
Не тут-то было. Почти сразу над ухом прозвучал напряженный голос:
– Дюс, ты правда повесил пленного?
Надо мною навис бледный, как привидение, волшебник. Его лицо напоминало маску, изображающую богиню возмездия: губы сжались в прямую линию, меж бровей складка, глаза пылают праведным негодованием.
Это, интересно, по какому поводу? Хотел в казни лично поучаствовать? Вроде бы не замечал за мальчишкой такой кровожадности…
– Да, повесил, – подтвердил я свои слова.
Брови юноши еще больше сдвинулись к узкой переносице, а губы искривила гримаса отвращения.
– Зачем?!! Он же все сказал! Неужели не жалко?! К чему такая бессмысленная жестокость?
Вот оно как… Жалко ему… Чистоплюй.
Я встал и тихо, чтобы не слышали чужие, сказал:
– Если ждешь, что я стану оставлять в живых всякую сволочь, которая хотела отправить меня на тот свет, то ты ошибся с выбором попутчика. Если не можешь принять это, давай расстанемся. Я высчитаю причитающуюся плату, и дальше иди сам.
Агаи покраснел и открыл рот, чтобы ответить, но его залепила маленькая сильная ладошка с красными каемками крови под ногтями.
– Дюс, не обращай внимания на этого ду… э… на этого лопуха.
Волшебник возмущенно дернулся, но Танита крепко зажала его в объятиях. Женушка Агаи всегда была сильнее, а уж теперь, после ранения, шанс вырваться и вовсе равнялся нулю.
Девушка приблизила свои губы к самому уху сирин и прошептала:
– Если бы Дюс оставил этого мерзавца в живых, я бы лично его прикончила! Да так, чтобы он, умирая, жалел, что сам не удавился!
Вот и весь разговор. Умеет наша дама расставлять точки.
Ее супруг зло скинул с себя руку и отошел в сторону. По упрямому лицу было видно – мнения он не изменил. А еще, клянусь милостью Ирии, мальчишка поклялся больше не допускать подобного.
Да… слишком быстро его исцелила Морра. Следовало дать с недельку поваляться и насладиться болью сполна, может, тогда бы глупостями не занимался. Тоже мне… человеколюб хренов.
Пока мы выясняли отношения под любопытными взглядами мужичков, паром мягко ткнулся в песок. Стукнули о землю дощатые сходни, и мы сошли на берег, на прощание удостоившись напутственного слова:
– Спасибо, господа хорошие, что лес почистили, а то совсем житья не стало от этих негодяев. Уже хотели за королевской стражей посылать. Вы вот что, в первом постоялом дворе не останавливайтесь. Идите в самый конец села, до «Пьяного гуся». Его мой кузен держит. Скажите, я прислал, он и денег меньше возьмет, и накормит вкуснее. А этот скупец Агей способен только вино водой разбавлять.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
