Огромная ладонь заглушала мои крики. Он вжался в меня, и рычаг переключения скоростей больно вдавился в спину. Но я все равно пиналась и лягалась, вспоминая все, чему меня научили на уроках джиу-джитсу, куда я ходила аж две недели. Ни за какие коврижки я не собиралась облегчать ему задачу.
- Прекрати сопротивляться, и я тебя отпущу, - прорычал он.
Теперь, значит, ему поговорить захотелось? С еще большим усердием я принялась бить ногами и руками. Инстинкт самосохранения взял верх, и я уже сама себя не контролировала. Схватив меня за волосы, он вжал меня в сиденье. Я ощутила тошнотворное холодное острие, прижатое к моей шее, и застыла. Все чувства разом обострились вместе с пониманием, в какой заднице я оказалась.
- Если не прекратишь дергаться, - услышала я хриплый голос, - я перережу тебе горло сию же секунду.
Целую бесконечно долгую минуту я слышала только свое собственное тяжелое дыхание. От адреналина, текущего по моим венам, меня трясло с ног до головы. Мужик промок насквозь. Холодные капли стекали с его головы мне на лицо.
И вдруг на краю сознания забрезжило что-то знакомое. Жар. Несмотря на то, что его одежда и волосы были мокрыми и убийственно холодными, я ощутила исходящий от него жар и замерла в полнейшем недоумении.
Он уперся лбом в мой собственный, как будто пытался отдышаться. Потом убрал руку с моего рта, сунул ее мне под голову и рывком усадил. Мои ноги все еще обнимали рычаг коробки передач, когда он двинулся вперед и назад между моими бедрами – поразительный подвиг в таком тесном пространстве. И через секунду нож снова приставили к моей шее.
Нависая надо мной, он казался больше, чем сама жизнь. Под грязной и поношенной спецодеждой, состоявшей из комбинезона и куртки, я узнала тюремную форму.
- Я не причиню тебе вреда, Датч.
От прозвучавшего имени, которое дал мне он, по каждой молекуле внутри меня пронесся электрический разряд. Молния осветила замкнутое пространство автомобиля, и я уставилась в карие глаза Рейеса Фэрроу. И внезапно меня осенило: он сбежал из самой охраняемой и защищенной тюрьмы. Чуднее просто некуда.
Он дрожал от холода, что отвечало на вопрос, возникший у меня совсем недавно. И хотя его взгляд был полон отчаяния, в его действиях ничем таким и не пахло. Казалось, он себя полностью контролирует, и то, что им управляло, назвать отчаянием было трудно. В каждом его движении сквозила твердая решимость. Я ни на секунду не засомневалась, что он меня убьет, если понадобится. Как бы там ни было, то, что я связала его, взбесило Рейеса не на шутку.
- Бери джип, - выдавила я, не в состоянии поверить, что по-настоящему испугалась его. Разумеется, он был единственным, кого я боялась в своей жизни, но до недавнего времени я понятия не имела, что это он.
Рейес прищурился, изучая мое лицо. Мне хотелось отвернуться, пока я не поняла, что это невозможно. Из-за всего того, что мы пережили в последние недели. Из-за всего того, на что он был способен. А теперь я сижу с приставленным к горлу ножом. И это сделал тот самый мужчина, который мог заставить меня кричать во сне его имя.
- Он твой, - продолжала я. – Забирай. Я не стану звонить в полицию.
- Мне очень хочется именно так и поступить.
Эта наша встреча была не похожа на другие. Потому что это был он – Рейес Александр Фэрроу, Рейазиэль, сын Сатаны. Во плоти. Не считая той нашей утренней свиданки, я никогда не имела дела с этой его стороной – со зверем, способным порезать человека на шнурки, если верить историям, которые рассказывал мне Нил Госсет.
Когда вспыхнула очередная молния, Рейес посмотрел на свои часы, и только тогда до меня дошло, что он весь напряжен, как будто ему больно.
- Мы опаздываем, - сказал он, и легкая ухмылка приподняла уголок его рта. – Почему ты так долго ехала?
Я нахмурилась:
- Опаздываем?
Намек на улыбку тут же испарился, и он снова прижался лбом к моему лбу.
Теперь у меня не осталось сомнений: ему действительно больно. На полсекунды он расслабился, словно потерял сознание. Потом дернулся, снова сосредотачиваясь на мне, и схватился за руль, чтобы хоть на что-то опереться.
Перед моими глазами повторялась история. Я видела ту ночь, давным-давно, когда совсем юный парнишка точно так же ослабел от побоев. Он поднял руки в тщетной попытке защититься от очередного удара… Память опять швырнула меня в океан сочувствия и ослепляющего желания помочь ему.
Мне удалось побороть порыв. Передо мной был не подросток, а мужчина, сверхъестественное существо, в руке которого был нож, приставленный к моему горлу. Мужчина, просидевший в тюрьме больше десяти лет. Созревший, закаленный и ожесточенный ненавистью и яростью, которые процветают в таких местах. Не говоря уже о злобе, заложенной в нем только потому, что он рос в аду. Если он и не был неисправимым до тюрьмы, то теперь наверняка таким стал. И мне нельзя было позволять состраданию вмешиваться здесь и сейчас, что бы ни было между мной и Рейесом в прошлом. Хорошим парням не нужен нож, чтобы заполучить девушку. Может быть, он действительно сын своего отца.
Я покосилась в сторону. Рука, в которой был зажат самодельный нож, так крепко стискивала руль, будто от него зависела жизнь Рейеса. То, что он очевидно страдал от боли, напомнило его слова: «Не стой на пути у раненого зверя».
- Почему ты так поступил? – спросила я.
Он посмотрел мне в глаза и сухо ответил:
- Потому что ты бы убежала.
- Я не об этом. Зачем ты сбежал из тюрьмы?
Рейес помрачнел.
- Иначе меня бы не выпустили.
И снова на его лице отразилась вспышка боли.
Я глянула вниз. Темная ткань спецовки была пропитана кровью.
- Рейес… - вздохнула я раньше, чем успела подумать.
От настойчивого стука в мою дверь мы оба подпрыгнули. Нож тотчас же оказался опять у моего горла. Раненый зверь, ну да.
- Если только попробуешь…
- Ты серьезно? – процедила я сквозь зубы.
- Датч, - только и ответил он угрожающим тоном.
- Ничего я не сделаю. – Даже если бы мне хватило смелости бороться с ним, нож был слишком близко, опасно близко, чтобы я сотворила что-нибудь безрассудное. Забудем на время о том, что безрассудство – мое второе имя.
- Я не хочу причинять тебе боль, Датч.
- А я не хочу, чтобы ты это делал.
- Тогда не провоцируй.
Снова послышался навязчивый стук. Я протянула руку, чтобы опустить стекло, и острие ножа вжалось глубже.
Наградив Рейеса тяжелым взглядом, я проговорила:
- Он так просто не уйдет. Придется с ним поговорить.
Он не ответил, поэтому я открыла окно. Совсем чуть-чуть. На улице все еще лило как из ведра. Внезапно Рейес коснулся пальцем моих губ, и я ошалело повернулась к нему. Одну долгую секунду его взгляд был прикован к моему рту, а затем он наклонился и поцеловал меня. До меня сразу дошло, что к чему: кто станет досаждать любовникам, которые воспользовались предоставленным погодой шансом?
Поцелуй был удивительно нежным. Влажным и теплым. Язык Рейеса скользнул по моим губам, и я приоткрыла рот, подбадривая сделать поцелуй глубже. И он сделал. Скользнул языком глубоко и требовательно, превращая нежный поцелуй в обжигающий. Какая ирония судьбы! Это был наш первый настоящий поцелуй. Первый поцелуй с настоящим Рейесом, из плоти и крови.
Ни о чем не думая, я положила ладони на его твердую горячую грудь. Сильные руки обвились вокруг моей шеи, и он прижал меня к себе. Каждое его действие было наполнено неторопливой нежностью, но все мышцы в его теле были напряжены, готовясь к атаке, если возникнет необходимость.
Однако ни в коем случае нельзя было принимать желаемое за действительное. Я испытывала невероятное блаженство в его объятиях, тонула в поцелуе, но суд признал его виновным в убийстве. К тому же он был в отчаянии. А отчаявшиеся мужчины совершают отчаянные поступки.
- Похоже, у вас все под контролем.
Вздрогнув от неожиданности, я прервала поцелуй, задрала голову и увидела пожилого мужчину в ярко-желтом дождевике. Он стоял возле Развалюхи и посмеивался над нами.
