Девушка подошла к нему ровно настолько, чтобы прикоснуться кончиками пальцев к рукаву его экзотического одеяния.
— Ваша рука легка, словно бабочка, — Винтер накрыл ее ладонь своей. — И, как бабочка, вы пугливы и скромны, и не догадываетесь о своей блистательной женственной красоте.
Прежде чем Шарлотта успела опомниться, он повел ее вдоль галереи.
— Я хотел бы проводить занятия в бывшей детской. Вам показали эту комнату?
— М-м… — Шарлотта тихонько прочистила горло, и ее пальцы под его ладонью, задрожали, совсем как крылья бабочки. — На третьем этаже?
— На втором. В детстве это была моя комната. Почти всю мебель оттуда убрали, и теперь мне там даже больше нравится. Англичане так захламляют свои комнаты! Стулья, столы, диваны — шею свернешь, пока проберешься. Кругом сплошные драпировки, разномастные кисти, банты, и все уставлено дурацкими безделушками.
Винтер украдкой покосился на Шарлотту. Глаза опущены, волосы тщательно подобраны — безупречная леди. Если бы не эта озорная улыбка!
— Ага! Вы со мной согласны! — обрадовался молодой человек.
— Я и сама предпочитаю более лаконичный стиль, чем тот, что сейчас в моде, — девушка делилась своими предпочтениями, и это лишний раз доказывало, что бренди изрядно вскружил ей голову. — Но я не даю повода окружающим упрекнуть меня в неуважении по отношению к их вкусам.
Винтеру стало стыдно, что он решил воспользоваться нынешним состоянием девушки. Почти стыдно.
— Я тоже стараюсь следить за своими высказываниями. Я делюсь своими мыслями лишь с близкими мне людьми, такими, как вы, Шарлотта.
Девушка снова напряглась, болезненно реагируя на одно упоминание об их возможной близости. Так, отлично. Она остро чувствовала ее и не могла скрыть свой дискомфорт. Но Винтер чувствовал ее не менее остро. Ее присутствие, запах заставляли его изнывать от желания, которое болью отдавалось в паху. Конечно, он давно не имел женщины. Но сейчас рядом с ним была не просто женщина. В его руке лежала рука Шарлотты.
— Я не к месту употребил понятие «близкий человек»? — с лицемерным участием поинтересовался Винтер. — Я лишь хотел сказать, что наши суждения о многих вещах сходятся.
— Само понятие вполне уместно, — с готовностью поддержала его девушка. — Вот только мне трудно с вами согласиться.
— Почему же? Должно быть, вы полагаете, что главная задача, стоящая перед нашей семьей, — это воспитание детей.
— Совершенно верно.
— И вы правы. — Молодые люди неспешно продолжали свой путь, оставляя позади портреты давно почивших предков Винтера. — Только поэтому я и попросил вас сегодня остаться, невзирая на то, что вы унизили меня.
Шарлотта попыталась выдернуть руку:
— Я вас не унижала, и вы не просили меня остаться.
— Я согласился присутствовать на ваших уроках, которые вынужден посещать после утомительного дня в Лондоне и изнурительной поездки домой.
— Но я тоже работаю весь день!
— Я обещал вам хорошую оплату, в то время как, находясь под моей опекой, вы получаете стол и кров.
Резко остановившись, Шарлотта изо всех сил дернула руку и, наконец, освободилась.
— Я не нуждаюсь в вашей опеке. Я свободная женщина. Винтер остановился и посмотрел ей в глаза.
— Да и я не визжал от радости, когда дочь потребовала, чтобы я женился на вас.
Тусклый свет свечей не позволял видеть выражение ее лица, но он был уверен, что девушка покраснела.
— В этом нет моей вины.
— А вы разве не просили ее замолвить за вас словечко? Шарлотта приободрилась и вперила в молодого человека испепеляющий взгляд:
— Простите, милорд, но я точно этого не делала!
Он решительно шагнул к девушке, и его колени утонули в складках ее юбки. Винтер стоял, гордо расправив плечи, и смотрел на бедную гувернантку сверху вниз.
— Вы в этом уверены?
— Уверена ли я? Разумеется! — Шарлотта смерила его взглядом, словно оценивая его внушительный рост, широкие плечи, суровый взгляд. У нее вдруг пересохло в горле. — Разве я смогла бы об этом забыть?
Ответ не пришелся Винтеру по вкусу. Или ей показалось?
— Это меня огорчает, — упавшим голосом сказал он.
— Чт… Что?
Наконец ему это удалось: внимание девушки было сконцентрировано на нем. И Винтер продолжал:
— Когда моя дочь была совсем малышкой, старуха-вещунья взяла ее из колыбели и, улыбаясь, предрекла, что Лейла вырастет мудрой и сильной, одаренной в делах сердечных, и что она принесет удачу своему роду и славу своему мужу. Поэтому я надеялся, что девочка, сама того не зная, произнесла вслух то, о чем ваша душа могла лишь грезить.
— Что?!
— Это не так? — он придвинулся еще ближе.
— Я бы никогда… она бы ни за что… У меня в мыслях не было ничего подобного! И в душе, — поспешно добавила Шарлотта.
— Так подумайте об этом сейчас.
— Полагаю, не стоит.
— Я бы просил вас все же подумать.
Как же ей не хотелось задавать этот вопрос! Если бы она могла, она бы тотчас сбежала. Но отступать было некуда. Позади — стена. Перед ней всей громадой развитых мускулов высился Винтер. К тому же Шарлотта достаточно много выпила, чтобы усомниться в своей способности к стремительному бегству, но была не настолько пьяна, чтобы не сознавать нависшей над ней опасности.
— Почему? — с замиранием сердца наконец спросила она. Не просто было притворяться в эту минуту, но все же Винтеру удалось изобразить искреннее удивление:
— Не думаю, что вас устроит роль моей любовницы. Ужас, отразившийся в глазах девушки, не был ни наигранным, ни преувеличенным. Но теперь Винтер знал: она каждой клеточкой своего тела ощущает его присутствие. В немигающем взгляде широко распахнутых глаз читалась крайняя растерянность. Шарлотта прерывисто вдохнула, отчего ее тонкие ноздри дрогнули. Теперь она точно чувствовала его запах, мужественный и свежий. Свежий, потому что он принимал ванну каждый день. Не всякий лондонский денди мог гордиться такой чистоплотностью. К тому же все это время он старался говорить хрипловатым гипнотическим полушепотом. Винтер знал: если хочешь, чтобы тебя услышали, нужно говорить тихо.
— Я и подумать… не могла… о подобном… бесстыдстве, — запинаясь, проговорила девушка.
— Именно «бесстыдстве», — он улыбнулся. — Я рад, что вы со мной согласны. Так что подумайте об этом.
— Нет. Я… Нет, — Шарлотта рукой нащупала спинку стула и, опираясь на нее, сделала шаг, чтобы обойти Винтера.
— Мисс леди Шарлотта, прежде чем вы уйдете… — он протянул ей руку ладонью вверх.
Девушка взглянула на ладонь, потом посмотрела ему в глаза. В очередной раз Винтер сбросил личину одичавшего недотепы и позволил себе роскошь требовать. Более того, Шарлотта поняла его требование и испугалась возможных последствий своего отказа.
