— Милорд, это ваши личные апартаменты, не так ли? А значит, мне не пристало находиться здесь с вами наедине.
— Мои личные апартаменты? Да это бывшая детская! — голос звучал слегка удивленно, но уверенно. — Устраивайтесь поудобнее. Я буду готов через минуту.
Шарлотта вздохнула. Доверять ему все равно нельзя, но Шарлотта сделала все, от нее зависящее: дала понять, что она начеку и, кроме того, не стремится оставаться с ним наедине. Вот только как же ей устроиться удобно, если в комнате нет ни одного стула? Оставалось лишь подойти к столу, такому низкому, что он едва доставал ей до колен. На подносе лежал хлеб и небольшая головка сыра, стояла ваза, с которой свисали сочные фиолетовые гроздья винограда. Девушка отметила отсутствие каких бы то ни было столовых приборов. Это еще больше ее насторожило. Что, если она не ошиблась, подозревая Винтера в недобрых намерениях?
И этот запах — такой весенний, такой свежий! Не удержавшись, она наклонилась и вдохнула аромат, в котором ясно чувствовались нотки уютного, домашнего запаха хлеба.
Заслышав шаги Винтера, девушка выпрямилась.
— Прошу вас, мисс леди Шарлотта, угощайтесь.
Он стоял в освещенном дверном проеме, и, к величайшему облегчению девушки, был одет в обычный костюм. Вот только ноги его были босыми, как обычно.
— Благодарю вас, милорд, я уже поужинала.
— Ешьте смело! Я всего не одолею. Вы же не хотите, чтоб меня потом пучило.
Шарлотта едва не задохнулась, сдерживая слова, готовые сорваться с губ. Что сказать в ответ — ужаснуться или рассмеяться? Она и сама не знала. С Винтером все переворачивалось с ног на голову. Чтобы скрыть замешательство, она взяла одну виноградину и положила в рот. Какой же та оказалась сочной, сладкой! Вот только зернышек было много. Пока Шарлотта старательно их выбирала, Винтер воспользовался моментом и стремительно вошел в комнату, сразу заполнив собой все пространство. На молодом человеке были черный жилет, брюки и белая рубашка. Если бы не босые ноги, он выглядел бы, как обычный джентльмен. Вот только расстегнутый ворот рубашки приоткрывал вьющиеся волосы на груди, а узкие брюки подчеркивали мускулистые ноги. Ноги… Эти босые ступни начисто лишали Шарлотту душевного равновесия.
Винтер вошел в круг света и принял свою излюбленную позу: ноги широко расставлены, руки на бедрах, подбородок гордо поднят, властный взгляд устремлен вперед.
— Приступим?
Девушка поспешно бросила семечки в огонь и собралась с мыслями.
— Пожалуй. Начну с того, что, несмотря на мое нежелание участвовать в процессе вашего приобщения к цивилизованному обществу, я сделаю все, что в моих силах…
— Да, да. Это мы уже слышали. Вы женщина, которая всегда делает все «на отлично». Это обсуждению не подлежит. — Так с чего начнем?
Шарлотте не понравился тон, которым Винтер прервал ее тщательно подготовленную вступительную речь, но виду не подала.
— Вне всяких сомнений, первое, на что следует обратить внимание, — ваша склонность к упоминанию в беседе сугубо личных вопросов.
— Личных вопросов? — удивленно переспросил молодой человек. — Я не могу говорить о своих детях?
— Я говорю не о детях, а о деталях, касающихся непосредственно вас. Видите ли, в обществе не принято обсуждать… физиологические функции организма. Во всяком случае, не с представительницами противоположного пола.
Шарлотта сделала паузу, дав молодому человеку поразмыслить над своими словами. Наконец его лицо прояснилось.
— Вот оно что! Не следует говорить, что меня будет пучить.
— Совершенно верно, не следует. Не стоит также упоминать в разговоре о своем самочувствии или недомогании.
— Но «воспитанные» барышни и кавалеры непременно справляются о моем здоровье.
Девушка проигнорировала саркастические нотки, прозвучавшие в голосе.
— Это обычная формула вежливости, не более того. Если вас спрашивают, как вы себя чувствуете, следует отвечать: «Спасибо, хорошо. А вы?»
Подойдя к столу, Винтер устроился на одной из подушек.
— Это объясняет, почему большинство дам при встрече больше не интересуется моим самочувствием.
Шарлотта приуныла. Она так и предполагала: он будет нарочно демонстрировать свои варварские манеры, чтобы разозлить ее. А может, чтобы выразить протест против навязанного матушкой обучения. Но уж во всяком случае не для того, чтобы соблазнить ее этой своей непристойной позой.
— Я могу спросить о здоровье даму?
— Да. Но только без уточнения деталей.
Винтер сидел спиной к огню, небрежно скрестив ноги. В его позе не чувствовалось ни напряжения, ни упрямства. Напротив, он казался умиротворенным и расслабленным, а его поза — привычной и удобной. «Возможно, он просто отдыхает после тяжелого дня», — почему-то подумалось Шарлотте.
Вдруг молодой человек оживился:
— Леди Скотт недавно родила, и я спросил, как чувствует себя малыш.
— Вполне уместно.
— И о том, как прошли роды. Шарлотта зажмурилась, как от боли.
— Даже в своем кругу женщины редко делятся такими интимными подробностями, не говоря уже о том, чтобы обсуждать их с мужчинами.
Молодой человек кивнул:
— В Эль-Бахаре женщины свободно говорят об этом. Мужчины — нет.
Наконец-то! Момент согласия, пусть даже скоротечный!
— Видите, в Эль-Бахаре действуют те же правила.
— Но мне было интересно! — как капризный мальчишка, заупрямился Винтер.
— Ваш интерес не должен противоречить нормам приличия.
— В Эль-Бахаре главный закон — интерес мужчины. Ни дать, ни взять — избалованный ребенок.
— Вы скажете, что я уже не в Эль-Бахаре, и здесь другие законы.
Как и Шарлотта, молодой человек понюхал виноград и хлеб. Заметив, что девушка сделала шаг назад, погрузившись в тень, он спросил:
— Если позволите, мисс леди Шарлотта, я поем, так как не удосужился поужинать.
— Конечно, милорд, уже поздно, и вы, наверное, проголодались.
— Я голоден, как верблюд, занятый поисками финиковой пальмы. — Заметив, что девушка переменилась в лице, Винтер умерил цветистость речи. — Да, я проголодался, — он приглашающим жестом указал на стол. — Окажите мне честь, разделите со мной эту скромную трапезу, вам не помешает немного поправиться. Хотя пышность вашей груди навевает воспоминания об оазисах, изобилующих финиковыми пальмами и благодатными источниками.
Шарлотта была шокирована. Это уж слишком!
— Нельзя говорить такое даме!
— Я говорю только вам, мисс леди Шарлотта, ведь большинство женщин далеко не так изящны. Но если вы отказываетесь есть, по крайней мере сядьте.
Шарлотта не любила давать волю эмоциям, но как же может она спокойно объяснить, что ее грудь — неподходящая тема для беседы? Как и грудь любой другой женщины. Правда, она никак не могла избавиться от мысли, что Винтер и сам должен об этом догадываться. Однако молодой человек был само спокойствие. Ничего, позднее, когда они уйдут от обсуждения особенностей ее фигуры, она найдет способ объяснить, что не следует говорить о таких интимных вещах.
