– Нет, нет! Мне так неудобно…
– Бери! Пусть оно принесет тебе удачу.
Я все еще стояла, не зная, как поступить.
– Надевай! – Она кинула мне пальто, и мне ничего не оставалось, как надеть его.
Пальто было приталенное, с золотыми пуговицами, с широким длинным поясом без пряжки. Оно село на меня так, будто специально для меня было сшито. Я завязала пояс узлом.
– Ой-ля-ля! – пощелкала языком дама. – В одна тысяча девятьсот шестьдесят девятом году у меня была точно такая же фигура! – Она как будто выпрямилась и расправила худые плечи. – Очень элегантно! – Она взглянула на мои ноги. – Но туфли все-таки нужно будет купить!
– Мне бы тоже хотелось что-нибудь вам подарить, но здесь у меня ничего нет.
– Иди! И найди себя мужчину! – Женщина села на низенький стульчик и, откинув голову, снова меня оглядела. – В таком пальто это будет нетрудно.
Я все еще не могла уйти.
– Иди! – Она встала. – Мне нужно заняться кое-какими делами. – Она отвернулась от меня и стала складывать вынутые вещи назад в шкаф.
Я повременила еще секунду, потом тихонько повернулась и вышла. Дорогу на улицу я нашла сама и без всяких трудностей, словно моими ногами кто-то руководил. Правда, Большие бульвары остались за домами, я оказалась в тихом проулке, а когда его пробежала, универмаг «Au Printemps» одним своим боком будто вырос передо мной, и я не удержалась, все-таки вошла.
Магазин изменился. Он стал современным и безликим. Наверное, и я была такой. Если меня не понимали, значит, нечего было понимать. Если мной не интересовались, значит, нечем было интересоваться. Первый шаг по памятным местам не принес отдохновения душе. Я шагнула на эскалатор и покатилась вниз. Надо идти к Нотр-Дам. Вот уж где я должна снова ощутить ЕГО присутствие, обрести любовь. Эскалатор спускался в вестибюль первого этажа. Я занесла уже ногу, чтобы с него сойти, и тут заметила, что на меня внимательно смотрит девушка из ларька с сувенирами. Девушка смотрела не на меня – на мое пальто и тут же перевела взгляд налево. Следом за ней посмотрела и я. На огромном плакате, висящем на задней стене, красовалась известная всему миру манекенщица в пальто, наподобие моего. Правда, рекламировала она не пальто, а сумочку новой модели, висевшую у нее через плечо. Одной рукой манекенщица поддерживала сумочку за ремешок, а другой легко прикасалась к узлу пояса, перехватывающего пальто на талии. Не знаю уж, что на меня нашло, но я встала перед молоденькой продавщицей отдела сувениров в точно такую позу. Точь-в-точь, как на плакате. Продавщица удивилась. Я улыбнулась и помахала ей. Тут она поняла мою шутку и улыбнулась в ответ. Я не стала больше ее пугать, гордо повернулась и ушла, оставив ее вместе с сувенирными Эйфелевыми башнями и тарелками с Джокондой. Но настроение у меня вдруг стало прекрасным. Теперь мой путь лежал прямиком к Нотр-Дам.
* * *
Легкая тучка налетела неизвестно откуда и остановилась прямо над полем в самой середине неба, загородив собой солнце. Самолет «Су-37К» в это время уже мчался за горизонт, и вдалеке было видно, как он, снизившись, выпустил парашют и через мгновение побежал колесами шасси по взлетно-посадочной полосе.
– Вот и окончен полет, – сказала Лена. Мари, все это время стоявшая рядом с ней, вдруг взяла и перекрестилась. Лена с удивлением на нее посмотрела.
– Чего это вы?
– Не знаю. – Мари вытерла платочком увлажнившиеся глаза и еще раз повторила: – Правда, не знаю, – казалось, она сама была собой удивлена. – Я очень волновалась.
Лена пожала плечами.
– Я тоже. А ты крещеная?
Она все время путалась: не знала, как лучше обращаться к тетке – на «ты» или на «вы».
Мари улыбнулась:
– Я родилась давно. Еще в дохристианскую эпоху. Тогда креститься было не принято.
Лена вытаращила глаза.
– Шуток не понимаешь? Мама у меня была комсомолкой, папа – комсомольцем. Какие крестины? Я жила в аморальном безверии. Ты-то небось уже крещеная?
Лена пожала плечами.
– Мама крестик повесила на день ангела – вот и ношу. А так, чтобы в церкви креститься – этого не было.
– Вот оно, современное православие! – иронически скривила губы Мари. – Впрочем, я первое время ходила в русскую церковь. Она недалеко от Елисейских Полей.
– А потом?
– Что – потом?
– Ну, теперь ходишь?
– Некогда все. К тому же у меня собака. – Мари вспомнила про Лулу и подумала, как она там?
Они обе засмеялись. Главный полет для них был окончен. Все остальные самолеты в сравнении с самолетом Валерия не представляли для них интереса. Они сели на свои места – до этого стояли – и стали болтать. Но каждая в ожидании конца полетов ощущала волнение: Лена мучилась оттого, что хотела увидеть одновременно и Валерия, и Сержа Валли, а Мари… Себе она говорила, что со стороны Валерия пригласить ее – простая вежливость. Что же касается Сержа Валли… Ну, он ведь был француз, а французы… Мари уже хорошо знала, что такое французы.
Синий кабриолет подкатил вовремя и аккуратно остановился в назначенном месте недалеко от трибуны. Валерий, приехавший вместе с Сержем, встал в нем и стал энергично махать, но Лена и Мари уже и без того увидели его – всегда, когда ждешь, все замечаешь раньше других. И Серж, и Валерий оба уже успели переодеться и были, не сговариваясь, в почти одинаковых голубых рубашках и легких куртках. Валерий, который был выше Сержа, выглядел в сравнении с ним еще солидней. Серж напоминал молоденького курсанта. Лена и Маша стали пробираться к ним через уже начавшую расходиться толпу. Серж вышел из машины навстречу, и Лена заметила, что Валерий вышел тоже, стараясь казаться таким же галантным. На минутку замялись, решая, кто куда сядет. Серж уже открывал переднюю дверцу перед Мари. Логично, конечно, что жених и невеста должны бы сесть вместе сзади. Но неожиданно Лена вдруг тихо сказала Валерию:
– Пусть Мари сядет со мной, а то неудобно – междусобойчики в гостях.
Валерий не стал возражать. Он мягко подхватил Машу за локоток и обнаружил, что за этот же локоток ее уже держит Валли. Приятно улыбнувшись, Валли тут же оставил руку Маши Валерию и сел на место водителя. Тот залихватски прыгнул вперед, дамы повязали платки – Маша свой голубой, а Лена – пестренький, и кабриолет помчался. Валерий развернулся спиной к обочине, лицом к Сержу и дамам и сообщил:
– Серж приглашает нас всех в гости.
– К себе домой? В Блуа? – Лена широко раскрыла глаза.
– Да, в Блуа, – Серж расслышал ее слова.
Мари отрицательно качнула головой.
– Спасибо, но я не могу. Я и так уже отпросилась сегодня.
– Не сегодня и даже не завтра. Завтра еще будут полеты для специалистов, – пояснил Валерий. – Послезавтра или через день. Когда работа закончится.
Лена обрадовалась.
– Как здорово!
Серж Валли взглянул на нее в зеркало заднего вида и улыбнулся.
– Ты редко бываешь такой веселой, – заметил Валерий.
– Сегодня чудесный день, правда, Мари?
– Правда. Мы очень за вас волновались. – Мари посмотрела на Валерия. Он попытался заглянуть ей в глаза, но ничего не увидел – глаза Мари были скрыты солнцезащитными очками. Тогда он протянул руку к Лене.
– А ты волновалась?
– Еще как! – Валерий вдруг непонятно над чем захохотал. Серж опять улыбнулся. Лена, невольно все время смотревшая на него в зеркальце, подумала, что это у него просто такая манера – приятно улыбаться. Она даже подумала (какая странная мысль ее посетила), что если бы первым космонавтом стал не Гагарин, то им следовало бы стать Сержу Валли – такая у него была обаятельная внешность.
– Так, значит, мы сейчас едем в Париж? – уточнила Мари.
– В Париж, – подтвердил Валерий.
– В Париж… – эхом отозвалась Лена. – Так обыденно звучит… «Куда мы едем? В Париж…» Как странно. Как в Васюки какие-нибудь. Так не должно звучать! Ведь Париж – это волшебство, легенда, это… – она замолчала, увидев нечто неприятное в глазах Валерия.
– Лен, ты похожа на курицу, – сказал он.
– Да! – Она рассердилась и бросила ему вызов: – Париж – это больше, чем город. Париж – это…
– Это – что? – спросил Валерий, как спрашивают несмышленых, надоедливых детей.
– Это – пласт культуры! – выпалила она. В ней вдруг восстал дух противоречия. Всплыло то, что вчера она была без него, ходила одна и с Танькой. И хотя в принципе неплохо провела время, но ожидала чего-то другого… Она считала это несправедливым, хотя и понимала, что, наверное, он и правда по-другому не мог. Хотя…
– Париж – это Бальзак, Гюго, Пиаф, Шарль Азнавур, Мирей Матье… – Лена действительно разгорячилась.
– А еще Бельмондо и Пьер Ришар, – перебил ее Валерий.
Лена покраснела и замолчала. Серж Валли по-прежнему улыбался в зеркальце. Но сейчас ей показалось, что улыбался он только ей, именно ей.
Дорога на Ла Вийетт, по которой они возвращались из Ле Бурже, врезалась в Париж с северо-востока. Протащившись некоторое время в пробке на Рю де Фландр, они благополучно выехали к бульвару Святого Мартина, от которого до нашей с Ленкой гостиницы было рукой подать.
– Нехорошо заставлять Сержа ехать еще и ко мне, – сказала Мари. – Я приехала на метро и так же вернусь. Остановите где-нибудь возле станции!
