орудует скальпелем, поэтому любое членение исторического процесса на культурный, экономический и политический пласты условно и грубо. Однако за неимением других эффективных способов познания придется прибегнуть к такому «раздельному историческому питанию», принимая как неизбежные все его недостатки и ограничения.
Если рассматривать культурную, экономическую и политическую деятельность народа в качестве факторов его исторической эволюции, то обнаружится, что у каждого из этих факторов свое предназначение. Культура очерчивает «коридор возможностей», доступных для данного общества. Экономика формирует направление, по которому общество движется в рамках этого коридора. Политика определяет темпы движения в направлении, заданном культурой и экономикой.
Конечно, существует и обратная связь. Политика может загнать историю, как пьяный ковбой лошадь, или, наоборот, запереть ее в стойле, где она умрет от ожирения и неподвижности. Экономика способна потерять ориентиры и заставить историю двигаться по кругу, и тогда открытый культурой «коридор возможностей» обернется тупиком. Но, как бы то ни было, историческое движение всегда обусловливается значением величин, отмеренных по осям трех великих социальных координат. И чтобы обозначить точку отсчета современной русской истории, нужно найти ее положение на каждой из этих осей по отдельности.
Русская культура – один из многих островов в океане мировой культуры, и, несмотря на свой неповторимый ландшафт, формируется он в соответствии с общими фундаментальными законами, определяющими рождение, эволюцию и смерть островов и материков этого океана.
Великий русский биолог Н. И. Вавилов показал, что в эволюции растений, принадлежащих к разным биологическим группам, имеется известный параллелизм (так называемые гомологические ряды) и при делении на подклассы, виды и подвиды они подчиняются некоему общему принципу, вследствие чего у соответствующих друг другу подклассов, видов и подвидов проявляются сходные признаки. Подобного рода «гомологические ряды» можно проследить и в эволюции культур. И аналогично тому, как это происходит в живой природе, наличие общих стадий и признаков говорит не о том, что одна культура следует по пятам другой, копируя ее исторический опыт, но лишь о том, что данные культуры родственны и развиваются параллельно.
Русская культура, безусловно, находится в родственных отношениях с европейской (западной) культурой, будучи связана с ней византийскими корнями. Параллелизм в развитии этих культур сразу же бросается в глаза. У русской истории есть своя греко-римская предыстория – Киевская Русь, свое Средневековье – Московское царство, свое Новое время – имперская Россия и своя постиндустриальная эпоха – советская цивилизация.
Такое сходство стадий исторического роста многих сбивало и до сих пор сбивает с толку, рождая мысль о вечном отставании России от Запада. Именно из этой мысли и выросла теория «догоняющего развития». Самым слабым звеном в данной теории является вовсе не постулат, что Россия отстает от Запада (в каком-то смысле это очевидный факт, в других – требует обсуждения), а представление о том, что Россия должна превратиться в Запад. Это не так. Россия следует своей исторической дорогой, а Запад – своей, пусть у этих дорог одни и те же изгибы и на обочине встречаются похожие пейзажи. Адекватно описать ход русской истории можно в рамках концепции скорее не догоняющего, а параллельного развития.
Россия – очень молодая культура. Исторический путь, занявший у Запада более двух тысячелетий, она прошла в два раза быстрее. Но у быстрого роста есть серьезные издержки. Акселераты, как правило, слабы. Ни на одной из стадий развития России не удавалось полностью раскрыть собственный потенциал. Неразрешенные противоречия она перетаскивала из одной эпохи в другую, захламляя свой исторический багаж. Поэтому границы между эпохами выглядят здесь нечеткими, размытыми и вся русская история превращается в историю переходного общества, которому никак не удается принять какую-то законченную, устойчивую форму. Россия – вечный подросток мировой культуры.
Эта инфантильность понятна, если принять во внимание условия, в которых формировалась русская история. И дело здесь не только в различиях между западным и восточным христианством. Дело в том, что там, где на Западе были германские варвары, в России была Орда. Данное обстоятельство, возможно, имеет большее значение для русской истории, чем расхождения между двумя ветвями христианства. Русская культура и русское государство суть продукты взаимного творчества славянского и монгольского элементов. Не видит этого лишь тот, кто смотрит на историю сквозь идеологические очки.
Если германские народы, окропив греко-римское поле своей кровью, способствовали укоренению в нем семян племенной демократии, чем на века обусловили ведущую роль гражданского общества в западной истории, то Орда одарила Русь вирусом восточной государственности. Завоевание Китая не прошло для монголов бесследно. В государственном строе и в менталитете Орды отразился дух древнейшей культуры Востока. Монголы перенесли китайскую культуру на Запад, как комар переносит малярию. Китайский экстракт, разбавленный монгольской воинственностью, компенсировал извечную славянскую неспособность к формированию государственности без посторонней помощи. Но с преимуществами пришлось усвоить и недостатки. Государство навсегда возвысилось над русским обществом и превратилось в главный фактор его культурного развития. В русской культуре много противоестественных сочленений. Одно из них – соединение общества, тяготеющего к западному типу, с государственностью восточного типа.
Параллелизм в культурном развитии России и Запада прослеживается не только в светской, но и в духовной жизни. Киевская Русь, несмотря на формальную христианизацию, оставалась преимущественно варварским, языческим обществом. Христианство превратилось в значимую силу гораздо позже, и по времени этот процесс совпал с зарождением новой славяно-татарской государственности, нашедшей первое воплощение в Московском царстве. С этого момента православие стало таким же стержнем русской культуры, каким другая ветвь христианства была для культуры западной.
Впоследствии православие пережило свою схизму, создав «государственную церковь» и одновременно породив раскольников. Подобно тому как западное христианство выпестовало в своем лоне либерализм, православие породило на свет коммунизм, который поначалу тоже был воинственно атеистическим, а затем начал возвращаться к осознанию своих религиозных корней. Единственное, чего мы не найдем в русской духовной истории, это реформации. Реформация так и осталась для России нереализованной исторической возможностью, что сыграло в ее судьбе решающую – и трагическую – роль.
Тот упадок веры, который мы наблюдаем в последние годы, не первый в русской истории. Нечто подобное Россия переживала в смутное время, ставшее предтечей империи, а также в эпоху войн и революций начала XX века, предшествовавших русскому коммунизму. Тогда, как и сегодня, религиозное чувство деградировало, а символы веры рушились под натиском скептицизма. Но есть одно существенное различие. Раньше, когда традиционные символы веры вот-вот должны были пасть, им была уже готова замена, и после кровопролитного смятения народ отдавался во власть новой веры, исподволь выпестованной в недрах старого общества.
Мысль о самодержавии как о Богом данной власти, воплощающей в себе христианские начала православного общества, зародилась задолго до раскола и при Романовых лишь утвердилась в качестве центральной идеи русского мира. Большевизм зрел в недрах империи весь XIX век, прежде чем стать почти на столетие господствующим мировоззрением. Сейчас же мы наблюдаем только падение, а не взлет. В духовном пространстве России не просматривается ни одного течения, которое могло бы претендовать на роль нового символа веры. На том пустыре, где должно было возвышаться здание русского либерализма, пока лишь зияющие высоты. Либеральная идея не справилась в России со своей миссией, рухнув на землю, как лайнер, не совладавший с крутым набором высоты из-за недостатка мощности двигателей.
Сегодня часто можно услышать, что в России нет и никогда не было предпосылок для либерализма. Однако это не совсем так. Либерализм готовился всей советской эпохой.
Во-первых, коммунизм, уничтожив патриархальную основу сельской жизни и спровоцировав индустриализацию, дал толчок развитию индивидуализма или как минимум создал для этого почву.
Во-вторых, после Второй мировой войны советское общество стало активно, хотя и
