правления руководство ГУЛАГ МВД особенно заботилось о максимизации коэффициента использования рабочей силы, что отражено документально. В перечне 1949 года весьма четко подчеркивался сам факт трудовой эксплуатации. Полное название этого документа «Перечень основных заболеваний, физических недостатков и недостатков в развитии, препятствующих отнесению заключенных к категории № 1» четко свидетельствовало о произошедшем смещении акцентов. Сталинское руководство все более сосредоточивалось на том, чтобы заключенные не могли получать освобождение от тяжелого физического труда. Более ранние версии «Перечней» назывались по-разному, но в них подчеркивалась недопустимость неверной классификации или досрочного освобождения, например «Перечень болезней для досрочного освобождения» (1931) и «Перечень основных болезней, физических недостатков и пороков развития для определения соответствующих категорий или признания инвалидности» (1944). Таким образом, в предыдущие годы руководство ГУЛАГа ориентировалось на минимизацию числа заключенных, классифицируемых как инвалиды и, следовательно, имеющих право на досрочное освобождение. Теперь же ставилась иная главная цель – максимальное привлечение заключенных к тяжелому физическому труду. Руководящие указания направлялись представителям лагерной администрации, от которых зависело освобождение заключенных от тяжелого физического труда. Максимизация этой формы работ стала первостепенной задачей для всех, кроме самых изможденных и нетрудоспособных. «Перечень болезней» 1949 года был направлен на увеличение коэффициента трудового использования заключенных путем принуждения более слабых к более тяжелым работам.
Лишь только для самых больных и изможденных заключенных ГУЛАГ приберегал понятие «инвалид». Чтобы классифицироваться таким образом, человек должен был быть полностью слепым, иметь силикоз третьей стадии или не менее четырех приступов астмы в месяц. К категории инвалидов также относились лица с «обезображивающим воспалением», хроническими заболеваниями сухожилий, мышц и суставов, приводящими к полной потере подвижности, а также заключенные, демонстрирующие выраженные признаки старческой дряхлости. Вторая категория также содержала не менее яркие описательные образы, на что были свои причины. МВД использовало эти инструкции с целью донести до лагерной администрации, что только самые тяжелобольные заключенные могут быть освобождены от тяжелого физического труда. Под классификацию второй категории попадали доброкачественные опухоли, затрудняющие ношение одежды или ухудшающие работу органов, очень большие грыжи, зоб, ухудшающий работу соседних органов, и потеря зрения на один глаз[100]. Эволюция различных версий «Перечня болезней» показывает, что вариант 1949 года значительно усилил физическую эксплуатацию: почти все заключенные были вынуждены выполнять тяжелую физическую работу.
С 1930-х по 1950-е годы все большее распространение приобретала практика привлечения заключенных к тяжелому физическому труду независимо от состояния их здоровья. Руководители МВД и ГУЛАГа хотели выделять как можно меньше рабочих мест больным и инвалидам. В письме Круглову от 4 ноября 1950 года начальник Главного управления ИТЛ МВД Г. П. Добрынин утверждал, что категории физической трудоспособности должны быть в значительной мере отброшены и учитываться только при переводе заключенных в другие лагеря. Он считал, что ГУЛАГу больше нет необходимости продолжать подбирать заключенных для тех или иных работ исходя из состояния их здоровья. Кроме того, лагеря не должны переводить ослабленных заключенных на менее напряженную работу. Добрынин писал руководителю МВД следующее:
В настоящее время, в связи с введением денежных выплат за выполненную работу и общим улучшением физического состояния заключенных, их интерес к результатам собственного труда значительно возрос. Таким образом, отпадает необходимость делить заключенных на категории в зависимости от их физического состояния. Именно поэтому ГУЛАГ МВД СССР считает целесообразным ликвидировать разделение заключенных по категориям физического состояния, установленным Приказом МВД № 00418. [Нам] больше не нужно предоставлять какие-либо скидки для менее трудоспособного контингента, используемого на работе в лагерях и колониях. Отмена этих категорий позволит нам улучшить использование заключенных на производстве[101].
Фактически это означало отход от прежней политики ГУЛАГа, эскалацию режима эксплуатации человека в лагерях и отсутствие каких-либо смягчений требований по отношению к ослабленным заключенным, привлеченных к тяжелому труду.
В последние годы сталинского правления система эксплуатации усилилась, когда начальник ГУЛАГа отменил все поблажки для ослабленных. И здесь снова обнаруживается обратная зависимость между социальным положением и человечностью. Добрынин искренне считал, что заключенные с ухудшающимся здоровьем должны использоваться на основных лагерных работах, а не на более легких видах работ, а персоналу лагеря следует стремиться максимально использовать заключенных именно на основных работах. В июле 1951 года Санитарному отделу было поручено «пересмотреть существующую систему использования труда лагерных заключенных в свете изменения категорий, использования большего количества контингента на основной работе и максимального использования их труда»[102]. Даже самые ослабленные заключенные назначались на основные работы и привлекались к тяжелому физическому труду. Таким образом, в последние годы сталинской власти руководство ГУЛАГ МВД лишь увеличивало интенсивность физической эксплуатации в лагерях.
После пересмотра категорий физической трудоспособности в 1949 году большая часть заключенных была вынуждена выполнять тяжелую физическую работу. Поскольку политика «закручивания гаек» была направлена именно на заключенных, их здоровье ухудшалось еще сильнее. Согласно собственной статистике ГУЛАГа, только около 60 % людей, содержавшихся в сталинских трудовых лагерях и колониях, могли соответствовать самой нижней планке, которая квалифицировала бы их как «в основном пригодных для физического труда». В 1949–1951 годах общее физическое состояние заключенных по всей системе ГУЛАГа было следующим: примерно 60 % относились к первой категории, 30 % – ко второй и 9 % составляли инвалиды[103]. Однако в отдельных лагерях картина была еще хуже. Например, в марте 1950 года в лагерях и колониях, находившихся в ведении МВД Хабаровского края, содержалось 24 235 заключенных, причем «в основном пригодных для физического труда» было менее половины[104].
Недавно рассекреченные архивные документы ГУЛАГа, касающиеся здоровья заключенных, раскрывают последствия тяжелой физической эксплуатации и невозможность достижения утопических производственных целей за счет максимального использования больного и ослабленного контингента. Подобные документы всех видов окружала большая секретность, специальным и инвалидным лагерям давались загадочные или эвфемистические названия, а любые упоминания о болезнях, смертях или работоспособности заключенных в телеграммах маскировались с помощью кодовых слов[105]. Строжайший режим секретности, соблюдавшийся в ГУЛАГе, предусматривал засекречивание данных не только о массовом голоде и болезнях, но и о самой природе и расположении лагерей. Учреждение использовало условные коды для описания наиболее смертоносных мест заключения и запрещало обозначать их на топографических картах.
Как объясняет М. Харрисон, «печатные карты не были востребованы, поскольку содержащаяся в них информация относилась к числу главных государственных секретов советской эпохи» [Harrison 2013: 1115]. Информация о смертности заключенных в лагерях также скрывалась и искажалась. Сталин систематически маскировал уничтожение людей в исправительно-трудовых лагерях, применяя часть 8 статьи 457 Уголовно-процессуального кодекса, которая делала возможным плановое освобождение «неизлечимых» из ГУЛАГа.
«Разгрузка балласта» ради «ликвидации смертности»
В антиутопии В. Н. Войновича «Москва 2042» советскому государству будущего Москорепу удалось ликвидировать смертность с помощью «надежного и экономного способа». Одна из так
