не забил!
— Ах ты, сука! — Олег бросился на меня, целя ножом в живот.
Правой перехватываю запястье, протягиваю и коротко, и сильно бью другой рукой в локоть. Слышится хруст! Смещаюсь к левому противнику и бью в колено, выбивая его из сустава. Правый: не успевает ничего сообразить и всё ещё удивлённо смотрит на то место где я стоял. Поэтому, просто перехватываю руку и бью в плечо, выбивая сустав. А вот не надо людей грабить!
Сзади повеяло холодом... Разворачиваясь, отпрыгиваю назад и запинаюсь об одного из валяющихся на земле грабителей. Ноги заплелись. И в этот момент девушка, о которой я совершенно забыл, с диким, надсадным криком полоснула меня ножом по животу. Чисто рефлекторно я втянул живот в себя. Это привело к тому, что рассечёнными оказались лишь мышцы, и то, не на всю глубину. Перекатившись, поднялся. Разгневанная фурия, выкрикивая оскорбления, снова бросилась на меня. Млять! Да что за фигня? То трахнуть просит, то зарезать пытается?! Больно-то как!
Прижимая рукой, окровавленный живот и кривясь от скручивающей меня боли, я нанёс удар: чувствуя, как под моими сжатыми пальцами ломается тонкий красивый нос, как ослепительно белые зубы крошатся — вместе с челюстью. Хотелось ударить ещё, сломать что-нибудь этой твари: сперва завлёкшей в западню, а теперь ещё и подрезавшую меня. Но я сдержался. С трудом, но сдержался. Вместо этого — пнул по разу нападавших парней, ломая рёбра. Ничего, может, поумнеют. Стянув футболку, кое-как перетянул себе пузо. И, сняв с одного из нападавших куртку, побрёл...
Не так-то просто добраться раненному до своих. Тем более что наша доблестная и неподкупная не дремлет. Но навыки отвода глаз и здесь не подвели. Хорошо, что Рогожин этому умению уделил внимание, а то с невидимостью я бы не справился. Одно: заставить взгляд человека соскользнуть в сторону, тем более что он тебя не высматривает, совсем другое: заставить видеть пустое место... Доковылял!
Перепуганный Саня рванул за Степанычем, у которого и здесь были свои знакомые. Прапор меня и подлатал.
— Везунчик ты, Егорка, считай царапина. Через недельку будешь как новенький. Ну, а теперь рассказывай...
Для меня всё закончилось благополучно, даже Рогожин почти не ругался. Пришёл, послушал рассказ, хмыкнул, дал мне в ухо и на этом успокоился. Ну как успокоился? Без серьёзного разговора не обошлось! Правда, чуть позже, когда я слегка оклемался...
***
В комнате, которая являлась кабинетом Рогожина, собрались трое: он сам, майор Васильев и прапорщик Иванов. Нежилой вид говорил о том, что хозяин в помещении появился совсем недавно, что соответствовало истине, так как вселение произошло всего день назад. За одной из стенок, была маленькая спальня, такая же необжитая и неуютная, а за другой непосредственно жилое помещение для бойцов — казарма. Но самое главное стол и стулья присутствовали, можно сесть и выпить немного пивка.
Кругом одни стрессы. Но вот сесть и хорошенько полечить нервы народным способом, то есть водкой, не было времени. Хотя желание созрело давно! Но хотя бы так, а то и с катушек слететь недолго. А заодно можно порешать возникшие вопросы.
— Вот скажи мне, Руслан, зачем Мажор попёрся за этой девкой? — Васильев, покачав головой, открыл бутылку и начал наливать напиток в гранёный двухсот граммовый стакан.
— Петрович, тебе не кажется что этот вопрос... э-э-э... несколько... — пытаясь подобрать нужное слово, Степаныч с задумчивым видом уставился в потолок.
— Тупой! — закончил Рогожин. — И не смотри на меня так. Мы пиво пьём или гадаем: почему это боец, почти год не видевший бабу, на предложение потрахаться, согласился?
— Руслан, твой боец покалечил гражданских! Это дело такое, можно и загреметь!
— Мой! Вот именно мой! А, значит, и отвечать мне! Хочешь мне что-то предъявить? — капитан с ледяным спокойствием уставился в глаза майора.
Отхлебнув из стакана и усмехнувшись, Васильев продолжил:
— Тебе нет! А Милославский покалечил гражданских...
— Бандитов, он покалечил! Бандитов! И говорить здесь не о чем!
— Ну, тут ещё надо разобраться: как там всё было. Может он и правда девку изнасиловать пытался, а ему помещали!
Взрыкнув, Рогожин потянулся через стол и, схватив майора за грудки, прорычал:
— Ты что несёшь!
— Руслан! — во весь голос гаркнул прапорщик. — Отпусти! Он шутит!
Казалось, что этот вскрик, не возымел никакого действия, но вот капитан отцепил руки от ворота и сел на свой стул. А Степаныч, повернувшись к Васильеву сказал:
— Ты, Витя, говори да не заговаривайся. Егор парень нормальный, за ним даже в его прежние времена такого не водилось. А теперь и подавно...
— Всё равно, — потирая шею, не согласился Васильев, — надо разобраться... А то устроили вольницу, хочу — бью, хочу — калечу. И вы тоже хороши: в самолёт закинули и сдёрнули, а если он убил кого-нибудь? Что тогда?
— Сказал же, все живы, значит живы! А переломы зарастут, глядишь, умнее станут! — отмёл все возражение капитан. — А вот в причинах того, что его смогли подрезать, надо разобраться!
— Вот мы и разберёмся! Насколько он виноват! Всё выясним, а там посмотрим! Конечно, в дисбат я его отправлять не буду, но...
— Ах, ты, сучёнок! — начал заводиться Рогожин. — Вот ты чего удумал! — встав, упёрся руками в стол и, нависнув над майором, прошипел: — Это теперь ты будешь решать, что делать и кому за что отвечать? Хрен тебе! Я сказал: правильно поступил, значит правильно! И не тебе права качать!
— Я старше по званию и я буду решать...
— Удавлю...
— А ну хватит! — прапорщик вклинился между, сверлящими друг друга взглядом, офицерами. — Достали! Ты гляди, удумали, письками мериться! Руслан, ну этот молодой идиот, а ты то куда?
Майор, будучи старше капитана почти на десять лет, возмутился:
— Степаныч, я вообще-то постарше капитана буду!
А вот Рогожин среагировал весьма странно:
— Степаныч, ты за языком следи!
— И не подумаю, — неожиданно взвился Иванов. — Вы меня достали! Ты, Руслан, своей
