взглянул на меня поверх очков. – Простите, но тогда и я воздержусь: это не мои тайны. К тому же я не уверен, что за прошедшие десятилетия они стали безобидными. Скажу лишь, что Гораций в своё время был более чем влиятельным человеком, приближённым к трону. Но, видимо, в какой-то момент некто, обладающий властью, решил, что Гораций слишком много знает. Результат вам известен, леди Моника.
– Даже не намекнёте? – грустно вздохнула я, а господин Кронель решительно помотал головой. – Ну ладно, буду выяснять у него самого.
– Вот и правильно, – похвалил меня лавочник, – с ним и беседуйте на эти скользкие темы. А ко мне-то вас что привело? Вы ж не просто с приветом от старого приятеля пожаловали?
– Мне нужен «глаз», – я поняла, что он больше ничего не скажет, а время идёт и пора переходить к делу, если я не хочу идти одна по улице ночью. – Гораций сказал, что у вас я точно смогу приобрети товар надлежащего качества.
– Зачем такой юной леди следящий артефакт? – почти искренне удивился господин Кронель, глядя на меня поверх очков. – Это первый вопрос. А второй – есть ли у очаровательной леди деньги на столь непростую вещь?
– Ответ будет только на второй вопрос, – я слегка добавила в голос льдинок, уж этому меня в родной семье научили!
– Почему? – вот теперь господин Кронель не играл, ему действительно было любопытно.
– Когда вы покупаете на рынке молоко, вас ведь не спрашивают, что конкретно вы собираетесь с ним делать, верно? Дело молочника – продать вам требуемый товар, и всё. А что вы там с ним станете делать: выпьете, велите кашу сварите, или повар на сметану поставит – это уже исключительно ваше дело.
– Неплохая аналогия, – оценил мой монолог лавочник, – и меня вполне удовлетворяет. Тогда вопросы технического характера: какое у вас помещение и какой срок действия нужен?
– Небольшая, стандартная трактирная комната, – начала говорить я, заметив, что лавочнику жуть как хочется спросить, что леди забыла в трактире, но он понимал, что я не отвечу, поэтому промолчал, – срок действия, скажем, неделя. И ещё… чтобы его нельзя было отследить.
– Чем? – господин Кронель чуть не выронил коробку, которую держал в руках.
– Откуда я знаю, – я пожала плечами, – прибором каким-нибудь… Есть такие?
– Если и есть, то мне о них ничего не известно, – недовольно пробурчал он, – умные все такие стали! В моё время девицы приличные по домам сидели, приданое вышивали да странствующих певцов слушали. А не покупали следящие артефакты и не шатались по проклятым местам!
– Тогда давайте сойдёмся на том, что я девица неприличная, потом вы быстро продадите мне «глаз», и я пойду дальше по своим неправильным делам. А вы останетесь здесь переживать по поводу падения нравов. Как вам такие предложение?
– Ещё и дерзите! – он обвиняюще ткнул в меня пальцем.
– Сколько с меня? – я решила не обращать внимания на его брюзжание, а то препираться мы можем до утра.
– Четыре золотых, – злорадно озвучил явно завышенную цену лавочник, – есть у вас такие деньги, леди?
– Это с инструкцией? – уточнила я, не глядя на старого ворчуна и извлекая из кошелька требуемую сумму.
– Нету к нему никакой инструкции, – развёл руками лавочник, но снизошёл до объяснений, – крепите в угол куда-нибудь повыше, – тут он извлёк из коробочки небольшой круглый предмет, – он сам примет вид того, чего надо. Паучка там или бабочки, он сам решит. А вот тут, – господин Кронель вытащил плоскую табличку, – потом можно будет посмотреть всё, что в вашей комнате происходить будет. Эту пластину положите куда-нибудь, где её никто не увидит, а то и вообще в другое помещение вынести можно. Активируется вот этим заклинанием, – он показал на свёрнутую и запечатанную сургучом бумажку. Как произнесёте, она рассыплется, остановить будет нельзя, так что не торопитесь.
– Спасибо, – я выложила на прилавок четыре золотых из тех, что дал мне Гораций, и лавочник уставился на них, как будто я достала из кошелька сокровища древних династий.
– Откуда у вас эти монеты? – севшим голосом спросил он.
– От Горация, – отрицать очевидное смысла не было, – он их мне сегодня дал.
– Значит, сохранил… не забыл… – в голосе лавочника послышались чуть ли не слёзы.
– А что в них такого? – не удержалась от вопроса я.
– Вы свой товар получили, леди? Получили. Вот и идите себе, – отмахнулся господин Кронель, нежно поглаживая золотые кругляши узловатыми пальцами.
Глава 7
Да и пожалуйста, вот и пойду, подумаешь! Хотя, конечно, ужасно интересно, что там не так – или наоборот, как раз так – с монетами, который дал мне таинственный Гораций. Но было абсолютно ясно, что от лавочника я никакой ценной информации не получу, следовательно, надо заниматься делами. А не забивать голову очередными загадками и чужими секретами.
Попрощавшись с господином Кронелем, я вышла на улицу и, как ни странно, совершенно без приключений добралась до трактира, где дядюшка Томас уже закрывал кухню. Он осуждающе покачал головой, проворчал что-то о бестолковых девицах, которые шастают по ночам невесть где, а потому приличных женихов им не видать.
Приветливо помахав ему рукой и виновато пожав плечами, я поднялась к себе на второй этаж, но, прежде чем войти в свою комнату, внимательно изучила двери соседей. Из-под двери Ричарда пробивался свет, но, подкравшись и приложив ухо к замочной скважине, я ничего не услышала кроме тихого шелеста, похожего на звук переворачиваемых страниц. Скорее всего, он просто что-то читает на ночь – вполне себе безобидное занятие.
В комнате Гарри раздавались голоса, и я, сняв туфли, в одних тонких носочках прокралась к его двери. Разговаривали двое, но после нескольких минут, которые я, скрючившись, провела возле его комнаты, пришлось признать, что ничего полезного и важного я не услышу. Гарри и его невидимый собеседник с явным удовольствием обсуждали несомненные достоинства какой-то Лауриты, причём однозначно собирались перейти к неприличным подробностям.
Судя по отсутствия светлой полосы под дверью, третьего моего соседа, счетовода-медалиста Оливера, в комнате не было. Но я на всякий случай подобралась поближе и прислушалась: из номера раздавалось негромкое сопение, порой переходящее в тихий храп. Понятно: умаялся за день шпионить, вот и разморило.
Но вот чего я категорически не понимаю, так это одного: они вообще чем заняты? А следить за мной кто будет? Я сама? А охранять, как обещал господин Стайн? Вот халтурщики! Обязательно завтра их начальству пожалуюсь, пусть им бабушкин друг выговор объявит. Строгий. С занесением в учётную карточку, или куда там у них выговоры заносят? У нас в пансионе в таких случаях писали в личном деле, а как у тайных сыщиков с этим обстоит, – вот даже не представляю.
С этими кровожадными мыслями я направилась к своей комнате, но тут на лестнице послышались
