Капитан вежливо молчал.
– Так вот, капитан, это неправда. Не каждого.
Грищенко несколько мгновений смотрел на Андрея, а потом громко и по-доброму рассмеялся.
Через три часа с небольшим вертолет приземлился на вырубленной в лесу площадке. На вырубке их ожидал профессор Покровский. Высокий старик с аккуратно подстриженной седой бородой заметно нервничал. Судя по опухшим векам и постоянной зевоте, он вообще не ложился спать.
– Есть новости от спецгруппы? – спросил Андрей.
– Увы, пока никто не возвращался, – патетически сказал профессор, прижимая руки к груди. – Мы, в свою очередь, как можем, стараемся помочь поискам. Я поручил господину Исину – это наш искусственный интеллект – постоянно отслеживать и анализировать всю информацию, поступающую с установленных в тайге камер наблюдения. Он должен подать сигнал, если в поле зрения появится человек, похожий на Еву. Но пока никого не опознали. Да и съемки ведутся с большого расстояния, а камеры покрывают далеко не весь периметр – кстати, я в последнем своем письме к господину Перельману указывал, что желательно увеличить охват, и даже прилагал смету…
– Эдуард Никитич, давайте не сейчас, – оборвал старика Гумилев. Тот виновато закивал.
Из невысокого наружного корпуса они спустились в подземный тоннель, слабо освещенный энергосберегающими лампами. Голос Покровского теперь глухо отражался от стен, и эхо создавало тягостное, гнетущее ощущение. Капитан Грищенко вертел головой с явным удивлением, но помалкивал.
– Когда прилетел первый вертолет со спецназом, наши дикари как с цепи сорвались, – продолжал Покровский. По тоннелю зашелестело эхо. – Началась паника, перевернули тут все вверх дном.
– Какие еще дикари? – не выдержал Грищенко.
– Сейчас узнаете, капитан, – сказал Андрей. – Только учтите, это государственная тайна.
– Да я уже понял… Раз такое здесь отгрохали…
– Так что там ваши дикари, Эдуард Никитич? – вернулся Гумилев к разговору с профессором. – Разбежались?
– Напротив, пахан – это их главарь – приказал идти и смотреть, что произошло. Они вооружились копьями и пошли к поляне, на которой вы только что приземлились. Спецназ к тому моменту уже шел им навстречу, прочесывая тайгу.
– И они столкнулись?
– К сожалению, – развел руками профессор. – Прибывшие были правильно проинструктированы и стреляли вверх, чтобы отпугнуть дикарей. Но беда в том, что накануне у тех было что-то вроде собрания, где все мужчины решают общие проблемы племени. На этих сходках всегда курятся специальные травы, которые собирает в тайге их знахарь. Так вот, после этих трав у них начисто исчезает чувство страха. Несколько дикарей кинулись на спецназовцев, ударили одного копьем. Тогда и началась стрельба на поражение…
– Потери есть? – быстро спросил Грищенко.
– Четыре морлока убито. Один из ваших легко ранен, он здесь, в медпункте…
– А что произошло с остальными… дикарями?
– Скрылись в тайге, – пожал плечами Покровский.
Андрея затрясло. Здоровые тренированные мужики, вооруженные до зубов, еле справились со стадом дикарей. «Ева! Такая смелая, такая отчаянная! Верила, что с тобой ничего не может случиться. Что же ты наделала?»
Тоннель закончился массивной металлической дверью, на которой отсутствовали ручки и замочные скважины. Вместо этого на железном полотне слегка светились кнопки сенсорного кодового замка. Профессор быстро набрал свой персональный пароль, и трое мужчин вошли в помещение. В сухом теплом воздухе пахло озоном и химическим освежителем.
– Это нижний этаж? – нарушил тишину Гумилев.
– Нет, что вы! Это только минус второй. Ниже еще пять этажей, но мы используем далеко не все помещения.
– Откуда оно здесь такое, Андрей Львович?! – спросил капитан. – Прямо как в кино «Обитель зла»… Тайга вроде бы кругом.
– Это круче, чем «Обитель зла», – усмехнулся Гумилев. – Это, капитан, бывшая советская военная база. Запасной командный пункт на случай ядерной войны. Строился в семидесятых, потом долго стоял на консервации. А потом я его купил, благо Минобороны он был совершенно ни к чему.
Капитан хмыкнул и продолжил вертеть головой, разглядывая обшитые пластиковыми панелями стены коридора, а Гумилев замолчал. Он вспоминал, как генерал-хозяйственник сказал ему, подписывая сделку: «Вы авантюрист, господин Гумилев. Я еще понимаю, если бы купили такой объект на Черноморском побережье или даже на Урале. Но в такой глуши…» Гумилев тогда отшутился, что собирается здесь производить наркотики и забить баки колумбийской наркомафии. Генерал посмеялся, сделку обмыли, а потом он занялся заброшенной базой. Андрей начинил ее самым современным оборудованием для изучения окружающей среды, установил последнюю модификацию искусственного интеллекта, систему жизнеобеспечения, устроил даже оранжереи и бассейн. «А если бы я не сделал здесь город ученых, Ева сейчас сидела бы дома и читала с Марусей книжки», – злясь на себя самого, подумал Андрей. Хотя на самом деле он понимал: Еву тянуло на свершения и открытия, семейный быт ее подавлял. Не будь тайги, она сбежала бы в горы или в пустыню.
Троица свернула в очередной коридор. Искусственный интеллект, контролируя передвижение, предусмотрительно включал свет на их пути. Яркие лампы разбудили существо, спавшее, свернувшись калачиком на большом квадратном матрасе, уложенном на полу то ли клетки, то ли камеры – комната была отгорожена от остальных помещений и коридора решеткой из стальных прутьев.
Существо пружинисто подскочило, и в то же мгновение на Андрея уставились кошачьи желтые глаза с вертикальными зрачками.
Капитан Грищенко присвистнул.
– Это наш Рыжик. Он у нас умница, – с гордостью представил зверя Покровский, словно собственного сына, победившего на олимпиаде по физике.
– Тот самый снежный человек, с которым возилась Ева? – Андрей еле узнал в этом мохнатом великане пушистого рыжего малыша, которого таскала на руках его жена. – Он действительно подрос.
– Уф… Есть хочу, – рыжая громадина постучала пальцами ноги по вылизанной пластиковой миске. – Пусто. Не нрафится. Уф…
– Скоро будет завтрак, подожди немного. Картошка и кабачки, ты это любишь, – Покровский протянул руку через прутья и потрепал зверя по лысоватой приплюснутой голове со смешно торчащими ушами. Тот совершенно по-человечески заулыбался, прикрывая от удовольствия ярко-желтые глаза.
– Картофка. Хорофо! Нрафится!
– А он вам руку не оторвет в один прекрасный день? – осведомился капитан, когда они отошли на приличное расстояние от продолжавшего радоваться скорому завтраку Рыжика. – Вон какая здоровенная орясина…
– Нет, что вы, – улыбнулся профессор. – Это добрейшее существо. К тому же при желании даже подросток снежного человека запросто сломает эти прутья. Рыжик сам захотел жить так, чтобы видеть всех, кто ходит по лагерю. Он очень общительный и не переносит одиночества. К тому же дверь не заперта – он свободно может передвигаться по всему этажу.
– А для чего он вообще вам нужен? – спросил Грищенко. – Для охраны?
– Раньше был нужен, а теперь… Ума не приложу, что теперь делать с Рыжиком. Все, что нас интересовало, мы изучили. К тому же этим проектом занималась Ева, он для нас не имеет особенного значения.
– Так отпустите его на волю, Эдуард Никитич.
– Не все так просто. Семейство снежных людей живет в нескольких километрах отсюда. Я не уверен, что Рыжик сможет найти дорогу к своим. К тому же он воспитан людьми. Как он впишется в общину ёхху?
Гумилеву удалось поспать около часа, пока Грищенко навещал раненого коллегу в медпункте. Потом они наскоро перекусили в пищеблоке отличным борщом и гуляшом, выпив – как выразился капитан, «для различной профилактики» – граммов по сто пятьдесят кедровой настойки, которую ученые готовили сами. После плотного завтрака профессор привел худощавого бородача, которого представил как Радия Иванова, младшего научного сотрудника. Покровский снабдил их специальным ружьем, стреляющим ампулами с сильнодействующим снотворным.
