— Разве нельзя было провести этот разговор без насилия? — спросила она. Нэт с непроницаемым видом скрестил руки на груди. Она покачала головой. Во что она вляпалась? — Так откуда он будет знать, что надо будет говорить?
— У него будет наушник, а тебе мы дадим интерфейс, включенный на голосовую связь. Он услышит то, что ты будешь набирать на клавиатуре.
— Так не получится, — возразила она. — Кто-нибудь это заметит.
— Мы нарастим ему баки, чтобы они закрывали уши, — пояснил Нэт. — Конечно, было бы хорошо, если бы ты могла печатать вслепую, чтобы постоянно не смотреть себе на колени.
Ана изумленно воззрилась на него. «Он сумасшедший!» Но разве она теперь может отказаться? Она нерешительно шагнула вперед и присела перед мужчиной на корточки. Оторвав липкую ленту, закрывавшую ему рот, она вытащила грязный носок. От вони ее чуть не вырвало.
— Не делай этого! — возмутился Нэт.
Она посмотрела на него, едва сдерживая негодование. Испуганный взгляд адвоката метался между ними. Он испустил вздох, обдав ее зловонным дыханием. Она подалась назад, дыша через рот. Нэт скрипнул зубами, но промолчал.
— Что вы думаете об этом плане, мистер Джексон? — спросила она.
Мужчина стремительно повернулся к Нэту, а потом снова посмотрел на нее.
— Я специализируюсь на налогах, — промямлил он. — Я не занимаюсь людьми. Вам надо попросить заменить защитника.
— Слишком долго, — заявил Нэт.
— Мне поручают только те дела, которые мне не следует выиграть.
— Почему? — удивилась Ана.
Мужчина отвел глаза и уставился на свои рыхлые белые ноги.
— Потому что я всегда проигрываю.
— Вам разрешат привести помощника?
— Если у вас есть степень бакалавра юриспруденции.
Ана посмотрела на Нэта.
— У меня будет степень бакалавра юриспруденции? — поинтересовалась она. Нэт кивнул. — Хорошо. — Задержав дыхание, она начала отвязывать адвоката. — Мистер Джексон, — сказала она, — я бы хотела, чтобы вы перевели все имеющиеся у вас сведения относительно обвинений в адрес мистера Уинтера на интерфейс его брата, чтобы я могла позднее их изучить.
Мужчина принялся растирать запястья. На его коже остались красные вмятины от веревки. Он явно хотел встать, но не решался.
— Можно? — спросил он, указывая на халат, лежавший на полу у кровати.
— Конечно.
Ана отвернулась. У нее не было никакого желания дальше смотреть на вялую кожу, натянутую на угловатые кости, покрытые пятнами грудь и руки, обвисшие складки на животе и обмякшую шишку под грязными плавками.
— Как мы можем быть уверены в том, что он нас не подведет? — негромко спросила она у Нэта. — Он же легко может кому-нибудь все рассказать до дневных слушаний.
Нэт неприятно захохотал.
— Об этом можешь не беспокоиться. Он знает, с кем имеет дело.
— Угрозы не со всеми людьми хорошо работают, — возразила Ана.
Она снова повернулась к защитнику, безвольно ссутулившемуся в кресле, стоявшем рядом с дубовым шкафом. Благодаря темно-синему халату он стал казаться не настолько жалким.
— Как к вам относятся коллеги по работе? — спросила она у него.
— Мои коллеги по работе?
— Да. И ваш начальник, который дает вам эти проигрышные дела?
Джексон мрачно посмотрел на нее, словно ожидая, что она сейчас его добьет.
— Каково было бы, — добавила она, — показать им, что вы способны выигрывать?
Он пожал плечами. Было ясно, что он считает выигрыш чем-то совершенно нереальным.
— Подумайте об этом! — сказала Ана, притворяясь уверенной в своих словах. — Сегодня днем вам достаточно будет просто следовать сценарию. Никто об этом не узнает, а вы выиграете дело!
— Ты же просто ребенок, — отозвался он.
— Я могу его выиграть.
Джексон уныло покачал головой. Неудивительно, что Нэт его презирает! Он совершенно безнадежен.
— Нам еще очень много надо успеть, — сказала она, обращаясь к Нэту. — Я подожду на улице. — Она кивнула адвокату, спеша уйти до того, как он окончательно ее деморализует. — Увидимся в суде.
На улице встающее солнце залило ряды домов лимонно-желтым светом. Рэйчел нигде не было видно.
Ана привалилась к побеленной стене, жадно глотая свежий воздух. Заседание было назначено на три часа дня, до него оставалось меньше девяти часов. Им никак не успеть подготовиться!
Нэт хлопнул парадной дверью. При дневном свете он казался смертельно бледным. Его короткие щетинистые волосы были давно не мыты. Вокруг глаз залегли темные круги.
— К чему было все это? — спросил он.
Ана пожала плечами. Похоже, проблемы со сном не только у нее одной.
— Надеюсь, ты знаешь, что говоришь, — сказал он.
Она молча посмотрела на него, сохраняя бесстрастное выражение лица. Ей хватало проблем и без сомнений Нэта в ее способностях.
— Так где ты училась? — спросил он.
Она не ответила.
— Немного найдется Психов твоих лет, которые бы изучали юриспруденцию.
— Да, наверное, — согласилась она.
Он хмуро посмотрел на нее, но, к немалому ее изумлению, не стал продолжать эту тему и отвернулся.
* * *
Они спустились на станцию «Уорик-авеню», где им пришлось пробираться между спящими, расположившимися в кассовом зале. Приложив проездные карточки к сканеру турникета, они вышли в переполненный людьми туннель, пахший озоном, и дождались шумного поезда подземки, который провез их под самым центром Лондона.
Из-под земли они вышли на станции «Кросс». Выход находился рядом с шестиполосной улицей, которую посередине делила старомодная перегородка. Напротив них оказалось здание из бурого песчаника с огромными арочными окнами. На нем было написано старое название станции — «Кингз-кросс». У них за спиной в небо упиралась готическая часовая башня вокзала Сент-Панкрас.
Ана узнала этот старинный железнодорожный вокзал. Всякий раз, когда какая-нибудь комиссия, состоящая из правительственных лиц, отправлялась в Европу на международные переговоры, в новостях показывали, как они приезжают на вокзал Евростар. Пассажиры могли отправиться в Европу только отсюда, да и то на эти поездки были наложены строгие ограничения.
Стрелки на циферблатах башенных часов подвинулись к семи. Ветерок подхватил аромат яичницы и сосисок, которыми торговали в стоящем неподалеку фургоне. Чуть дальше по улице мужчина в униформе отпирал стеклянную дверь под золотой буквой «М» ресторана быстрого обслуживания. Небольшая стайка людей, закутанных в одеяла и ожидавших на перилах, поднялась и поспешила к этому заведению. Тут же завязалась драчка. Мужчина в дутой куртке и шортах боднул какого-то парня. У Аны в груди встал ком страха. Она внутренне сжалась, радуясь тому, что они с Нэтом идут в противоположную сторону. Когда они сворачивали на Честерфилд-стрит, она оглянулась. В драку втянулось уже человек десять: мужчины махали кулаками, шатались и били случайных прохожих.
Чтобы отвлечься, Ана стала рассматривать незнакомый район. В отличие от Хайгейт-хай-стрит — улицы рядом с ее Общиной — викторианские жилые дома и фабрики из красного и бурого кирпича здесь не побелены. Почти никто из прохожих не проецировал изображение — похоже, даже интерфейсов при них не было. Поставщики рекламы не использовали пространство стен, как и во всех бедных районах Лондона.
Следом за Нэтом она спустилась в подвальное помещение дома, в котором лет сто назад трудились бы фабричные рабочие. Комнату с низким потолком освещали флуоресцентные лампы, испускавшие резкий свет. Вдоль трех стен стояли рабочие столы. На них через равные промежутки были расставлены с десяток устаревших компьютеров. Сильный запах влажной краски заставил Ану поморщиться.
— Алекс! — громко позвал Нэт.
Из двери в дальней части подвальной комнаты появился мужчина с малярным валиком в руке и, широко улыбаясь, пошел к ним. На голову он криво нахлобучил вязаную шапку, а его футболка была забрызгана голубой краской.
— Так это она? — спросил он. Нэт кивнул. — Ты не сказал, что она молоденькая и хорошенькая!
Покраснев, Ана попыталась было пригладить волосы ниже ушей, забыв, что теперь она коротко подстрижена.
— Сейчас закончу и выйду к вам, — пообещал маляр. — Садитесь, чувствуйте себя как дома.
Ана притворилась, будто рассматривает компьютеры. Наедине с Нэтом ей было неуютно.
— Можешь использовать свой интерфейс, — посоветовал он. — Если подключить его к выносному блоку компьютера, то его нельзя будет отследить. Никто даже не узнает, что ты вышла в сеть.
Ана пожала плечами, но ее пальцы жадно прикоснулись к серебряной подвеске с сапфировым центром. Она не подключалась уже два дня, и ей начало казаться, будто она буквально лишилась одного из органов чувств — вроде как оглохла или ослепла.
