Тут Ана прекратила чтение и посмотрела в сторону расположенных высоко под потолком окон подвала. Нэту было немногим более года, когда социальные службы забрали его у матери. Может быть, его тоже передавали от одних опекунов к другим? Не оказался ли он по примеру брата в секте «Просвещение»? Лайла говорила, что Нэт и Рэйчел вместе росли. Может, они все из той секты?
Она не привыкла общаться с такими людьми. Она понятия не имеет, каково расти в безумном Городе, где тебе в затылок постоянно дышат психпатруль и службы соцобеспечения. Она не представляет себе, что таким людям, как Нэт и Коул, приходится делать, чтобы выжить.
Акт психиатрической экспертизы Коула завершался диагнозом «агрессивное отклонение личности», «повышенная импульсивность» и «скрытое искажение личности».
В зале суда все это не будет иметь особого значения. Ана может заявить, что подобные диагнозы имеют восемь миллионов лондонцев. «Скрытое искажение личности» означает, что психиатру что-то не понравилось, но он не смог подкрепить свое ощущение какими-то конкретными фактами. А диагноз «агрессивное отклонение» был поставлен исключительно в результате того самого ареста из-за нападения.
Она закрыла файл и несколько минут сидела неподвижно, пытаясь сообразить, не служат ли ее действия даже более ярким доказательством ее принадлежности к Психам, чем мать-самоубийца и анализ ДНК. Обман, опасность, любопытство… Разве любая нормальная Чистая девушка сейчас не спасалась бы бегством? Но ведь Ана по-прежнему здесь! Потому что помимо решимости помочь Джасперу ею двигало еще и нечто другое: она уже много лет мечтала самостоятельно определять свою жизнь. А еще дело было в том, что стоило ей, словно деревянной кукле из сказки, попасть в Город, как это странное мрачное место ее оживило.
13
Суд
Ана и Нэт встретились с защитником Коула в двух кварталах от мирового суда Актона. Одетым Джексон выглядел немного лучше, но даже чистая рубашка и костюмные брюки не могли скрыть той обшарпанной запущенности, которой он был пропитан. Пока они подходили к адвокату, тот занимался тем, что расчесывал пряди волос, щетинившиеся вокруг его лысины. Увидев Ану и Нэта, он прекратил это занятие и принялся кусать указательный палец.
Пока Нэт настраивал интерфейс защитника, подсоединяя к контрольной планшетке, на которой Ане предстояло набирать текст аргументов, она держалась в стороне. Благодаря планшетке Ана сможет печатать прямо у себя на коленях, без участия камеры интерфейса, которая бы отслеживала движения ее пальцев.
— Надевай, — приказал Нэт.
Он сунул Джексону наушники, и тот дрожащими руками засунул в уши мягкие шарики. Нэт приклеил к бачкам адвоката немного дополнительных волос, после чего они провели тренировку. Ана печатала, привыкая к сенсорной планшетке и приспосабливая движения своих пальцев к клавиатуре, которая оказалась мельче той виртуальной, к которой она привыкла. Джексон произносил ее слова вслух, напоминая ребенка, который только учится читать. По мере этой репетиции речь адвоката становилась все хуже, хотя Ане казалось, что хуже просто некуда. Она искоса посмотрела на Нэта. Тот ее взгляд игнорировал.
Когда этап проверки завершился, Джексон принялся трогать и крутить наушники. Несмотря на холодную погоду, у него под мышками расплывались пятна пота.
— Нам пора, — сказала Ана.
Нэт кивнул, соглашаясь, но еще секунду никто не трогался с места. В конце концов Ана надела себе на шею засаленную цепочку с интерфейсом Джексона, и они потрусили по Эйв-роуд. Остановились на углу Винчестер-стрит.
Здание суда оказалось прямо перед ними: краснокирпичное одноэтажное строение, напоминающее индустриальный период Викторианской эпохи. Крыша с серым шифером была четырехскатной. На тех двух стенах, которые были им видны, окна состояли из двух фрамуг.
— Советую не облажаться, — проговорил Нэт, устремляя хмурый взгляд в пространство, так что Ана не смогла понять, к кому он обращается.
Не говоря ни слова, они с Джексоном сошли с тротуара, оставив Нэта позади.
Оказавшись под каменным портиком входа, Джексон снова нервно повернул наушники. Половина накладки с его левого бачка отклеилась, свисая вниз под странным углом. Ана остановила адвоката перед контрольной рамкой. Заслонив его от взгляда охранника, она вернула накладную прядь обратно.
— Все будет хорошо, — прошептала она. — Только обещайте не делать этого в зале суда.
Она повернулась, улыбнулась охраннику, сняла с шеи оба их интерфейса и положила вместе с планшеткой на конвейер автомата для просвечивания. Охранник ответил на ее улыбку и скептически выгнул бровь при виде их оборудования, словно говоря: «Путешествуете без багажа?» Ана ухмыльнулась, ощущая, как в ней борются страх и возбуждение.
Они прошли через двустворчатую дверь и повернули налево, попав в зал суда. Там с полдюжины хлипких столов стояли перед невысоким подиумом. Место судей было окружено деревянной обшивкой. В центре перед подиумом располагался буковый стол секретаря суда. Интерфейс секретаря уже был подключен к проецирующему экрану. Скамья подсудимых оказалась справа от Аны, на одном уровне со столом секретаря. В левой части зала находилась запертая стеклянная кабинка.
Ана устроилась за столом первого ряда рядом с Джексоном. Как странно: она почти три года следила за учебной программой Джаспера, и вот теперь все эти знания на практике применяет не он, а она сама! Она вдохнула запах полированного дерева. От предвкушения ее чуть знобило.
Пришедший в зал обвинитель занял свое место на другом конце первого ряда. Он выложил на стол серебристый планшет и уверенным движением пригладил волосы крупной ладонью. Он бросил взгляд в ее сторону, но не выказал никакого интереса.
С появлением обвиняемого зал зашевелился. Коул Уинтер, скованный наручниками с охранником, вошел в стеклянную кабинку через дверь, находившуюся вне зала. Второй охранник запер за ними дверь. Первый расстегнул наручники, после чего отпер дверь, ведущую в зал суда.
Пока Коул шел к скамье подсудимых, Ана наблюдала за ним. Несмотря на обшарпанный костюм и ссадины на лице, его неторопливые и плавные движения говорили о спокойной уверенности в себе. Его темные волосы были коротко подстрижены, глубоко посаженные глаза тоже казались темными, мускулистая фигура возвышалась над охранником. Все присутствующие встали, обращая взгляды налево, откуда выходили судьи, а вот Коул устремил взгляд в сторону стола адвоката. Его взгляд упал на Ану и впился в нее взглядом. У нее жарко запылали щеки. Она попыталась разорвать контакт, но не смогла этого сделать, пока он сам не отвел глаза.
Судьи поднялись к своим местам. Двое из троих сели, после чего уселись и все присутствующие в зале, не считая Коула и охранников по обе стороны от него.
— Суд просит обвиняемого назвать для стенограммы свое полное имя, — сказал оставшийся стоять мировой судья.
— Коул Александр Уинтер.
Его низкий звучный голос оказался для Аны неожиданностью. Она обнаружила, что снова смотрит на него, и заметила, что из-под воротника рубашки у него виднеется татуировка размером с почтовую марку. Казалось, он почувствовал ее взгляд: его глаза моментально устремились в ту сторону, где она сидела. Она тут же опустила глаза, вперившись в планшетку у себя на коленях.
— Нам предстоит определить, — объявил продолжавший стоять судья, — имеет ли суд право продлить ваше предварительное заключение в соответствии с Законом о терроризме от 2017 года. Таково ходатайство, которое сегодня будет рассматриваться судом. — Мировой судья во время этой речи несколько раз поправлял съезжавшие с носа очки в роговой оправе. — Мы желаем знать, — продолжил он, — каково будет ваше заявление в том случае, если позже вы будете арестованы за похищение Джаспера Торелла.
— Я не виновен, — ответил Коул.
— Обвинитель, можете встать и изложить свои доводы в пользу содержания подсудимого под арестом.
Обвинитель встал и изложил те косвенные улики, которые имелись против Коула: его присутствие на парковке в вечер похищения Джаспера, то, что формирование его личности прошло во время пребывания в секте «Просвещение», его тесные связи с террористом Ричардом Коксом.
Ана переключила планшетку на беззвучный режим и начала тренироваться в наборе текста на лежащей на коленях клавиатуре. Сконцентрировавшись на собственном дыхании и войдя в состояние той сосредоточенности, которое она использовала для игры на фортепиано, она решила больше не смотреть на Коула. Он совершенно выбивал ее из колеи.
Обвинитель упомянул о предыдущем сроке, который Коул получил за причинение ущерба полисмену, и об аресте двухгодичной давности в связи с похищением служащего «Новастры».
