Только осторожно, милый, сначала нижнюю строчку.
Двести одиннадцать франков.
Хотел бы только знать, откуда взялись еще эти одиннадцать франков?
Чаевые сжирают еще пятьдесят франков. У меня остается тридцать девять франков… Ну, черт побери… Если бы я хоть не ел маленькую черную рыбку ножом.
Я ухожу из ресторана. Фрачные кланяются как сумасшедшие. Мне удалось их убедить, что я джентльмен. Они не подозревают, что это было в последний раз.
Такси стоит перед рестораном и ждет меня.
Я плачу двадцать два франка. Побудь я в зале подольше, я бы здесь, снаружи, не смог бы расплатиться. Если бы я только не ел черную рыбку ножом и вилкой!
Я иду пешком по Большим Бульварам, и свежий воздух немного приводит меня в чувство. Сейчас я пойду назад и скажу обоим кельнерам, почему я маленькую черную рыбку съел вместе с кожей. Я им скажу, что рыбка называется «бубис минералис» и ловится в мексиканской бухте, вблизи Камчаткарутки. Приманкой служит таракан. Не перебивайте меня, я вижу, вы глупы и цепляетесь за вашу географию. Его ловят на таракана, дедушка. Знаете, почему я ел ее вместе со шкурой? Эх вы, несчастные, вы что, даже не знали, что кожа «бубис минералис» богаче всего витамином D, который, однако, концентрируется только после прикосновения ножом и вилкой? У вас что – культурный ресторан или нет? Вы вообще-то кончали гимназию? Нет, по-латыни это называется «пластикус вульгарис». Что так называется? Неважно. Уж выто определенно нет, это точно. Прямые потомки диких генитов и леитов, живших у подножий Гималаев в 462 году до Рождества Христова… Неожиданно пришли лемуры, дружочки мои, но сначала они избили до крови нарвов. Вождь племени, великий Вокативус, бежал с поля боя, придерживая при этом штаны. У него была красавица дочь, здоровая стерва, услада. Вы что думали? Я буду вам всю мировую историю излагать? Честь имею!
Я голоден. У меня еще есть четырнадцать франков. Может, мне завернуть в ночное бистро и поужинать? Ну, нет, после маленькой черной рыбки не будет никакого ужина, понятно?
Я спускаюсь в метро и на остановке у Буль'Миша снова выхожу.
Нет никакой логики и никакой благотворной постепенности во всем, что со мной происходит.
По бульвару проходят и прогуливаются счастливые, довольные люди. Элегантные женщины, красивые и молодые, покачивают бедрами. Студенты бьют друг друга по спине чертежными линейками, насвистывают шлягеры и отпускают скромные замечания по адресу одиноко прогуливающихся женщин.
Я не виноват, но я чувствую чудовищный голод. В чем дело? Мой желудок хочет получить сразу все пропущенные мной обеды и ужины? Дважды ужинать – нет, так не пойдет. Что я сделал со своими франками, Боже праведный, что я сделал? Разве едят за двести франков маленькую рыбку с вилкой и ножом в руках? Только теперь я начинаю по-настоящему понимать, что со мной стряслось.
Я хочу в каком-нибудь баре заказать кофе с двумя рогаликами.
В следующий раз, когда я опять буду при деньгах… Самое ужасное, что мне некого бояться, кроме себя самого. Ибо во мне существуют два человека – подлый и разумный. Как только денег нет, пробуждается разумный, но эффективными его действия не назовешь, он только констатирует безумные поступки и поучает меня на будущее. Злой же человек толкает меня в пропасть. Напрасны все благие намерения, злодей только слушает и для видимости говорит всему «да».
Теперь наступает решающий момент. Четырнадцать франков нужно спасать. Я зайду в небольшое кафе и выработаю оперативный план по спасению четырнадцати франков. Имеет ли смысл тратить на это деньги? Да, имеет, потому что благодаря этим расходам можно избежать больших. Это педагогический совет.
Для чего нужен тут педагогический совет? Тут пригодятся мои навыки в философии. Черт с ними, с этими франками. Сделаем вид, будто их никогда не было. Идиота, который мне их вернул, я вовсе не встречал. Мои мысли идут дальше. Я вообще никогда не давал ему триста франков взаймы. Деньги были проедены уже давно.
Нужно продолжить жизнь точно с того момента, где я прервал ее в первой половине дня. С той поры я даже набрался опыта. Богатым людям не позавидуешь. Они обязаны есть таких маленьких черных рыбок.
Но не с ножом и вилкой!
Цыц!
Займись-ка, пожалуйста, новой мыслью.
Лучше буду рассматривать прохожих. Интересно, сколько денег у каждого из них в кармане?
У этого с усами как у моржа примерно тысяча франков. Он идет домой и будет ужинать. (Я ужинал в семь часов, это тоже было идиотизмом, но еще довольно невинным.) У его жены плоский нос, и он говорит ей:
«Знаешь, Адриенна, если погода и завтра будет хорошей, мы пойдем в парк».
«Ладно, – отвечает Адриенна, – только не закуривай сигарету. Сейчас будем есть».
И Адриенна накрывает на стол.
«Салат будет?»
«Конечно», – говорит она.
Он выпивает две рюмки аперитива и садится за стол, чтобы почитать газету. Окно квартиры выходит на улицу, по которой другие люди идут домой – они тоже будут ужинать, но никаких черных рыбок, это мы можем констатировать. (Слыхано ли, чтобы кто-то посреди голодной смерти ел черных рыбок?)
Так что, пойти ли мне снова поесть или лучше настроиться на нужду, купить какао и сахар? Ужин был бы неплохим мероприятием, но спустя полчаса он забудется, а нищета определенно будет длиться дольше. Мы не должны также упускать из виду, что хорошая еда обычно обладает эффектом, который может действовать до утра. И даже еще дольше. Ведь в первую очередь речь идет совсем не об удовольствии, а о калорийности блюд, которые поедаются. Если бы я, скажем, сейчас съел картофельного супа, крупных бобов и тому подобного, я бы до завтрашнего вечера не испытывал голода. Но где тут найдешь крупные бобы?
Сколько народу крутится тут, и никто даже не знает, что это такое. И это образованные люди? Ха-ха!.. Что такое? Уж не слишком ли много вина я выпил?
Сколько вокруг красивых женщин, однако и как много таких, о которых я никогда не буду знать, что они вообще существовали. Если бы мне вдруг пришлось выбирать, на какой бы из них я женился? Только не на толстой, хотя как раз такие дольше выносят нищету; некоторое время моя жена могла бы питаться собственным жиром. Она бы даже радовалась, что его становится все меньше. «Ягненочек, я со дня на день становлюсь все стройнее!» Но спустя месяц-другой наступил бы крах. Худые выдерживают голод дольше, во всяком случае, часто приходится слышать: «Слушай, ты, она же худоба!» – «Правильно – ты посмотрел бы, что она ест!»
Существует ли еда, которую я сейчас не стал бы есть? Когда я был маленьким и воспитывался в интернате, я с отвращением ел запеченный картофель и лапшу со сливовым повидлом. Стоп! Был ли я тогда прав? Н-да, молодость весьма легкомысленна. Мучные блюда не только насыщают, они весьма способствуют полноте. А запеченный картофель? Один слой картошки, один слой яиц вкрутую, нарезанных кружочками, немного сметаны; затем верхний слой запекается до поджаристой корки. Я пытаюсь наложить себе порцию побольше. «Постой, не так много! Подумай о своем брате!»
