— На самом деле, это условие являлось частью сделки. Монике не разрешалось видеть ребенка или приближаться к нему. Когда родилась Дженни, Моника отказалась от своих родительских прав, и мы все узаконили. Я покончил со своими бейсбольными мечтами и стал отцом-одиночкой. Независимо от того, насколько ты хорош, ты всегда проводишь несколько лет в низшей лиге и путешествуешь на автобусе и самолете. Я бы ни за что не позволил младенцу пройти через это. Поэтому сменил курс и занялся юриспруденцией. Те годы были тяжелыми, но полезными. Моя семья очень помогала, пока я учился в юридической школе.
Все это звучит безумно. Я не могу себе представить, что в принципе продала бы своего ребенка.
— Значит, она просто отдала тебе Дженни? В обмен на ежемесячную зарплату?
— Я обещал помочь ей материально, если она не будет мешать. Моника согласилась.
— Вау, — я теряю дар речи. Никогда по-настоящему не думала о том, чтобы завести семью, но не смогла бы бросить своего малыша. На самом деле я не в том положении, чтобы судить — никогда не переживала ничего подобного. Если обе стороны были откровенны и честны в своих потребностях и желаниях, то это звучало почти как здоровая сделка.
— Да, — Декер потирает подбородок. — Я бы ни за что на свете не изменил своего решения. Эта девочка — моя жизнь. — Декер секунду вертит в руках чашку, затем ставит ее на стол. Его тлеющий взгляд останавливается на мне. — Ты мне очень нравишься, Тейт. Но в то же время Дженни для меня важнее всего сейчас и останется такой до тех пор, пока не станет достаточно взрослой, чтобы выйти в мир.
Я киваю.
— Понимаю. Честно говоря, думаю, это здорово, что ты так увлечен и заботишься о своем ребенке. Не многие пошли бы на такое. Были ли у тебя проблемы с женщинами в прошлом? Я имею в виду их отношения с Дженни.
— Нет. — Декер отвечает на вопрос немедленно, без намека на какие-либо сомнения.
— В самом деле? Никогда?
Он на мгновение замолкает, по-видимому, обдумывая, что сказать дальше.
— Хочу кое в чем признаться.
— Слушаю.
— Ты единственная женщина, с которой я встречался и которую познакомил с Дженни. И пригласил к нам в гости, если уж на то пошло.
Мое сердце замирает. У меня такое чувство, что глаза вот-вот вылезут из орбит. Дженни сколько, четырнадцать? И Декер никогда не встречался с другой женщиной и не приводил ее в дом, чтобы познакомить с Дженни?
Коллинз никогда не выглядел настолько серьезным.
— Я чрезвычайно осторожен, когда дело касается дочери. Моника никогда с ней не встречалась. Я все еще привлекаю внимание СМИ из-за сферы услуг и бейсбольного прошлого. Не хочу, чтобы другая женщина приходила сюда, знакомилась, а потом уходила и разбивала ей сердце. Ты первая, и, честно говоря, мне страшно.
Услышав его признание, я встаю со стула и сажусь Декеру на колени. Обнимаю его за шею, и наши губы сливаются воедино.
Он на секунду отстраняет меня, не сводя с меня глаз.
— Слияние должно произойти. Тогда все получится, Тейт, я серьезно.
— Так и будет, — шепчу я, целуя его в шею.
Декер смотрит мне в глаза.
— Нет, ты не понимаешь. У меня осталось четыре года с дочерью, прежде чем она поступит в колледж. Если слияние произойдет, я смогу каждый день уходить из офиса в пять. Смогу готовить ужины, ходить на ее школьные мероприятия, быть нормальным отцом. Если оно провалится, я буду вечно наводить порядок в офисе — у нас новые клиенты, которые продолжают подписываться, их так много, что за всеми не угнаться. Я уже работаю по семьдесят часов в неделю. Это слияние — мой билет в нормальную жизнь с дочерью. Мне никогда не вернуть этих лет назад.
Я глажу его по щеке. Не знаю, слишком это интимно или нет, но мне кажется, что это правильно. Его любовь к дочери напоминает мне моего собственного отца. Они двое такие разные и в то же время такие похожие. Мой отец научил меня стрелять из ружья, ловить рыбу и ездить верхом на лошадях, но всеобщее отцовское чувство осталось прежним. Я помню, какой особенной была эта связь для меня, и хочу, чтобы у Декера была такая же связь с Дженни. Она бесценна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Декер, слияние состоится. Никто ничего не испортит, кроме нас самих.
— Это и пугает.
Понимаю, что он обнажает передо мной свою душу прямо сейчас, когда в этом нет необходимости. Ставки для Декера небывало высоки.
— Мы ничего не испортим.
Декер прижимает меня к себе, а затем целует так страстно, что у меня кружится голова. Я немного отстраняюсь, пристально вглядываясь в его глаза, задаваясь вопросом, реально ли происходящее или Коллинз слишком хорош, чтобы быть правдой. Он умен, успешен, талантлив… привел меня к себе домой, приготовил еду и познакомил со своей дочерью.
Я смотрю на него мгновение и приподнимаю бровь.
— У тебя ведь нет других секретов?
— У меня есть третий сосок, — ухмыляется он.
Я игриво шлепаю его по груди и смеюсь.
— Нет. Я не знаю. — Декер сжимает мою задницу, и я льну к нему, поглаживая его эрекцию, которая появилась во время нашего поцелуя.
— Я побывала на твоей кухне и ела твою стряпню. — киваю головой в сторону дома. — Сейчас самое время показать мне спальню.
Декер хватает меня за задницу обеими руками и встает, неся меня в комнату. Его взгляд становится темным и озорным.
— О, мне еще многое нужно тебе показать.
ГЛАВА 22
ДЕКЕР
Тейт обхватывает ногами мой торс, а руками шею, и я несу ее через заднюю дверь по коридору в свою спальню. Я не волнуюсь за Дженни. Она наверху и спит с включенным телевизором. А мы внизу, в противоположном конце дома. Единственное, о чем я думаю — как побыстрее раздеть Тейт, попробовать каждый ее дюйм на вкус и заставить кончить столько раз, чтобы она потеряла сознание.
Когда мы добираемся до моей спальни, Тейт соскальзывает с моего тела и приземляется на ноги. Сложные бретельки ее черного платья не удержат меня от того, чтобы взять желаемое. Я жаждал ее всю гребаную неделю, предшествовавшую этому ужину.
Сияние луны пробивается сквозь жалюзи. Я включаю свой плейлист на низкую громкость в рандомном порядке. Тейт садится на край кровати и дьявольски ухмыляется, расстегивая ремешки туфель. Сегодня вечером я хочу, чтобы она была полностью обнажена, чтобы нас ничто не разделяло. Ни одежда, ничего. Хочу, чтобы она была обнажена и с трудом дышала, умоляя меня остановиться, дать ей секунду передышки, когда будет испытывать оргазм за оргазмом. Ее туфли падают на деревянный пол, а ресницы трепещут, когда Тейт смотрит на меня, словно кошка, готовая поиграть со своей любимой игрушкой.
Я ухмыляюсь ей. Может, она и привыкла быть хищницей, но сейчас Тейт Рейнольдс — моя добыча. Я собираюсь пожирать каждый дюйм ее тела, пока она не начнет умолять остановиться. Я король, и это мой замок.
Сняв рубашку через голову, я швыряю ее через всю комнату, и она падает на пол. Тянусь к ремню, но Тейт останавливает меня.
— Дай я, — ее накрашенные красным ногти скользят по моей груди, обводя контуры мышц.
Тейт прижимается к моему животу губами, и расстегивает пряжку ремня. Я ласкаю ее лицо пальцами, спускаясь по шее к бретелькам ее платья, которые перекрещиваются на груди и спине.
— Там есть молния, — Тейт расстегивает пуговицу на моих брюках и стягивает их с бедер. Мой член тверд как камень и оттопыривает боксеры.
Тейт проводит пальцем по члену поверх материала, мне приходится сделать глубокий вдох и на мгновение уставиться в потолок, чтобы собраться с мыслями.
Снимаю боксеры и делаю все возможное, чтобы вытащить ее из этого проклятого платья. Как только оно расстегивается, я стаскиваю наряд с задницы и бедер Тейт и бросаю через голову. Наши губы встречаются, и мы вместе падаем на матрас. Сегодня вечером я неторопливо познакомлюсь с каждым квадратным сантиметром ее тела. Буду поклоняться Тейт, словно богине, которой она и является.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ее тело сливается с моим, будто недостающий кусочек головоломки. Я целую ее нежно и медленно, ощущая вкус кофе и шоколада на ее губах и запах корицы в волосах. Она — рай, немного небес и ада. Тейт — это все, что я желал в женщине. Я всю жизнь ждал встречи с кем-то вроде нее. Теперь она в моей постели. С того момента, как мы впервые встретились, это все, чего я хотел.
