ее на себя, застонав вслух с ней в унисон.
Это пиздец как горячо. И это точно лучшее, что случалось с нами за последние две недели.
– Ле-е-еш… – Даша стонет и всхлипывает, хнычет, двигаясь, умирает вместе со мной, сгорает также в этом пожаре.
– Сюда иди. – Тяну ее на себя, укладывая спиной на грудь, одной рукой сжимаю бедро, другой обхватываю челюсть и шею, но Даша тут же добивает, хватая два моих пальца зубами и начиная их посасывать, языком облизывать, причмокивать так пошло, что сдохнуть можно на месте.
– Черт, рыжая, ты космос просто. – Врываюсь снизу резче, ласкаю пальцами, носом в волосы зарываюсь, рычу неосознанно, чувствую, как Дашка дрожать начинает, и, не меняя темпа, в несколько толчков довожу до оргазма и ее, и себя.
Она кричит внезапно громко, сжимается на мне, чуть не падает, и я прижимаю ее к груди, по волосам поглаживаю и сам пытаюсь не задохнуться от всего произошедшего.
В салоне жарко, дико пахнет сексом, дождем и Дашей, на губах улыбка идиотская тянется, и меня радует, что рыжая тоже молча сидит на моих руках, жадно хватая воздух.
Хер знает, что это было, но жалеть я и не подумаю. Надеюсь, рыжая со мной солидарна…
Глава 18
Даша
– Рыжик, ты просто пожар, – говорит Леша после пары минут молчания, и я тут же зажмуриваюсь, молча ругая себя.
Боже мой…
Что мы наделали?
Нет, это было несомненно горячо. Даже очень. Я не ожидала от Леши такого, да честно сказать, я вообще ничего от него не ожидала, ведь банально не думала, что мы когда-нибудь окажемся там, где оказались, но… вау. Это было вау. По-хорошему бежать надо быстро, но у меня нет ни сил, ни желания. Поэтому я продолжаю сидеть верхом на Чудовище, развернувшись к нему передом, прячу лицо в его шее и ругаю себя мысленно на чем свет стоит.
Потому что, как бы прекрасно это ни было, делать этого было нельзя. Ну… нельзя ведь?
Мы никто друг другу. Знакомые. Соседи. Все.
Мне становится жутко стыдно за свое поведение. Потому что я снова сделала это. Снова переспала без отношений, хотя после ситуации с Антоном клятвенно обещала себе не делать этого больше.
Да у меня крыша поехала! Я была в такой истерике от этого маньяка, а тут Леша, такой заботливый, успокаивает, нервничает, и я обняла и бедром почувствовала… Меня просто снесло эмоциями. Хотя я отдавала отчет всему, что делаю. И сейчас продолжаю обнимать его в трезвом уме. Просто потому что очень комфортно. Потому что больше ни капли не страшно. И даже рука от хватки того мудака не болит больше.
О боже… Я надеюсь, Леша не решит, что я какая-нибудь влюбленная в него дура? А то он такой джентльмен со мной, что не удивлюсь, если замуж позовет. Ну типа «как порядочный человек я обязан жениться», и все такое.
– Леша, – говорю я тихо, в глаза не смотрю. С одной стороны, мне было дико хорошо, с другой же – мне жутко стыдно. За свое поведение, за то, что приношу в его жизнь кучу проблем, за все вообще. Я правда не могу поднять голову, потому что не представляю, как в глаза Леше смотреть. А он еще по спине меня так гладит… божечки. Ну почему я такая слабачка?
– Чего тебе, рыжая? – отзывается он спустя несколько секунд; слышу, что улыбается. Только сейчас замечаю, что в салоне радио играет негромко, до этого я вообще никаких посторонних звуков не слышала. А еще дождь очень сильно льет, прямо шумит громко, по стеклам водопадом стекает, защита от посторонних глаз получше тонировки.
– Леш, прости меня, пожалуйста. – Главное – от своей никчемности не расплакаться сейчас. Внезапно становится холодно, мурашки бегут по спине и рукам, ежусь, дрожу. Сарафан мокрый и ледяной на талии тряпкой свисает, от этого еще холоднее становится. А домой-то как идти теперь? Боже!
– Ты за что извиняешься? – Слышу в его голосе недоумение, а потом тихий смешок. – За то, что под колеса мне прыгнула? Или что не можешь свою задницу на диван дома усадить и не выпускать ее на улицу, потому что каждый раз она на себя какие-то приключения собирает?
– Ладно, за это тоже. – Веселье Леши дарит и мне немного облегчения. Решаюсь подняться и таки заглянуть в глаза. Прикрываю грудь руками, как будто порядочная, и отрываюсь от Леши, хотя вообще не хочется: он горячий, как солнышко, а мне холодно, как зимой.
– Но в первую очередь? – Опять усмехается. – Нет, погоди, не отвечай, – вдруг говорит он, а потом тянется рукой на третий ряд сидений и через несколько секунд вытаскивает оттуда плед. Боже! Я в раю! Укрывает мне плечи, кутает меня, а потом ссаживает с колен и, совершенно ничего не стесняясь, стягивает презерватив и одевается. Мамочки… я краснею так сильно, словно не мы десять минут назад вытворяли тут такое, что даже вспоминать нужно только с сигаретой в зубах и бутылкой воды наготове. Руки до сих пор дрожат. Леша натягивает шорты, мокрую футболку, поворачивается ко мне лицом и говорит: – Вот теперь продолжай.
– Я… боже… – Укутываюсь в плед сильнее, как будто в нем мое спасение или хотя бы капелька храбрости. – Прости меня, пожалуйста, за мое поведение. Я веду себя как легкодоступная девица, как шлюха, или как еще сказать простыми словами. Мне очень стыдно, но это как-то на эмоциях случилось, я просто… В общем, я хочу сказать, что я…
– Дура, Рапунцель. Дура ты, а не шлюха. Это ты должна хотеть сказать.
– Я не дура. – Хмурюсь. Что за наглость вообще?!
– И не шлюха.
– Но я же…
– Ты же что? Встала у стены на улице и впускаешь всех желающих? – Я еще никогда не видела, чтобы он так злился. Он обычно сдержанный, спокойный, а сейчас прям рычит на меня, точно как тогда, когда я чуть под машину его не попала. – Я не пойму, рыжая, откуда желание себя унизить? Я лично не из тех мужиков, кто унижает девушек. Секс – это прекрасно. Я больше секса только пожрать люблю. И то не факт, что больше. Когда им заниматься, если не в молодости?
– Тебе тридцать шесть. Почти семь. – Я хихикаю, напоминая ему его же легенду, и вдруг понимаю, что так хорошо на душе становится… Он прав хотя бы в том, что я не сплю со всеми подряд. Это уже мерзко для меня.
– Даже в тридцать семь я
