прохладной водой тут же покрываюсь мурашками. Обхватываю себя руками, обнимая. Ничего не соображаю. Что это было?
Якуб включает душ рядом, становится под него. Долетающие до меня капли говорят о том, что себе градус он ещё сильнее понизил.
А я так и стою, ошарашенная своими чувствами и удивлённая тем, что он… остановился.
Убедился, что довёл меня почти до пика. И оставил мучиться на нём в одиночестве.
Му-дак.
Выключает воду, поворачивается спиной, забирая с полки аккуратно сложенное полотенце. Пару секунд я пялюсь на его идеальный зад. Завороженно наблюдаю, как перекатываются ягодичные мышцы при движении. Пока Якуб не скрывает это дивное зрелище, обматывая полотенце вокруг бёдер.
– Скоро тебе принесут одежду, – сухо кидает он перед уходом, не оборачиваясь на меня. Голос резкий, хриплый. – Жду тебя внизу. Не спустишься, приволоку за волосы.
Некоторое время я так и продолжаю стоять под струями «дождя». Припадаю спиной к плитке, обдумывая произошедшее. В голове бардак.
Медленно сползаю на пол. Упираюсь ладонями в холодный мрамор. Проверяю, не провалилась ли я под землю, как хотелось бы. Но нет. На месте.
Между ног ещё не утих жар, кровь не успела отхлынуть от половых губ, что причиняет дискомфорт. Свожу коленки вместе, притягивая их к груди. Вода колючими струями бьёт по макушке.
Как теперь стереть память, вычеркнув из неё этот позорный эпизод?
Меня не смутило то, что он трогал меня во всех местах. Даже его слова, вогнавшие в краску, не так обидели. А то, как он отвернулся от моего поцелуя, заставляло сердце болезненно сжиматься.
По щекам покатились предательские слёзы. Ощущаю себя брошенной и никому не нужной. Снова. Нос мокрый, как у щенка. Всхлипываю, догадываясь, что Якуб заметит красные глаза. А мне вовсе не хочется показаться размазнёй. Не хочется, чтобы знал, что он причина моих слёз. Вытираю солёную влагу, а сама не могу понять, отчего никак не успокоюсь. Реву до икоты. Всхлипываю и тут же вздрагиваю от внутренней судороги.
Когда меня украли, не ревела. А сейчас, обидевшись на почти незнакомого мужика, единственная цель которого наказывать пленницу и подчинять своей воле, – реву.
Целовать в губы меня нельзя. А засовывать пальцы в рот – пожалуйста.
Я слишком устала от минувших событий. Столько всего произошло, что я едва соображаю, что творю. Оттого неосознанно потянулась к нему в попытке найти тепло. А Якуб просто отверг меня. Холодно и бесчувственно.
Собственно, откуда у него могут взяться чувства.
У него в груди вместо сердца сквозная дыра.
Поднимаюсь с пола, боясь, что, если задержусь ещё чуть-чуть, он оставит меня без скальпа.
Пальцы на ногах сморщились от воды, и мне казалось, я раскисла вместе с ними.
Высушив волосы феном, медленно приоткрыла дверь, опасаясь, что обнаружу Якуба в комнате. Но в спальне никого не оказалось, и я протопала вглубь комнаты в полотенце.
Зато на постели лежало красивое платье. Противоположность последнему наряду. Скромное. Закрытое. Белое в цветочек. Из дорогой плотной ткани. Но несколько старомодное.
Надев его, поняла, что оно мне велико. К счастью, рядом был сложен атласный пояс, благодаря которому платье не висело мешком. Не идеально, но лучше, чем я могла ожидать. Боялась, что меня вновь нарядят во что-то пошлое. Вульгарное. И выставят на обозрение публике.
К своему удивлению, обнаружила, что на полу лежат мягкие домашние тапочки. Довольно милые. Напомнившие мне о нормальной жизни. Для истерзанных стоп это оказалась единственная подходящая обувь. Ноги нещадно болели и саднили от камней, разодравших кожу. Едва вновь не разревелась, обрадовавшись, что обо мне кто-то всё же позаботился. Вряд ли это был хозяин дома.
С трудом заставила себя выйти из спальни. Боялась, что вновь столкнусь с бабушкой Якуба, но по пути к лестнице никого не встретила. Лишь, спускаясь, услышала мужские голоса. Может быть, это кто-то из вчерашних гостей остался? Но почему я должна присоединиться к ним?
Прошла, минуя приоткрытые двери гостиной. Первым моё появление заметил мужчина. Тот, который разглядывал меня через лобовое стекло автомобиля Якуба. Мне кажется, он не присутствовал на вчерашней вечеринке.
Глаза мужчины с живым интересом изучали меня. Видимо, Якуб только по взгляду товарища понял, что я зашла. Пол не скрипел, а кожаная подошва тапочек делала мои шаги беззвучными.
Якуб медленно обернулся в мою сторону. И застыл. Отчего-то сердце в груди замерло от испуга. Его взгляд леденел на глазах, в одно мгновение сделавшись стеклянным. Безжизненным. Безжалостным.
– Это она? – уточняет незнакомец так, будто меня тут нет. Словно я изображение на фотографии. Настроение у него приподнятое, в отличие от Ямадаева.
– Да. Девица, известная своими оральными и вагинальными достижениями, – отвечает Якуб с отвращением. Его слова как плевок в лицо. Вздрагиваю, переваривая их. – Та, из-за которой Сабуров убил сестру и брата.
Сделавшимися влажными пальцами сжимаю ткань наряда. Оно вдруг стало нестерпимо раздражать кожу.
Якуб смотрит на меня и прожигает ненавистью насквозь. Как в первый день знакомства. Мне казалось, её градус спал до терпимых температур, но сейчас я поняла, что ошиблась. Он лишь симулировал, что способен терпеть моё общество.
Незнакомец смотрит на меня почти с жалостью. Что удивляет. Тут никому не было меня жалко.
– Садись за стол, – приказывает Якуб, кивая на свободный стул рядом с собой, и наблюдает. Ждёт, как я поступлю.
А я как стояла, так и стою. Не в силах пошевелиться. Лишь тяжело дышу. В этом доме нет комнаты, в которой я могла бы спрятаться и пореветь. Поэтому лишь сжимаю кулаки, вонзаясь ногтями в ладонь. Хочется располосовать его красивое лицо. Выколоть ему эти злые глаза за несправедливые слова в адрес сестры. Пусть и обращённые ко мне.
Чую на каком-то интуитивном уровне, что он ждёт повода, чтобы оттаскать меня за волосы. Не представляю, что случилось. Почему он так переменился.
– И всё же красивая куколка, – произносит его друг и собутыльник, судя по бутылке алкоголя, которая стоит между ними. – Немудрено, что Сабуров не устоял.
После этой фразы я ощущаю, как Якуб напрягается ещё сильнее. Обстановка накаляется. Может быть, на него так действует алкоголь? Но кажется, он готов вот-вот наброситься на меня и растерзать.
На языке вертелись фразы, которые мне хотелось бы выплюнуть ему в ответ. Но я так и не смогла подобрать подходящей. Все казались жалкими. А ещё именно сейчас я его боялась. Не хотела злить зверя ещё сильнее.
Когда-нибудь всё это закончится и я от него избавлюсь, а сейчас мне нужно поесть и дождаться помощи. Живой. Села за стол. Якуб расположился на хозяйском
