— Нет, ты слишком хороша, чтобы достаться такому тирану! — смеясь, сказал Арчибальд, кивнув на Лоуренса. Тот, скрывая улыбку, с озабоченным видом подался вперед и положил свою руку на руку Оливии.
— Недобрую службу ты мне сослужишь, дорогой зятек! Держи свои мнения при себе, пока я не заполучил ее окончательно.
Элизабет с одобрением отметила, с каким вкусом была в тот вечер одета Оливия, а та показала ей свое новое кольцо.
— Так значит, это произойдет завтра, Оливия.
Это был не вопрос, а утверждение. Оливия посмотрела на свою новую подругу, которая была так добра к ней эти два дня.
— Я не думала, что это должно произойти так скоро, Элизабет, но Лоуренс настаивает…
Элизабет уловила в ее голосе тревогу.
— Арчи и я тоже будем с вами. Хочешь, чтобы Карина помогала тебе?
— Я бы очень этого хотела, Элизабет. Как ты думаешь, не могли бы две твои горничные, которые тогда участвовали в моем превращении, тоже помочь?
— Разумеется. Я знаю, они будут только рады. И о каком это превращении ты говоришь? Ты так мила в любом наряде, что Арчибальд тобой просто очарован.
Выходя из-за стола, Элизабет искоса взглянула на свою юную гостью. А может быть, она?.. Нет, Лоуренс не попался бы так легко, это немыслимо. Но почему же все-таки тогда понадобилась такая неуместная спешка? Бедняжке даже не успеют сшить новые платья! Озадаченная, Элизабет покачала головой.
— Супруга сказала мне, что ты еще и искусная вышивальщица, — заметил Арчибальд. Оливия посмотрела на него, пытаясь понять, чем продиктованы его слова — вежливостью или действительным интересом.
— Не думаю, что меня можно назвать искусной, но я действительно много лет провела под опекой матери-настоятельницы Антонии в Гринхилле. Вы слышали о ней? Вот она и впрямь знаменита своим искусством.
— Да, разумеется, я слышал о ней, дамуазель. Я знаю о ее славе. Если она научила тебя то тогда Элизабет права — ты несомненно искусная вышивальщица. Лоуренс рассказал мне, что ты вышила облачения для Кемберлендского аббатства. Собираешься ли ты возобновить это занятие после того, как выйдешь замуж?
— Это было бы моим самым заветным желанием, сэр. К сожалению, работу такого рода можно выполнять только в условиях специально оборудованной мастерской. Но у меня нет ни малейшего желания всю жизнь вышивать лошадиные попоны для монограммы на платье.
На этом следовало остановиться. Она и так, может быть, сказала уже чересчур много, но искушение выговориться в условиях полной безнаказанности было слишком сильным, чтобы устоять против него. Лоуренс покачал головой.
— В таком случае я, похоже, должен отвезти тебя обратно в Гринхилл, дамуазель. Ты бы этого хотела?
Он вновь ее обезоружил, и они оба это поняли. Несмотря на смех, прозвучавший в этих словах, его взгляд давал понять: что бы она ни делала, что бы ни говорила — она принадлежит ему. И вновь Оливия послушалась своего внутреннего порыва. Она взяла Лоуренса за руку и взглянула ему в лицо, увидев, как смягчился его взгляд и вызов в его глазах сменился замешательством и'даже растерянностью.
— Нет, Лоуренс, — мягко ответила она, словно Арчибальда не было с ними, — я не хочу возвращаться в Гринхилл. Я предпочту остаться здесь с тобой.
— Ты, наверное, не осознаешь этого, Оливия, — прервал Арчибальд воцарившееся вслед за ее словами красноречивое молчание. — Но может быть, это был тот единственный раз, когда Лоуренс позволил, чтобы последнее слово осталось не за ним!
— Я пропустила что-то интересное? — спросила Элизабет, которая в этот момент возвратилась в комнату и услышала их громкий смех.
Лоуренс галантно поцеловал ей руку.
— Дорогая, я должен поблагодарить тебя за мои любимые устрицы. Ты не забыла!
— Кстати, об устрицах. Бен и Остин только что сказали мне, что встретили мастера Толланда у рыбного причала, куда я их посылала за устрицами.
— Да-а, похоже, я вовремя вернулся! — сказал Арчибальд. — Кажется, ты тут несколько выпустил дела из-под контроля. Элиза, бесценная моя, расскажи мне, что делал там мастер Толланд?
— Это не тот, кого мы встретили в городе? — вставила Оливия.
— Тот самый.
— Так вы его сегодня видели дважды? — удивленно спросил Лоуренс.
— Нет, мы видели его только один раз. Дважды его встретили Бен и Остин, потому они мне об этом и сказали.
Лоуренс и Арчибальд с озабоченными лицами смотрели друг на друга.
— Скажи, родная, где были вы и где был он, когда вы его увидели?
— Он и другой человек шли нам навстречу в начале Винд Роуд. Как только они нас увидели, они быстро повернулись и пошли в обратную сторону.
— А кто был тот, другой? Ты его не знаешь?
— Понятия не имею. По его виду можно было бы сказать, что он моряк, вернее капитан, хотя…
— Ты хочешь сказать, похож на чужеземца? Он с бородой? Опиши его точнее.
— Лоуренс, я не могу. Я его видела всего только одно мгновение. Он высокий, это я запомнила. Выше, чем Толланд, и — да, у него действительно была черная борода. Больше, чем у тебя.
— Я думала, что он и есть мастер Толланд, о котором вы говорите, — сказала Оливия, удивленная неожиданно серьезным поворотом их приятной застольной беседы.
— Раз появился мастер Толланд, значит, жди неприятностей. Стало быть, его выпустили из тюрьмы. Нам следует остерегаться.
— Он был в тюрьме? За что?
— Ему повезло, что его выпустили, но я думаю, что он дал взятку. Его посадили за то, что он без лицензии, контрабандой вывозил шерстяные ткани. Кажется, он должен был просидеть в тюрьме два года, так, Лоуренс?
— Да. Он тоже торговец бархатом и шелком, и мы с Арчи узнали про его грязные делишки и предупредили королевских офицеров на таможне. Его поймали. Но раз он опять болтается вокруг Портроупа около иностранных кораблей, то значит, он ищет кого-нибудь, с кем можно договориться. Хорошо бы знать, как выглядел тот высокий человек.
— У него крупный нос, похожий на клюв, и очень глубоко посаженные темные глаза, кустистые брови и черная борода, заостряющаяся к концу. Он держал голову склоненной, чтобы лучше слышать то, что ему говорил тот, другой, и я видела, что его волосы причесаны на пробор… — Оливия помедлила, — …с левой стороны. — Слова ее продолжали течь ровным потоком, глаза были устремлены в пространство, а трое ее сотрапезников, опешив, смотрели на нее в совершенном изумлении. — У него на шее был большой капюшон, он почти закрывал его уши, по краю капюшона — кайма с квадратным рисунком, вышитым серебром. Цвет темного золота… да, с темным рисунком. Кайма вышита и по краю подола туники. Туника хорошо сшита, с серебряными пуговицами, нашитыми спереди в ряд до самого низа, — ее руки выразительно двигались, жестами повторяя то, что говорил ее голос. Незнакомец был описан от макушки до модных остроносых туфель. — Это вам поможет? — спросила она, взглянув на потрясенного Лоуренса.
