- Что?
- Я Илмера - дочь Гериона. Вешняков Глеб находится под опекой моего рода. Прошлой ночью трое неизвестных проявили агрессию, я была вынуждена вмешаться и остановить незаконное проникновение на частную территорию. Я закончила. Остановите запись.
- А, - озадаченно кивнул чистокровный, потом тряхнул головой и выполнил мою просьбу.
Я виновато улыбнулась:
- В межпланетном соглашении это есть. А «П» - это что?
- Что? - не понял меня Иванов.
Я молча указала пальцем на нашивку.
Он с чувством прошептал ругательства.
- Я не представился в самом начале на записи, да?
Удержаться от смешка у меня не вышло. Точно как Глеб, только старше.
- Это я - Паша, - обреченно проговорил помощник и снова нахмурился, глядя на
меня.
- Очень приятно, Паша. Вам теперь нужен Глеб?
Он кивнул.
- Хотите пойти пока присоединиться к поискам друга?
- Не могу, - сердито проговорил Павел.
В этот момент прозвучал вызов по внутренней полицейской сети и мой новый знакомый облегченно выдохнул.
- Искренне рада, что все обошлось, - улыбнулась я.
Паша смутился, но все же выглядел счастливым.
- Да как сказать! Связанный в кладовке со швабрами - это теперь шуток не оберется.
Я удивленно взглянула ему в глаза. Шуток? В адрес человека, пережившего кризисную ситуацию?
- Ну да, - ответил помощник на невысказанный мной вопрос. - И от меня в первую очередь!
Его странная решимость что-то уловимо напоминала. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить: дружба между Глебом Тимуром и Мансуром выглядела именно так.
- Вы, земляне, - чудные. - Улыбнулась я. - Но умные, красивые и милые. Зачем вам гибриды не понимаю.
Павел удивленно и немного растерянно уставился на меня. Я пожала плечами и направилась обратно в кабинет. Без Глеба окончательно стало тоскливо. И никакой другой очаровательный чистокровный не заменит мне обожающий взгляд голубых глаз. Может, притупит на время потребность в общении своей схожестью, но не заменит.
Глеб, по-прежнему обнаженный по пояс, стоял у стола и с любопытством рассматривал свои внутренности на экране. Стоило нам войти, он тут же обернулся.
- Можете одеваться. Все в порядке, - резюмировал дежурный.
У меня будто камень с плеч свалился, я улыбнулась встревоженному «подопечному» и позволила себе окинуть его обнаженный торс восхищенным взглядом, а следом и его порозовевшие уши и смущенную довольную ухмылку. До чего же соблазнительный!
- Могу я теперь побеседовать с вами? - обратился к Глебу Павел.
- Ага, - согласился мой человек, излишне медленно натягивая на себя футболку.
Проходя мимо, он будто случайно задел пальцами мою талию. Я вышла следом, и
к неудовольствию помощника шерифа стояла рядом с Глебом все время опроса.
В злом умысле очаровательного Павла я не подозревала, как бы хмуро он не поглядывал на меня, мои опасения касались темы подопечности. Реакцию Глеба, увы, предсказать я не могла. Нам, по возможности, уже сегодня предстоял долгий, обстоятельный разговор наедине, где самовлюбленной ирра придется покаяться во многом. От одной только мысли я тяжело вздохнула, чем привлекла внимание обоих людей. Мой чистокровный осторожно взял меня за руку и продолжил диалог. Ему явно хотелось поскорее разобраться с формальностями.
Тепло его ладони успокаивало - мне понравился этот простой жест. Но Паша неумолимо приближался к основному.
- Как долго вы входите в Пятый правящий дом Иммеи?
На доли секунды глаза Глеба расширились.
- Два месяца, - ответила я за него.
Помощник шерифа подозрительно сощурился.
- Ага, - кивнул равнодушно Глеб. Врать он умел. Не слишком хорошо, но умел.
- Я что делаю? - Этот вопрос он мне задал, когда мы наконец получили долгожданную свободу, наставления не лезть в неприятности и отправились обратно к машине Тима.
- Прости, - прошептала я. Чувство вины с каждой минутой только возрастало.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глеб замешкался. Он держал меня за руку от самой больницы и отпускать не
собирался.
- Да нет. Я... Мне... Я не очень понял, что это значит.
- А, - выдохнула я. - Ну, это значит, что я имею право действовать по своему усмотрению в случае, если тебе угрожает опасность. Ты Соглашение не читал никогда?
Глеб отрицательно покачал головой. Мы шли быстро, и машина уже показалась из-за поворота. Из салона нам навстречу выскочил взвинченный Сур.
- Вы в порядке? Где Тим? Он не отвечает!
- Все хорошо. Нас опрашивали, - успокоил его Глеб. - Тима скоро тоже отпустят.
- Что там было?
- Давай в машину сядем и расскажу.
Сур кивнул и молча забрался на переднее пассажирское сиденье пикапа. Глеб закрыл за ним дверь, повернулся ко мне и пристально посмотрел в глаза.
- Ты солгала, - произнес он спокойно, так словно ставил меня в известность о том, о чем я не подозревала. И только когда звук его голоса стих, я осознала что совершила.
- Я соврала, - беззвучно проговорила я на тала.
Глеб помог мне забраться на заднее сиденье пикапа, обнял и прижал к себе.
Глава восемнадцатая
Глеб
Перламутровые волосы окутывали подушку и водопадом спускались до пола. Тонкие пальцы все еще лежали в моей ладони, а в чертах ее лица отражалась безмятежность. И я все еще лежал рядом, стараясь не шевелиться и не тревожить ее сон.
За окном послышался собачий лай. Либо на свалку пожаловали очередные гости, либо дикое зверье шарило по территории. В любом случае, я впервые обрадовался, что дом свой дед решил поставить на некотором расстоянии от работы. Раньше я этому факту не придавал никакого значения, но сейчас вой псов раздавался так далеко, что не мог разбудить ее, и это было важнее всего. А еще я не придавал особого значения комнате, которую дед называл моей. Она, действительно, была моей. Во всяком случае, никто кроме меня здесь никогда не жил.
Селене уснула на моей груди в машине. Сказать «да» про поцелуй в целях эксперимента - одно, к тому же дальше этого она не пошла, обмануть власти и закон - другое. Для иммейцев разница огромна. Большая ложь сделала ее усталой и ранимой. Тим помог мне донести ее до кровати.
- Любые отношения - это сложно, - прошептал он мне перед уходом, - но это не значит, что они того не стоят.
Я приподнял голову с подушки и осторожно коснулся пальцами живота Селене там, где на джемпере темнело кровавое пятно. Зачем я пошел без предупреждения? Зачем изначально отпустил ее? Доверие? Я доверяю ей, но она не бессмертная и больше того: связалась с безмозглым человеком. Пострадала из-за него, соврала ради него, и, думаю, сделала что-то еще, о чем я пока не знаю. Она принесла в мою жизнь счастье, я в ее жизнь принес хаос.
Мысленно одернул себя. Самобичевание в сути своей ничто иное, как жалость к себе, причем в не самой благородной форме. Если Селене доверилась мне, значит, я обязан не поддаваться подобным вещам. Как только она проснется, попрошу у нее прощения и постараюсь выяснить, что еще тревожит ее разум. Хотелось сделать ее счастливой. Я прочертил кончиками пальцев изгиб ее талии, затем локтя и острого маленького плеча. Она тихо вздохнула и пошевелилась. Я поспешно убрал руку.
Ирра - воин? Что-то в этом ее переводе не складывалось, суть была не та. Думаю, в русском слова не нашлось верного, и ирра - это не совсем воин, скорее тала, обладающий узкоспециальными знаниями, навыками, гибкостью и ловкостью. Ее телосложение мало напоминало воина, и способ устранения противника, свидетелем которому я стал, говорил в пользу моих умозаключений. А еще, насколько я услышал, здесь важно определенное состояние психики. Врожденное состояние. Она сказала, что способна убить. Убийство - стресс для обычного человека, для иммейцев, логично предположить, тоже. Иммейцы загнаны на детях, их психологическом и физическом здоровье, значит, для моей тала подобные деяния не обернутся чем-то чрезмерно травмирующим, как минимум.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
