Суббота. Утро. Павел и Николай сидели за столом, и завтракали, поглядывая на чистое голубое небо и жаркое майское солнце. Приближалось знойное бакинское лето.
— Ты хочешь помочь мне найти племянницу? — жевал бутерброд Павел.
— А как ты себе это представляешь? — Николай возился с омлетом. — Двое неравнодушных граждан?
— Примерно так. Рустик еще.
— Клуб самоубийц. — мрачно хмыкнул Столяров. — Спасибо за приглашение.
— Боишься? Я тебя понимаю. У тебя семья… — налил себе чай Павел.
— Боюсь… тебя самого едва не убили.
— Так тебе все равно?
— Надо ставить перед собой реальные цели, Паша. Ну не хочет она тебя видеть и все. Радуйся, что она жива.
— Тут что-то не то. Она пытается сказать мне что-то важное, но я не понимаю. Если бы я сам мог понять свои сны, Коля…
— Какие сны?
— Вот уже больше недели мне снятся очень странные сны. Когда ужасные, а когда приятные. Вот и в эту ночь…
— И что же ты видел?
— Видел… мы среди звезд… в космосе среди звезд… я парил в космосе, вместе с Натальей, которая рисует один и тот же образ.
— В космосе… Наталья… рисующая один и тот же образ… вот бред, так бред.
— Не образ, а цифру. Именно цифру и много раз. Одну и ту же.
— Ну может пояснишь? — Столяров явно выражал сомнения в психическом здоровье Павла.
— Самое интересное, что я почувствовал, проснувшись, что где-то я уже видел эти цифры.
— Какие, где?
— Номер телефона. — Павел сбегал в комнату и вернулся с листом бумаги, исписанным в столбик телефонами. — Да, такой номер действительно существует! Представь себе, в одном номере есть целых четыре восьмерки! И именно эту цифру так настойчиво рисовала Наталья в моем сне!
— И это все? У тебя с мозгами все в порядке?
— Мы найдем, кому принадлежит этот номер! Он как-то связан с Наташей, я это чувствую!
Николай внезапно выпрямился.
— Ты с ума сошел, — сказал он. — нет, тебе положительно машиной башку задело тогда, у бара. — и допив чай, продолжал: — Собери-ка остатки разума, Паша. Взгляни правде в лицо. Тебя, похоже, ранило не в ногу, а в голову! Факт!
— Мы сейчас же поедем в справочную и узнаем все об обладателе телефона с четырьмя восьмерками! — не унимался Тумасов.
— У которого может находиться Наталья? Нет, ты совершенно спятил. Уже со времени приезда с тобой что-то творилось. — нехотя обувался Николай.
— Ворчишь? Узнаю старого доброго Николая. Поехали!
Глава тринадцатая
Использовав несколько купюр из своей барсетки, Павел стал обладателем информации о владельце телефона с четырьмя восьмерками в шестизначном номере: Татьяна Анатольевна Белявская, художник — портретист, преподаватель графического дизайна в частной художественной академии.
— И что?
— А сейчас мы ее навестим.
— Как?
— Газеты надо читать.
— Паш, ты о чем? Какие газеты?
— У нее выставка в художественном музее неподалеку. — Павел достал вчерашнюю газету.
— А она там будет?
— «В том числе творческая встреча с автором» — процитировал Павел заметку.
— Знаешь, Паша, иди один. — хлопнул дверцой машины Николай. — Извини, но я не верю. Это все равно, что искать иголку в стоге сена. Созвонимся еще.
Он зашагал по направлению к автобусной остановке.
Приехав по указанному в газете адресу и припарковав свой «БМВ» на автостоянке в первом ряду, Павел обнаружил широкий автомобильный спектр. Можно было найти полную палитру от новеньких «Тойот», «Опелей», «Ниссанов», «Мерседесов» до «Жигулей» и «Москвичей» весьма древнего происхождения. Музей располагался рядом с вещевым рынком, который посещала публика самых разных социальных слоев и достатка. Два черных «Мерседеса» были, по-видимому, авторитетных людей, и один из шоферов профессионально-подозрительным взглядом зыркнул на Павла. Расслабься, дружок, подумал Тумасов, здесь все свои. Да и творческие люди не ходят с оружием. Нетворческие, правда, могут приходить и с ним (хотя Павел оставил оружие в машине).
Все эти размышления привели Павла к главному входу в музей, который был даже украшен какими-то сомнительными гирляндами. На том месте, где обычно висел план экспозиции, сегодня развевалось рекламное полотнище с надписью крупными буквами на азербайджанском «ВЫСТАВКА». Из открытых дверей доносились приглушенные голоса — по-видимому водили экскурсию. На входе Павел поинтересовался у пожилой женщины, читавшей журнал:
— Скажите, а где здесь выставка работ Татьяны Белявской?
Женщина подняла голову и равнодушно произнесла:
— Пройдете прямо, потом свернете налево по коридору во второй зал. Выставка там, где вывешены работы авангардистов…
Павел понятия не имел, кто такие авангардисты, но вежливо поблагодарил.
Тумасов прошел вперед по коридору, затем, как и было ему сказано, повернул налево. Творческая встреча с художником проходила по часто встречающемуся сценарию: сначала представление работ и рассказы автора о творческих поисках, а потом — неофициальная часть с ответами на вопросы зрителей. В такой последовательности был свой резон, так как гости имели более-менее определенное представление о работах художника и задавали относительно осмысленные вопросы.
Когда Павел появился в зале, встреча плавно подходила к концу. Гости выставки, которых набралось несколько десятков, из них большую часть составляли студенты, пригнанные преподавателем художественного училища, сидели в одном конце зала на расставленных полукругом деревянных стульях, что-то спрашивали, записывали и переговаривались. Часть посетителей бродила по залу, внимательно рассматривая картины на стенах. Перед сидевшими выступала сам автор экспозиции, расхаживая перед ними, словно по импровизированной сцене с указкой в руке. Рядом с ней на высоких подставках находилось еще несколько полотен, очевидно избранных произведений. Павел тихо подошел к ближайшей картине на стене.
— Как вы оцениваете эту работу? — вдруг резко поинтересовался у Павла стоявший рядом длинноволосый шатен лет сорока с несколько безумным взглядом. Одет шатен был в рубашку и легкие летние брючата, которые носят в домах отдыха почтенные отцы семейств. Брюки были светлые и держались на серых помочах. Он по-видимому составил определенное мнение и желал его подтверждения от других.
Павел замялся. Картина изображала огромную кухню, где большая часть ее была занята огромным котлом с многочисленными устьями под ним, из которых выбивалось пламя.
Главное было то, что в котле варились живые люди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
