Он начинал как писатель, опубликовав роман под названием «Смертный грех», к которому Барбе д'Оревильи[47]* написал в высшей степени лестное предисловие; в нем он приветствовал в лице автора самобытного значительного писателя и предрекал ему блестящее будущее. Безусловно, Пеладан виртуозно владел пером, однако нельзя сказать, что сюжет его романа значителен и оригинален. Впрочем, этот вопрос выходит за рамки данной темы. Мы отметим лишь явную склонность автора к на редкость наивному снобизму. Персонажи его романа, как и большинства последующих сочинений, все как один — герцоги, маркизы или хотя бы графы, если только не являются принцами крови. Все эти люди относятся к простолюдинам с глубоким презрением, в особенности к тем, которые разбогатели и обеспечили себе видное место в свете. Их презрение, под которым они с трудом скрывают порожденную завистью ненависть, простирается на все, что относится к современному обществу, и, главным образом, на демократическое правительство, которое низвело их до положения рядовых граждан-избирателей.
Хотя герои книги Пеладана называют себя католиками, они клеймят римскую церковь и папу, утративших, по их мнению, смысл благородных эзотерических и магических традиций, лежащих в основе их вероучения.
Впрочем, послушаем самого Пеладана:
«Церковь, — пишет он, — уступает прежнему духовенству; два века тому назад священники стали светскими людьми, невеждами и вольнодумцами.
Что касается религиозных писателей, присущая им цветистая напыщенная риторика обрекает их на презрение к образованным и творческим людям.
Умственная деятельность современного духовенства не представляет никакой ценности, она отдана на откуп епископам; таким образом, священникам, превращенным в духовных стряпчих, дозволена праведность, но не ученость; давайте же не будем осуждать кюре или каноника, давайте не будем никого осуждать и подумаем, как победить зло нашего времени, а также исправить недостатки церковников.
Церковь стала рассадником пошлости и глупости».
Те, кто принадлежит к Римско-католической церкви (той, которую бичует Пеладан), сумеют оценить, по своему разумению, насколько обоснованны его замечания. Сам же Пеладан уже сделал выбор: надо, считает он, помочь церкви перестроиться, коль скоро она даст на это согласие, либо найти ей приемлемую замену.
«Пусть церковь предоставит достойных нас людей или же пусть позволит нам самим собственными силами решить проблему ее несостоятельности».
Римский папа не счел уместным призывать Пеладана к себе в качестве «советника папского престола», но тот заявил, что сумеет исправить досадную, по его словам, слепоту понтифика и послужить церкви. Он станет для людей этаким камнем-указателем — из тех, что лежат по обочинам дорог, — на котором будет начертано:
«Дорога к Бесконечности» — «Путь к Идеалу».
«Стоя на перекрестке дороги, отделяющем бессознательное от воли, я пробуждаю свободомыслящих людей, — пишет Пеладан, — и указываю им путь, ведущий в Рим, к римлянам[48], путь, ведущий к Прекрасному».
Таким образом, он, Пеладан, вознамерился взять на себя миссию, которую глухая к его речам церковь не собиралась ему доверять. Он создаст орден, который станет подлинно духовным и христианским, но все же останется связан с внешней атрибутикой; он придаст церковным догмам и обрядам эзотерический смысл, предназначенный для людей с высокоразвитым интеллектом: гениальных творцов или благородных мыслителей — лишь они одни будут допущены в это братство избранных.
Какой же орден следует основать?.. Не лучше ли всего возродить какой-нибудь из древних, овеянных полуфантастическими легендами? Безусловно, это наиболее эффектно, весомо и, возможно, наиболее красиво. А ведь о красоте Пеладан рассуждает неустанно, правда, понимает ее как истинный южанин на свой лад, предпочитая яркие цвета и синее небо. Пеладан возродит орден розенкрейцеров-тамплиеров, рыцарей Грааля[49]*, ведь ему грезятся пышные церемонии, во время которых он будет лично совершать богослужение, ибо кому другому, как не ему, суждено стать Великим магистром ордена.
Да, именно «Великим магистром», но это же французский титул, и всякий понимает, что он означает... всякий, а это досадно... «Посвященные» рассчитывают на другое. Стало быть, Пеладан станет саром, он воскресит древний титул, который носили маги Халдеи и Ассирии, а также присвоит название какой-нибудь планеты, дабы сделать свое имя более звучным, нежели Жозефен. Решено: отныне он будет величаться саром Меродахом Пеладаном[50].
К чему подобный маскарад? Судя по литературному наследию Пеладана, он вполне мог бы без этого обойтись. В отличие от большинства шарлатанов, он был образованным человеком. Можно усомниться в его познаниях иврита и, вероятно, даже оспаривать его совершенное владение греческим языком, а тем паче задаться вопросом о его компетенции по части ассириологии, но его главный труд — «Амфитеатр мертвых наук», безусловно, содержит множество разумных замечаний и возвышенных рассуждений. К сожалению, они перемешаны с выспренними заявлениями, основанными на устаревших и ошибочных научных понятиях или обыденных взглядах.
В ту пору, когда мне довелось столкнуться на своем пути с небольшой группой почитателей сора, они представляли собой лишь кучку снобов, стремящихся во что бы то ни стало отличаться от простых смертных и потому напускающих на себя напыщенный, важный вид. Под духовным руководством сара Пеладана, Великого магистра ордена розенкрейцеров-тамплиеров, можно было надеяться стать чародеем или, по крайней мере, быть провозглашенным «командором Гебура[51]* О. т. Р.-К.», как граф де Ларманди, один из приближенных сара, благодаря которому я смогла собрать большую часть сведений по данному вопросу.
Письмо Пеладана графу де Парманди дает представление об атмосфере, царившей среди «посвященных» ордена:
«Сар Пеладан Великий магистр
Ордена тамплиеров Розы-Креста
своему другу и верному паладину
Графу Леонсу де Ларманди,
Командору Гебура О. т. Р.-К.
Честь и хвала нашему единственному Господу Иисусу и единственному владыке Петру
Мой горячо любимый чудесный Собрат
Блистательный символ розы и креста, давно опошленный глупостью масонов, впервые за многие столетия[52] вновь предстает перед нами во всем красочном блеске индивидуальных порывов к абстрактному идеалу римских католиков...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
