а его доспехи были так искорёжены, что едва ли в них можно было узнать броню жреца Ильматера.
- Смотри, - сказала Мейз, указывая на вход в цитадель. В дверном проёме, всё ещё держа в руках вытянутую волшебную палочку, стояла Калмия. К узловатому магическому предмету тянулась струйка дыма. То была та самая палочка, которую дала её Джерико. Тайс поднял свой тяжёлый взгляд на стоявшую в дверях женщину.
- Схватить её, - скомандовал он и повинуясь его жесту, двое солдат устремились к женщине. Один схватил её за руки, а другой отобрал волшебную палочку. Она не сопротивлялась, но её горящий злостью взгляд не отрывался от дымящегося тела её бывшего хозяина. Тайс наблюдал, как двое его людей делают своё дело.
В руках Тайса блеснули две монетки. Преклонив колени, он положил по одной в каждую почерневшую глазницу генерала.
- Прощай, друг мой, - сказал он и встал. – Ты силился обуздать тьму внутри себя, заморив её голодом, но вместо этого, в конце концов, она поглотила тебя, - Тайс покачал головой и оторвал взгляд от скалящегося скелета. – Скверная смерть для последнего паладина Ильматера.
Джерико не могла оторвать взгляд от Калмии.
- О, Калмия, - сказала она. Женщина сказала ей, что не смогла бы ей воспользоваться даже для самообороны. Значит это было ложью? Калмия смерила её взглядом, от которого у неё мурашки побежали по коже.
- Ты видела, что он сделал со своим сыном, - сказала Калмия. Она опустила глаза и обвела взглядом трупы гулей, лежащие вокруг, а когда снова подняла их, в её взгляде была решимость, придавшая ему стальной блеск. – Если бы Рет хотел покончить с ним, то вы двое сделали бы это ещё до того, как мы встретились. Я не могла пойти на риск и дать ему возможность ускользнуть от правосудия.
Джерико безотрывно смотрела на Калмию, пока солдаты связывали руки травницы за спиной и после увели её в сторону караванных телег. Травница удерживала этот взгляд и оглянувшись через плечо тоже смотрела на Джерико, до тех пор, пока они уже не могли видеть друг друга через переплетение веток и листвы. Джерико оторвала свой взгляд от тропинки, по которой ушли солдаты, только почувствовав, что кто-то тянет её за рукав.
- Никогда не сочувствуй врагу, - мягко сказала Мейз. Она сунула в руку Джерико мешочек с монетами. – Твоя половина вознаграждения.
- Верно, - сказала Джерико. Один момент Мейз просто смотрела на неё, а потом обняв её одной рукой за плечи, пошла в сторону леса, поддерживая и направляя спутницу.
- Пойдём. Время вернуться домой.
* * * * *
В первую же ночь, проведённую в пути, генерал Рета отпустил Калмию. Он сказал, что по закону не мог позволить ей действовать таким образом, но он понимал, что война – и тем более справедливость – выше закона. Потом, его серые, цвета штормового неба глаза, заволокло странное облако, и он сказал, что ему жаль слышать о том, что произошло с её братом.
Этот странный облик, который принял генерал, почти заставил её вывалить всё, что было на душе. Если и существовал человек, который мог бы понять её действия, то это, конечно, был он. Но страх перед ним сдержал этот готовый излиться поток и, пробормотав слова благодарности, она ушла, направившись обратно в развалины твердыни, приютившейся в лоне леса Чондал.
Когда она вновь прибыла в цитадель, утро успело наступить и закончиться, но она не останавливалась до тех пор, пока не достигла двери на самой вершине белой башни. Достав из кармана бронзовый ключ, она отперла замок и отступила. Дверь открылась настежь и на неё двинулся бледный силуэт гуля, которого она заперла в комнате мальчика. Его жёлтые когти были сильно сточены от того, что он постоянно царапал древесину, а тело изломано от частых попыток выломать дверь. Но у этого существа была душа, чего нельзя было сказать о подобных ему.
Дойдя до неё, он остановился и застыл, как вкопанный. Ноздри – два разрыва в потрёпанной и обвисшей плоти – шевельнулись. Не притронувшись к ней, чудовище обнюхивало её, начиная от ступней и дольше всего останавливаясь около шеи, за ухом, пробуя запах её волос. По её коже бегали мурашки, но она стояла спокойно, ища взглядом мёртвые глаза гуля, а когда нашла, то признаки сохранившейся власти паладина. Глаза гуля были пустыми. Теперь он был свободен, не помыкаем ничьей волей – ни человека, ни бога.
Должно быть с помощью магии, генерал Рета сделал то, что ей не удавалось с помощью трав - вылечил сына паладина. Изгнание мора Талоны из тела мальчика, разрушило заключённый с ней договор. Будь это не так, гуль бы всё ещё рвался к своему павшему хозяину, в соответствии с последними приказами. Приказами, которые она не позволила ему выполнить.
- Брат, - прошептала Калмия. Она протянула руки, но не дотронулась до него. Гуль смотрел на неё безэмоционально, как всегда. Талона предупреждала, что так оно и будет. Её простёртые руки упали. Но всё же, эта месть стоила того. – Пойдём со мной. – Она никогда не простит генералу Аррабара того, что он сделал, но и разрушить то, что он создал, было выше её сил. Вместо этого ей придётся начать новую жизнь, такую, в которой будет место её мёртвому брату.
- Мы идём домой.
ЧЁРНАЯ СТРЕЛА
Брюс Р. Корделл
11й день Тарсака, год Рассветного Танца (1095 по летоисчислению Долин)
Саршел
Достопочтенная Мадам Феор,
Я услышал отчёт о последней битве за Саршелскую Стену, а именно об отваге, проявленной вашим сыном Джотарамом Феором, чьи деяния в значительной степени поспособствовали победе Саршела. С сожалением сообщаю вам, что ваш сын погиб, храбро неся свою службу.
Я знаю, насколько опустошающими для вас являются эти жестокие слова, что приносят вам известие о столь немыслимой утрате, но знайте, что я и воссоединённый Импильтур благодарим вас за ту драгоценную службу, что он для нас сослужил.
Да уменьшат Тир, Торм и Ильматер печаль ваших горестей, оставляя лишь светлые воспоминания о вашем сыне. И да даруют они вам торжественное достоинство и умиротворение в качестве платы за вашу великую жертву, взятую без дозволения, жертву, которая не позволила Саршелу пасть под ударами врага и которая всё ещё может поставить точку в Годах без Монарха.
