– Простите, Лайам, за мою бестактность. Как-то вы сказали, что… что одиноко себя чувствуете себя после ее смерти. Извините, если я разбередила старые раны…
– Она умерла четыре года назад, – сказал он, никак не отреагировав на ее слова. – Мы прожили вместе всего два года, а потом она заболела.
Тут Лайам спохватился и взглянул на нее.
– Полагаю, что наши сплетники уже посвятили вас во все душещипательные подробности.
– Нет, – ответила она – Но я догадывалась… что она умерла после тяжелой болезни.
Он долго молчал, сосредоточенно пытаясь что-то сплести из нескольких сорванных травинок. Когда Лайам заговорил снова, то глядел куда-то в сторону.
– У нее были такие сильные боли, – наконец выдавил он. – Ее блестящие черные волосы, которыми прежде она встряхивала, когда радовалась, выпали от химиотерапии, остался лишь редкий пушок на затылке.
Лайам прикрыл глаза рукой, словно бы прогоняя болезненные воспоминания.
– Она была такая хрупкая, такая маленькая. Я не мог без слез видеть ее руки, на которых не осталось живого места для того, чтобы поставить капельницу.
Эми почувствовала, как у нее отхлынула от лица кровь, и поспешила опустить глаза, хотя и была уверена, что мысли Лайама витают далеко от нее. Она поняла, какой ад царил в его душе в то время, когда он занимался в Риверсайде расследованием дела о компьютерном мошенничестве.
– Мне очень жаль, Лайам. – Она сама не знала, как стоит расценивать ее слова.
Может быть, она извиняется за то, что невольно всколыхнула в нем страшные воспоминания, а может, просто пытается хоть как-то разделить его боль. Эми не могла не подумать о том, что, погруженный в мысли о своей умирающей жене, Лайам вряд ли обратил особое внимание на какую-то провинциальную девчонку, уличенную в мошенничестве, так что она зря удивлялась тому, что он не узнал ее сразу же, как только увидел, несмотря на все предпринятые ею меры предосторожности.
– Мне очень жаль.
Тогда он взглянул на нее и слегка нахмурил лоб, с заметным усилием возвращаясь в настоящее.
– Теперь все уже позади, – сказал он. – Я смирился с тем, что прошлого не вернешь, нужно просто научиться жить вместе с ним. Сейчас я главным образом вспоминаю хорошие времена в своей короткой семейной жизни.
Внезапно он снял с нее темные очки и прикоснулся пальцем к ее мокрым щекам.
– Что это такое? – мягко спросил он. – Я-то думал, что строгой мисс Флетчер чужды такие сентиментальные глупости, как слезы, а вы плачете. Знаете ли, вам непозволительно быть такой чувствительной. Я уверен, что это противоречит служебным обязанностям секретаря президента корпорации, а также, кстати, портит ваши милые глазки.
Эми вытерла щеки бумажной салфеткой.
– Холодная, непогрешимая, бесчувственная мисс Флетчер, – с горечью сказала она. – Вы о таком имидже говорите, Лайам? Разве вам не известно, что у строгих старых дев под гранитным панцирем всегда бьется чувствительное сердце? Это распространенный голливудский штамп.
Он внимательно вгляделся в нее.
– Эми… – тихо сказал он. – Я не хотел, чтобы это было между нами. Мне показалось, что вам нужно знать все.
Эми испытала легкую панику, не зная, что ей предстоит услышать.
– Да? – спросила она дрогнувшим голосом. – Что я должна знать?
– Зря я привез вас сюда сегодня, – только и сказал он.
Наступившая пауза казалась бесконечно долгой, но Эми была уверена, что он колеблется и готов сказать что-то очень важное. Ей даже показалось, он собирается признаться, что давно знает, кто такая Эми Флетчер, что помнит о случившемся в Риверсайде. И ей даже захотелось, чтобы он уличил ее в обмане, тогда вся ложь, разделяющая их, будет преодолена, и они смогут начать все заново.
Она забрала у него темные очки и надела, спрятавшись в их утешительном мраке. Ей будет легче сказать о том, что она чувствует, если Лайам не будет видеть выражение ее глаз.
– Я рада, что вы взяли меня с собой, – сказала она. – И рада, что вам не пришлось возвращаться в воспоминания в одиночестве.
Он легко коснулся ее руки.
– И все-таки, Эми, я прошу прощения за то, что заставил присутствовать при этой встрече с призраками прошлого.
Она покачала головой, изобразив улыбку, которая должна была скрыть ее волнение.
– Это входит в обязанности секретарши Флетчер, – отшутилась она, чувствуя, как горит ее рука от его прикосновения. – Кстати, я бы выпила чего-нибудь прохладительного, – добавила она. – В этих чертогах высокой науки продается чай со льдом?
– Конечно, – ответил Лайам, и ей показалось, что он испытал облегчение, когда они перешли к разговору о будничных вещах.
Он помог ей подняться на ноги, но тут же отстранился, словно намечая между ними определенную дистанцию. Эми была даже рада этому. С большим облегчением она увидела, что из его глаз наконец-то исчезла ужасная пустота.
– Сейчас мы выпьем чаю, а потом, думаю, сходим в Йельскую художественную галерею. В ней собрана превосходная коллекция картин, которой также знаменит наш университет. Я уверен, что она произведет на вас должное впечатление.
– Да, – ответила она. – С удовольствием посмотрю ее. Я слышала, что здесь хорошо представлены импрессионисты.
– Вы интересуетесь живописью?
Эми подумала, что за сегодняшний день они узнали друг о друге гораздо больше, чем за месяц совместной работы.
– Ну, немного. Осенью я записалась на курс лекций при Чикагском художественном институте, но потом мне стало ясно, что для знакомства с теорией современного искусства шести лекций явно недостаточно.
Он усмехнулся.
– Больше вы ничего не посещали?
– Нет.
– Ну, значит, вы ровно на шесть лекций знаете больше о живописи, чем я. Теперь буду полагаться на вас, чтобы вы не позволили мне осрамиться и перепутать Мане с Моне.
– Постараюсь.
Лайам непринужденно поддерживал разговор, пока они пили чай в маленьком v и уютном баре. Потом они направились к Художественной галерее, и по дороге он взял ее за плечи, повернул лицом к себе и быстро поцеловал в щеку.
– Спасибо за слезы, – сказал он.
В седьмом часу Лайам расстался с ней у двери ее номера.
– Я зарезервировал места в ресторане на половину восьмого, – сообщил он. – За час вы соберетесь?
– Да. – Эми слегка замялась. – Лайам… вам не обязательно брать меня с собой в ресторан. Я позвоню в ближайшую пиццерию и попрошу их принести мне что-нибудь в номер.
– Мне хочется, чтобы вы пообедали со мной. Пожалуйста, составьте мне компанию, Эми.
– Что ж, ладно. Спасибо за приглашение.
Она приняла душ и оделась с особой тщательностью, потратив много времени ^ на макияж. Летнее солнце чуть тронуло ее кожу, и от легкого загара глаза засверкали новым блеском. Эми наслаждалась нежным шуршанием шелка, прикосновением прохладной ткани к разгоряченной коже, когда новое черное платье скользнуло по ее телу. Она воевала с узеньким ремешком на вечерних туфлях, который никак не хотел застегиваться, когда раздался стук в дверь.
