Я вспомнила, как слушала его чтение вслух, как рассказывала ему о розах, которые я вернула к жизни и как засыпала на его плече.
— Оно было для меня всем, — прошептала я, наполовину надеясь, что он не услышал.
Он сыграл ее четыре ноты.
— Я помню, с каким испугом ты раньше смотрела на пианино, а через пару часов ты уже изучаешь бумаги. Самостоятельно. Потому что тебе нравится это.
Я пожала плечами.
— Это не значит, что мы друзья.
— Но с этого мы можем начать. — Четыре ноты снова заполнили тишину. — По моему опыту, дружба происходит сама собой. Когда разговариваешь, делаешь вместе вещи, учишься. — Он не дал времени спросить чему же он может научиться у меня. — Мне приятна твоя компания, что очень удачно, учитывая, что ты теперь тут живешь. Дружба дана не только людям, которые перевоплощались снова и снова. Даже новой душе разрешено счастье.
Было так много вопросов о том, почему он должен беспокоиться о бездушной и почему это так важно для него, но я просто опустила голову.
— Если ты думаешь, что оно того стоит, мы можем попробовать.
Сэм прикоснулся к моему плечу и провел рукой до локтя.
— Иди в постель. Завтра будет трудный день.
Я вздрогнула от воспоминания, как проснулась после утопления, его тело позади меня, его рука на моем сердце. Это, вероятно, было не то, что он имел в виду, говоря «иди в постель». И это тоже хорошо. Хорошо.
— Сначала сыграй для меня снова. — Что-то было не так со мной, с тем, как мои внутренности сжимались, когда он был рядом. Я повернулась прямо на скамейке, ближе к нему, и положила свои руки на клавиши. — Пожалуйста.
— Конечно. — Он поправил страницу на полке над клавишами; несколько строк, по—прежнему, пустовали. — А ты внимательно следи. Ты ведь собираешься учиться музыке. Надеюсь, ты непротив.
Возможно это все освещение, или он устал, но я видела, что он нервничает, хоть его голос не дрожал и был таким же, как и всегда. Слова возражения исчезли прежде, чем слетели с моего языка.
— Пожалуйста, — сказала я снова, и прежде чем он отвернул свое лицо, я увидела на нем облегчение.
Заиграла музыка, а я все пыталась найти соответствие между звуками и точками с черточками на бумаге, но все происходило слишком быстро, чтобы я могла уловить суть.
Иногда он вставлял пару фраз между игрой, как например «Вторая страница», и через некоторое время «Третья страница», и тогда я, наконец, заметила сходство между музыкой и точками, но это длилось лишь секунду. Затем, они снова ставали просто точками.
Музыка переполняла меня, впитывалась в мою кожу, как вода. Я не могла описать эти загогулины и черточки, роящиеся по страничке, или то чувство, из-за которого мое сердце начинало быстро стучать, когда Сэм бегал пальцами по клавишам. Если бы я могла услышать только одну песню за мою жизнь, это было бы она.
Он оставил руки отдыхать на клавишах, а последние отголоски музыки плавно исчезали из комнаты.
— Ты изменил ее. Она не такая, как раньше.
Я увидела, как его брови удивленно поползли вверх и начала лихорадочно искать правильные слова. Мне точно нужны занятия, если я хочу казаться хоть отчасти умной. Или, хотя бы могла описать, что конкретно он сделал с музыкой.
— Она стала мягче. Не такая резкая в конце.
— Тебе нравится?
Я накрыла его руки своими.
Глава 10 — Импульс
Сэм проводил меня наверх, когда сонливость угрожала поглотить меня.
Мне не нравилось спать рядом со стенкой, выходящей в коридор, так что ему пришлось перетаскивать кровать через всю комнату, пока мы не нашли ей место в углу, между двумя внутренними стенками. Затем я залезла под одеяло, пока Сэм пытался — безуспешно — скрыть пыль на полу, где раньше стояла кровать.
— Первое, что ты должна узнать о музыке — она везде. Ты должна научиться прислушиваться к окружающему. — Он сел в кресло за письменным столом, а я присела на краешек кровати. — С этого я начинал каждую свою жизнь, учась слушать заново. Закрой глаза и слушай все звуки сразу, особенно те, которые трудно услышать.
Будто я собираюсь это делать при нем, ага. Я просто кивнула.
— Ты можешь услышать свинок и кур. В смысле, звуки, которые они издают. Ты можешь услышать ветер в деревьях и все шорохи в доме. Обрати внимание на все звуки вместе и на каждый в отдельности.
— Похоже, это довольно тяжкое занятие.
Он усмехнулся.
— Ну, так и есть. Но хороший слух является важной частью музыки, и обучить себя этому легче, пока ты молод.
Он пересек комнату и подошел ко мне.
— Мне всегда нравилось, как все немного отличается в каждой жизни. Грубее и глубже, теплее и добрее. Некоторые тела обучались труднее. У некоторых слух был лучше. — Надеюсь, мне еще придется это испытать. — Однажды я не мог слышать вообще. — А вот этого я уже не хочу. Я чуть не спросила, как он справился — с жизнью без музыки — но он зевнул, напомнив мне что, вероятно, тоже устал. Я сделала себе кокон из одеяла. — Спокойной ночи, — пробормотал он, когда я закрыла глаза.
Он наклонился ко мне, так близко, что я почувствовала тепло его дыхания на своей коже, и ждала, что будет дальше.
Ничего.
Он вздохнул и покинул комнату, а я осталась лежать, слишком взбудораженная для сна. У меня не было причин представлять его, целующим мой лоб или вспоминать, как он касался моей руки у пианино.
Он был Сэмом. Вот и все. Он был Доссэмом. Конечно, мне в голову начали лезть всякие глупости.
Я лежала в кровати и слушала, как он ходит по дому. Через некоторое время он остановился возле моей спальни. На секунду, под дверью мелькнул его силуэт, но затем он бесшумно спустился вниз по лестнице и закрыл за собой входную дверь.
Заперта.
Я села и посмотрела в окно, но оно выходило на другую сторону. Мы шли весь день. Я точно никуда не хотела идти, хоть и испытывала искушение проследить за ним. Мне бы понадобился фонарик, Сэм бы меня заметил и рассердился.
Было за полночь, когда он вернулся, бормоча что-то — я напрягла слух — о потраченном времени на генеалогию. Я мало что об этом знаю, потому что старые книги Криса были не подробны, а Ли не отвечала на мои вопросы. Но я знала, что книги о родословных были самыми охраняемыми в библиотеке.
Совет был осторожен в принятии решений о том, кто может иметь детей — что-то о генетических дефектах и постоянной опасности меж родственного скрещивания.
Фу. Не то, о чем я хотела бы знать.
Ничего из этого не объясняло, почему Сэм ходил в библиотеку посреди ночи. Если это было туда, куда он ходил. Может, он забыл, кто его родители в этой жизни и ему нужно было освежить память. Не могу представить, как можно уследить за всем этим.
