табуретки и остался с нами. Воспользовался моментом и вывел пса.
В десять часов все сидели за столом с наполненными у кого чем бокалами. Разглядывал стол, это что-то с чем-то. Женщины заморочились, так заморочились. Просто подать яйца под майонезом было нельзя, надо было обязательно каждому яйцу мордочку сделать. Селёдка под шубой в виде рыбы. Колбасно-сырная нарезка в виде герба СССР! Оливье в хрустальных салатницах, и, вообще, женщины расстарались.
В повисшей тишине я вдруг осознал, что все смотрят на меня.
– Не понял, вы что, мне первое слово решили дать? – оглядел я всех за столом.
– Так хозяину первое слово, – как о само собой разумеющемся сказал Трофим.
– Ну, ладно, – поднялся с сынишкой в одной руке и бокалом вина в другой. – Что касается меня, то этот год я запомню на всю жизнь! Моя жена подарила мне двоих замечательных сыновей. Я был и до этого счастлив, а стал в три раза счастливее. Я поднимаю этот бокал с мыслью о тебе, дорогая, – сел я на своё место и поцеловал засмущавшуюся Галию со вторым малышом на руках. – А может, пофотографируемся заодно? – предложил я, оглядывая собравшихся.
– Конечно! – согласилась за всех Никифоровна.
– Эх, сразу не сообразили! – поддержал её Ахмад.
Передал ему сына и принёс фоторужьё.
– Будем снимать всех, по очереди, – проговорил я, подготавливая его. – Нас с Галиёй и детьми кто-нибудь снимите, пожалуйста. Из коридора лучше, чтобы расстояние было приличное…
– Давай, я, – предложил Гриша и мы с женой и детьми опять сели рядом.
Григорий сделал несколько кадров и слово передали Галие. Взял у неё второго сына, держа их по одному в каждой руке, а она сказала, что год был, конечно, особенный, родились дети, она почувствовала, что такое быть мамой и она только сейчас начала понимать своих родителей…
Гриша сделал несколько снимков. Представляю, какие у нас останутся фотографии после этого: грустная-грустная Галия, видимо, подумавшая о разводе родителей.
Загит, похоже, тоже понял ход её мыслей и, не дожидаясь своей очереди, перехватил у неё эстафету.
– Для родителей, – поднял он свой бокал, – самое главное, чтобы были счастливы их дети. А за тебя доча, я спокоен и очень рад, что двое деток появилось у вас в этом году, квартира увеличилась, работу такую замечательную предложили… В общем, всё хорошо!
Гриша и его пощёлкал. Потом Алироевы встали вместе.
– Год был, хоть и непростой, – посмотрел на жену Ахмад, – но всё закончилось очень неплохо. У нас появилось сразу трое внуков.
– Да, – улыбнулась мама, – и мы, наконец-то, перебрались в Москву.
Анна Аркадьевна высказалась в том ключе, что очень рада, что ближе познакомилась с нашей дружной семьёй. Бабушка с Трофимом встали и посмотрели друг на друга так, что мы без слов всё поняли и рассмеялись радостно за них.
– Хороший был год, – приобнял Трофим бабулю и чмокнул в макушку.
Потом встали Жариковы вдвоём. Пётр тоже поблагодарил жену за сына.
– И вообще, – сказал он, – мне очень повезло, растёт дочь, растёт сын, и жена умница.
Инна только поддакивала и счастливо расплылась в улыбке, когда Пётр её умницей назвал.
Гончаровы встали все вместе, даже Родька. Но говорила от них Никифоровна.
– В этом году у меня сразу, вдруг, появилась большая семья, – начала она. – Всего ничего времени прошло, а мне уже кажется, что всю жизнь так было…
– За вас, Анна Никифоровна, – улыбаясь, поднял свой бокал Григорий. – Хороший был год. Да? – посмотрел он на сына.
– Да! – уверенно ответил Родька.
Когда пришла очередь Алдониных, вдруг, оказалось, что и сидят они в разных углах стола, и сказать им друг другу, особо-то, нечего.
Ирина Леонидовна почему-то про моих детей заговорила и их успехи в развитии. А Иван сидел молчком и говорить ничего не собирался. Пришлось напомнить, что у него очень плодотворная экспедиция была в этом году, двойное захоронение обнаружили. Сгладил как мог ситуацию. А, вообще, что-то его выбила из колеи вчерашняя встреча с Ксюшей.
Много нас за столом собралось, пока старый год проводили, пока перекурили, у нас дети задремали, мы их спать отнесли. А там уже и Новый год пришло время встречать.
Звон бокалов, поздравления с Новым годом, с новым счастьем. Поймал себя на мысли, что никто и не сомневался, что новый год будет лучше предыдущего.
Начался обмен подарками. Мои коробочки с «Клима» и блоки сигарет произвели фурор. Родьке и Аришке вручил фруктовую карамель, предварительно взяв с них слово, что они не будут есть всё сразу.
Мне тоже надарили подарков, жена вручила мне рубашку, Алироевы мохеровый шарф в чёрно-сине-зелёную клетку, Жариковы рижский одеколон «Командорс», Загит и Иван по бутылке коньяка, бабушка с Трофимом подарили резную деревянную подставку под канцелярские принадлежности в виде ёжика в кабинет, а Гончаровы – складной чёрный зонт. С подарками ещё долго разбирались. Женщины сразу повскрывали мои духи. Вот когда я обрадовался, что запах у них у всех одинаковый.
Потом смотрели «Голубой Огонёк», гостями которого был «Московский цирк». Сидел и удивлялся, что в студию притащили тигра, цирковую лошадь, медведя, собаку. Весь «Голубой Огонёк» состоял из цирковых номеров. Выступали молодые Кобзон, Никулин, Пахмутова. Посмеялся над Кобзоном с бородой и автоматом в руках, изображавшим защитника Кубы. Родьке и Аришке разговоры между номерами не нравились, и они начинали беситься. Выпустили мне пса из кабинета и принялись гоняться за ним по всей квартире. А он прибалдел от такого количества людей в доме и всё спрятаться куда-то норовил. Еле уговорили Аришку, что собачка спать хочет и закрыли его обратно в кабинете.
Посидели час у телевизора и пошли на улицу. Галия и Инна остались с детьми, а остальные проветрились немного во дворе и вернулись за стол. Всё прошло очень торжественно, спокойно, культурно. Спать разошлись часа в два ночи. Место моё в спальне уже было занято Инной и Аришкой.
Бабушку и маму забрала к себе Анна Аркадьевна. Петра уложили с Ахмадом, а мне постелили на раскладушке в кабинете. Собственно, мне повезло больше всех, мы с Тузиком в отдельной комнате спали.
В девять утра первого января мы с псом уже бегали по району. Вернулись, как раз, к завтраку. Женщины, просто, выставили на стол остатки с новогоднего стола и наши посиделки продолжились. Как же приятно
