– Ой, что это с тобой? Что с глазами?
– А что? - поднял на него взгляд Максим.
– Красные. Буквально, как у кролика.
– Перезанимался, пройдет, - успокоил он друга, разглядывая на ходу фотографии.
– Это прыжок. Вот смотри, ты разбегаешься. Классно. Вот толчок, тоже классно - как ракета вверх. Кстати, знаешь, на какую высоту ты выпрыгнул?
– Метра на полтора- два?
– Около двух. Тебе бы еще и в высоту прыгать. Но, вот смотри дальше… Видишь?
– М…да, - неопределенно протянул присоединившийся к ним по дороге Сергей. Непонятно. Может, брак?
– А здесь? И здесь? И почему здесь нет? Чертовщина какая-то!
Это действительно попахивало чертовщиной. Чёткие фотографии разбега и толчка. А дальше - расплывчатая, едва оконтуренная фигура. На двух снимках. Затем - уже в яме - вновь чёткие, вплоть до различимого на лице страдания, фотографии.
– Наверное, такой блик. Когда он высоко летел, попал под лучи солнца. Вот и размыло - предположил Сергей.
– Может и так. Но теперь этими снимками ничего не докажешь.
– А никому ничего и не надо доказывать, - успокоил его Сергей. Ты видел? Я видел? Наши видели? Ну и хватит. А для регистрации рекорда и четких снимков не хватило бы.
– Может и так, - разочарованно повторил их внештатный фотокорреспондент. Но жаль.
– Нечего жалеть. Тебя с этой пленкой задрали бы, выискивая монтаж.
– Ну ладно, успокоился Погорельцев. А здесь? Ты мне скажи, на каком режиме твои бои снимать?
Действительно, на фотографиях четко проступил размахивающий кулаками Кот и какое-то размытое пятно на месте соперника. Несмотря на такую неудачу, ребята фыркнули - уж очень глупое было у Максимового визави выражение лица.
– А ведь я на "движущихся" режим поставил. И все равно вот так не резко. Очень быстро ты там мелькал. То-то я заметил - весь мокрый был после драки. Только вот здесь и получился, когда стоял, - он протянул фотографию стоящего без движения Макса и устремившегося на него врага с зажатой в руке арматурой.
– А за эту спасибо. - Максим забрал фотографию и положил ее в сумку. - Алиби, - пояснил он.
– А вот эти под названием "бой с тенью", повесим вместо "Шедевра". Ты как? - предложил Сергей.
Максим хотел было согласиться - уж очень потешные они были, но вспомнил рассказ отца и коротко довел ситуацию до друзей.
– Давайте не трогать.
– Пока сам не нарвется - согласен. А вторую щеку подставлять не намерен. Пусть свое зло на ком другом срывает, - пробурчал-таки Сергей. На том и порешили.
Но решать вопросы с Котом не пришлось. Тот сидел смирно, только иногда едко улыбаясь. Занятия шли своим чередом. И, конечно, все ждали алгебру - после вчерашнего разговора по душам и слухов о смертельной болезни все ждали продолжения.
Но продолжения не получилось. Как вчера, учительница долгим взглядом обвела класс, как бы здороваясь с каждым, как вчера - сама отметила, кого нет, узнала, что Мирзоева действительно, простудилась. Затем началось решение экзаменационных задач.
– Кстати, Татьяна, ты по-своему права. Белому надо трудиться в полную силу. - Она подошла к парте Максима и положила тому толстый учебник нелинейной геометрии.
– Попробуй позаниматься вот этим, - предложила она. И если что, спрашивай, не стесняйся. Всем остальным внимание на доску.
Наступила обычная школьная учеба, а Макс приготовился к погружению в новый мир математики. Но когда Татьяна, проходя от доски все- таки сунула нос в сторону его тетради, он не удержался - словно случайно пододвинул уличающую Кота фотографию. И, хотя девушка лишь на секунду замедлила шаг, лишь на мгновенье бросила взгляд на глянцевый квадрат, по изменившемуся ее лицу провокатор понял - подействовало.
– Прожгло, - согласился Сергей, не упускавший не одного происшествия на занятиях. Особенно того, что касалось его друзей. А так как друзей была большая половина, конкретно на занятия время оставалось мало.
– Да ладно тебе, - привычно ответил сосед и взялся за учебник.
Вскоре класс затих. Один за другим школьники, сначала исподтишка, затем откровенно поворачивались в сторону парты Белого и во все глаза смотрели, что он вытворяет с предложенным ему новым материалом. Создавалось впечатление, что он просто пожирал книгу, впитывал ее, сосредоточенно бегая глазами по строкам. Впрочем, главное было не в этом. Зубрилы в классе были и раньше. Странной была скорость, с которой он прочитывал и переворачивал страницы.
"Опять хохмит", - решили некоторые и продолжили заниматься своими делами, другие же начали ждать, когда разразится гроза. Помимо прочего, учительница явно любила свой предмет и издевательств не потерпела бы. Наконец, и она подняла глаза от своих записей, отследила направление взглядов учеников и уперлась в шуршащего страницами Максима.
– Неинтересно?, - участливо - иронично поинтересовалась она, когда этот странный ученик захлопнул книгу.
– Нет, почему, очень интересно, - устало, но убежденно ответил ученик.
– Белый, я тебе дала этот учебник не для того, чтобы ты по нему пробежался, как по "Мурзилке" или там, "Веселым картинкам". Рада, что тебя все это заинтересовало, поэтому бери первую тему и начинай изучать.
– Но я уже все…, - начал было он, но осекся под укоризненным взглядом учительницы. - Хорошо, пробурчал он. Так и сделаю.
Когда до звонка оставалось несколько минут, Ирина Сергеевна встала.
– Минуточку внимания, ребята. Сегодня у нас с вами последнее занятие. Дальше готовить к экзамену вас будет другая учительница. До свидания. И… она подавила поднимающийся к горлу ком. - И простите, если кого обидела.
– Да что вы, до свидания. Еще вернетесь, - загалдели ребята. В эту золотую пору юношеского максимализма чувств от ненависти к любви, от злорадства к сочувствию - действительно один шаг, одно событие. А такое, как у нее, чувствовалось и сопереживалось особенно остро.
– Медицина сейчас чудеса творит, - решилась успокоить учительницу Кнопка. - Вот из нашей школы Пушкарева, слышали - разбилась на мотоцикле. Парень, который ее вез - насмерть. Думали, она, тоже не жилец. А сделали операцию, не только живая, уже чуть ли не бегает. И еще несколько таких же случаев буквально за какой- то месяц. Вон, уже в областной газете писали. Да в то время там и Белый лежал - пусть подтвердит.
– Вот как? - переспросила Ирина Сергеевна, внимательно глядя на Максима.
– Ну, я не видел Пушкаревой…
– Совсем?
– Мельком видел. Действительно, то не двигалась, то ходить начала. И один из моей палаты. Он, правда, после операции дольше полежал. Не знаю сколько, до меня прооперировали. Нет… то есть до того, как я очухался. А ходить начал уже при мне. И там еще двое… До моей выписки поправляться резко после операции начали… Так что на самом деле, медицина творит чудеса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
