Тит пошел прочь, не в состоянии больше выносить боль, раздирающую сердце. Проведывать Уинтервейла не хотелось, но он заставил себя направиться в комнату Кашкари. Кузен ни в чем не виноват, он такая же игрушка Фортуны, как и все они.
Из спальни выскочил напуганный Кашкари.
– В чем дело? – спросил Тит.
– Я ходил в туалет. А когда вернулся, Уинтервейл лежал на полу, без сознания. Он говорит, мол, не помнит, что случилось, и не позволил послать за врачом. Я уложил его в кровать и как раз собирался спуститься и спросить тебя, не следует ли мне пренебречь его желаниями и все же отправить за доктором.
– Лучше не надо. Его мать не доверяет врачам, с которыми не знакома. Уитервейл в этом похож на нее.
– Но что, если у него сотрясение мозга?
– И что сможет сделать доктор, если у него действительно сотрясение? – Тит мало знал о немагической медицине и лишь надеялся, что окажется прав.
– Согласен, – признал Кашкари. – Но как быть с вероятностью внутричерепного кровотечения?
– Дай мне его осмотреть.
Уинтервейл был в сознании.
– Слышал, ты упал с кровати, – сказал Тит.
Ли робко посмотрел на вошедших:
– Я проснулся, и никого не было, так что я решил встать и присоединиться ко всем. Возможно, это просто слабость от голода.
Тит в этом сомневался. Уинтервейл упоминал о магах, упавших без сознания в Гренобле. Он находился рядом и вполне мог что-нибудь вдохнуть.
– Немного раньше Фэрфакс попросил принести тебе поднос с чаем, – влез Кашкари. – И там еще остались сэндвичи с жареным лососем и два куска бисквита «мадера».
Тит покачал головой:
– Нет, ничего такого нельзя, самое большее – простые тосты.
Кашкари уже направлялся к двери:
– Я могу принести что-нибудь из кухни.
– Правда? – Уинтервейл благодарно улыбнулся, а когда индиец ушел, попросил Тита помочь ему добраться до туалета. – Помнится, в прошлом семестре ты рассказывал мне, что Атлантида охотится на мага, который вызвал молнию… – Уинтервейл медленно поднялся с кровати, словно старик, страдающий артритом.
– Последнее, что я слышал, – они по-прежнему ищут.
Тит отвел кузена в туалет, подождал снаружи, а затем помог вернуться.
– А зачем конкретно Атлантиде нужен могущественный маг стихий?
– Мне никогда не рассказывали, и надеюсь, ты никогда об этом не узнаешь.
– Ну и… что же мне делать? – испуганно пробормотал Уинтервейл.
«Вернись назад в прошлое. Оставь ту площадь, как велела тебе мать. Никогда не сталкивайся с бронированной колесницей. Никогда не топи атлантийских кораблей. И никогда не разрушай того, что для меня бесценно».
– А что ты хочешь делать? – осторожно поинтересовался Тит. Он был почти уверен, что в голосе не слышно горечи.
– Не знаю. Не хочу сидеть дома и бояться. Я не посмею просить кого-то из изгнанников помочь мне в поисках матери – она всегда говорила, что среди них есть информаторы. Я не в курсе, где хранятся наши деньги, и не знаком ни с кем, кроме изгнанников и учеников Итона.
– Атлантида следит за мной в школе, – сказал Тит, помогая Уинтервейлу лечь в кровать. – Так что, если пытаешься от них спрятаться, Итон для тебя не лучшее место. Я могу дать денег в долг, чтобы ты где-нибудь залег на дно.
Да сохранит его Фортуна, Тит умышленно старался оттолкнуть Уинтервейла.
– Дай мне подумать, – попросил тот, кусая губы. – На мгновение я был по-настоящему счастлив. Мы собирались присоединиться к восстанию, и у меня наконец-то появилась цель. Но теперь… я не знаю, что теперь делать.
Сердце Тита сжалось: Фэрфакс могла сказать то же самое.
В комнату, неся поднос с чаем и несколькими кусочками поджаренного хлеба, вошел Кашкари.
– Ты в порядке? Хуже не стало?
– Нет, – отозвался Уинтервейл. – Пока нет.
Покормить больного оказалось ужасной идеей. Его начало тошнить, едва он доел тосты и допил чай. Уинтервейл извергнул содержимое желудка в ночной горшок.
И только они подумали, что все закончилось, несчастного снова начало рвать. Тит был почти уверен, что кузен вытошнил селезенку, а возможно, и аппендикс.
В перерыве между сотрясавшими его приступами, Кашкари оттащил Тита в сторону.
– Его следует показать врачу. Если все так и продолжится, произойдет обезвоживание организма, это может быть опасно.
– У меня должно найтись что-нибудь, чтобы ему помочь, – заверил Тит. – Я посмотрю в багаже.
Затем вышел из комнаты и перескочил в лабораторию, где находились тысячи лекарств. Проблема состояла лишь в том, что он не учился на врача и не мог сказать, от чего именно стало плохо Уинтервейлу, а область применения каждого из имеющихся здесь противорвотных была очень ограниченной. Тит исключил те, которые использовались при беременности, пищевом отравлении, укачивании и похмелье, но выбирать все равно предстояло между десятками средств.
Он сгреб пузырьки, казавшиеся наиболее подходящими, и вернулся к постели Уинтервейла.
– Ты возишь все эти препараты с собой на случай проблем с желудком? – одновременно пораженно и озадаченно спросил Кашкари.
– Что тут скажешь, нежный организм.
Тит отмерил ложку антидота. Он начинал подозревать, что атланты с фрегата, возможно, добавили отраву в воду, а Уинтервейла, вероятно, накрыло волнами, когда он уплывал на шлюпке.
Он глотнул лекарство и тихо лежал несколько минут. Тит облегченно вздохнул.
Уинтервейл подскочил, и его снова стошнило.
Тит выругался и дал ему средство, предназначенное для лечения магических недугов – возможно, проклятие было направлено непосредственно на Уинтервейла. Того вырвало кровью.
– Что ты ему даешь?! – крикнул Кашкари. – Нет ли там случайно пчелиного яда? У него аллергия на пчелиный яд.
– Я даю ему самые передовые немецкие лекарства, – резко ответил Тит, схватив носовой платок и вытерев кровь с подбородка кузена. – И они не содержат пчелиного яда ни в каком виде.
– Ради бога, не давай ему больше ничего.
– У тебя, несомненно, найдется что-нибудь, что поможет, – скрипучим голосом простонал Уинтервейл.
Тит просмотрел оставшиеся баночки. Головокружение. Аппендицит. Недомогания желчного пузыря. Рвота, вызванная инфекцией. Воспаление слизистой желудка. Избавление от инородного тела.
Он схватил последний пузырек – эликсир, который должен заставить организм осадить любую губительную субстанцию и избавиться от нее.
– Попробуем это и помолимся поусерднее.
Должно быть, они молились недостаточно усердно, потому что Уинтервейл немедленно забился в конвульсиях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
