Засмотревшись на Анюту, я едва не ляпнула – «дурочки», но в последний момент поправилась:
– Душечки! Лилиана Марусенко заполнила анкету, ее приглашают на кастинг, но она не отвечает на телефонные звонки и не появляется дома. Не подскажете, как с ней связаться?
Войти в контакт с покойницей могла разве что нелюбимая мной биоэнергокармокорректорша, подключенная к космосу по персональной беспроводной линии. Если бы Анюта знала о трагической гибели подружки, она предложила бы мне связаться с Лилианой с помощью медиума (если бы знала такое слово). Она ничего такого не знала, но мои слова произвели на нее столь глубокое впечатление, что Эллочка-Людоедка мобилизовала все внутренние резервы и заговорила по-человечески, пусть и с легким оттенком каннибализма:
– Ну?! Лилька умудрилась пристроиться на телевидение?! Обалдеть! Пролезла-таки!
– Вы хотите сказать, что Лилиана уже участвовала в подобных конкурсах? – уточнила я.
– Ну! Крутилась во всех тусовках, массовках и подтанцовках! Она же спит и видит себя актрисой! Мерилин Мурло! – Анюта хмыкнула, недвусмысленно давая понять, что она думает об актерских талантах подружки. – Да она убьется, лишь бы в телике покрасоваться!
По моим сведениям, Лилиана Марусенко уже убилась, причем вне всякой связи с теликом. Теперь ее могли показать разве что в криминальных новостях, это у нас вроде пока единственная программа, в которой снимаются посмертно, но глагол «покрасоваться» к героям пугающих сюжетов не подходит никак! Невольно поежившись, я вернулась к теме былых пристрастий и интересов покойницы.
– А чем она вообще занимается? Что ее еще интересует, кроме работы на телевидении?
– Ну, театр, кино, реклама, модельный бизнес – все, что имеет отношение к торговле мордой! – уверенно сказала Анюта. – А также сиськами, попкой и ножками! Тут у Лильки талантов – хоть отбавляй, лифчик третьего размера, это при росте, как у мелкого мопса!
Девчонка завистливо вздохнула. Я мотнула головой, отгоняя некстати возникшее видение мелкого мопса в лифчике третьего размера, и спросила прямо:
– А рыбалкой Лилиана интересуется?
– Чем?!
– Рыбалкой, охотой, горными лыжами, дайвингом?
Каюсь, мысли о дайвинге мне навеял лихой прыжок Лилианы в морскую пучину!
– Она ведь претендует на место ведущей программы «Активный отдых», а у нас первая запланированная программа будет посвящена рыбной ловле, – выкрутилась я.
– Ну какая рыбная ловля, вы че? – Анюта, забывшись, покрутила пальцем у виска.
Я не стала обижаться.
– Рыбалка – это грязная одежда, комары, брезентовые сапоги по пояс, червяки всякие гадкие!
Анюта проявила такое знание материала, что ей впору самой было претендовать на место ведущей телепрограммы «Активный отдых».
– Да на рыбалку на зорьке ходят, а Лилька не дура поспать! И потом, какая рыбалка с маникюром?! Хотя почему нет? На Лилькины акриловые когти сома поймать можно! – Анюта засмеялась, потом задумалась. – Или вы про рыбалку в другом смысле говорите? Типа поймать на крючок жирного карася?
Девчонка хитро подмигнула, в ответ я двусмысленно улыбнулась. Тема взаимоотношений Лилианы Марусенко с мужчинами по понятным причинам также была мне очень интересна.
– Нет, насчет ловли мужиков на живца Лилька не спец, это не по ее части, – заявила Анюта. – Денежки у нее есть, кое-что папа с мамой оставили, да и бабуля, знатная переводчица, заработками делится, так что спонсоры в постели Лильке не нужны, а секс в чистом виде ее вообще не интересует. У нее одна страсть – искусство!
– Одна, но пламенная страсть! – пробормотала я, здорово озадаченная услышанным.
Выходит, напрасно я подозревала Лилиану Марусенко в связи с моим мужем! Это, конечно, хорошо, но… Если девчонка совсем не интересовалась мужчинами, какого черта она тогда грохнула Балду? Ведь официальная версия мотивирует убийство ревностью любовницы!
Это нужно было как следует обдумать, поэтому я не стала затягивать визит. Поскольку разговор с Анютой я начала с вопроса, как связаться с ее подружкой, то для проформы еще поинтересовалась родственниками Лилианы. Узнала, что у нее есть только бабушка и двоюродный брат с очень смешным именем Лесик, записала адресочки и той и другого, после чего быстренько откланялась.
Официальный обеденный перерыв в телекомпании уже закончился, я опаздывала к станку, и потому не стала жаться, поймала такси. Примчалась на работу, крадучись, на цыпочках прошмыгнула мимо открытой двери кабинета Большой Мамочки и ломанула прямиком в студию. Там Вадик трудился за двоих, готовясь записывать выступление очередного кандидата. Я потихоньку заглянула в список на дверном косяке и выяснила, что сегодня нас почтил присутствием Архип Петрович Деревянко.
Имя мне понравилось – такое надежное, основательное, в старорусских традициях, но оценить, соответствует ли оно внешнему облику гостя, удалось не сразу, поскольку кандидат пришел с помощником.
– Здрасьте! – вежливо сказала я всей честной компании, после чего подошла к Вадику и, улыбаясь из-за его широкого плеча заметно нервничающим гостям, зашептала:
– Вадька, ты какого черта два стула поставил? Предвыборное кандидатское выступление – это тебе не фигурное катание, оно всегда одиночное!
– Да ни фига! – грубо ответил Вадик, правда, смягчив сердитый рык до свистящего шепота. – Деревянко велел посадить помощника рядом с ним. Сказал, без него не может.
– Как эротично! – Я фыркнула. – Но мы не можем позволить ему суфлировать в кадре!
– Деревянко сказал, помощник будет молчать.
Я отцепилась от Вадика и загляделась на гостей – красномордого дядьку с купеческой бородой и молодого бледнолицего задохлика. Его лицо имело поразительное сходство с кукурузным початком: длинное и узкое, оно было обрамлено спутанными пегими волосами. Жмурясь в свете софитов и нервно ерзая, гости устраивались на стульях, словно собирались позировать для семейного фото в старинном стиле. Потеснив Вадика, я заглянула в видоискатель и едва не расхохоталась. Деревянко со товарищем здорово смахивали на старорежимную супружескую чету! До полноты картины в кадре недоставало младенца в пеленках на руках у длинноволосого и еще одного отпрыска постарше, который встал бы за спиной бородатого, трогательно положив ему ладошку на плечо.
– Они не педики? – снова шепнула я на ухо напарнику.
– Я не проверял! – слишком громко ответил Вадик.
– Господа, господа! – видя, что гости распереживались, я лебедушкой поплыла к ним. – Я понимаю ваше желание поддержать друг друга в трудный момент, но считаю нужным вас разлучить. Понимаете, запись телевизионного выступления – это дело интимное, в этот момент кандидат остается наедине со своим избирателем, а помощник кандидата, при всем к нему уважении, становится третьим лишним!
С этими словами я легонько ухватила за локоток лохматого доходягу и попыталась поднять его со стула, за который он уцепился, как вьюнок, заблажив при этом, как осел:
– Это я! Я! Я!
– Ленка, это он Деревянко! – гаркнул Вадик, видя, что я упорно не понимаю ослиного языка.
– Вы Деревянко? – Я удивилась, отпустила лохматого и потянулась к бородачу. – Тогда, уважаемый, я попрошу вас…
– Оставьте его! – взвизгнул нервный Деревянко. – Без него я не буду записываться!
– Но почему?
– Потому что он мой талисман!
Я обалдела. За годы работы на телевидении я повидала десятки разных неврастеников, у каждого из которых была своя фишка. Один не мог говорить, не промочив горло водочным настоем алоэ, другой непременно должен был сжимать в ладони камешек-оберег, третий вообще притащил в студию чучело говорящего (при жизни) попугайчика, призванного, по замыслу придурка, добавить ему красноречия… Но талисман в виде живого и здорового мужика весом в пять пудов я видела впервые!
– Ленка, оставь их, пусть делают, что хотят! – сердитым шепотом воззвал ко мне Вадик. – У нас время не резиновое, надо заканчивать эту тягомотину!
– Хорошо…
Я откашлялась и громко хлопнула в ладоши:
– Хорошо! Мы начинаем запись. Кандидат готов?
Господин Деревянко кивнул веретенообразной головой, едва не пронзив острым подбородком свою грудную клетку. То-то жуть была бы!
– Талисман готов?
Бородач затряс щеками и поднял подобие деревянной лопатки – дощечку на палочке с изображением рыбы, кажется, карася. Я поняла, что от темы рыбной ловли мне сегодня никуда не уйти, и покорилась судьбе.
К моему великому удивлению, кандидатское выступление мы записали легко и быстро, обошлись всего одним дублем, потому что Архип Петрович оказался дивно красноречив. Наверное, ему помог талисман, который добрых десять минут молча таращился в камеру, держа, как флажок, карася на палочке. Правда, нам с Вадиком так и не удалось понять, какое отношение к теме выступления имел нарисованный карась, потому что про рыб и их проблемы не было сказано ни слова.
