— Какой?
— Не слишком ли рано полиция сделала официальное заявление? С точки зрения обычной логики, если бы они знали, где я нахожусь, и хотели меня поймать, то предпочли бы молчать. Ждали бы себе, когда я преспокойненько вернусь в бар. Объявить мое настоящее имя в СМИ — то же самое, что сказать мне: «Беги!» Лишь поняв, что я сбежал, можно переходить к открытому расследованию.
— Меня это тоже удивляет, — спокойно сказал Асаи. — Возможен лишь один вариант. Копы убеждены, что в бар ты больше не вернешься. А топчутся там на всякий пожарный. Кому известно, что ты закрыл бар?
— Тебе и Мотидзуки. Если ты никому об этом не говорил. — Я решил не распространяться о Токо.
— Я никому не говорил. Ты что, подозреваешь меня или Мотидзуки в связях с копами?
— Тебя я не подозреваю. Если бы подозревал, то не сидел бы здесь с тобой и виски не распивал.
— Но Мотидзуки — нормальный парень. Ему можно доверять. Он служил в Силах самообороны, мы были знакомы еще до того, как я ушел в самостоятельное плавание. Давно знаем друг друга. Но с копами у него связей нет. Да и вряд ли он сболтнул кому-то лишнее. В любом случае спрошу у него.
— Ты сказал, что его ни разу не забирали.
— Ни разу. У меня до сих пор остался канал в отделе по борьбе с бандитизмом. Так что все под контролем… Но возможен и такой вариант. Кто-то из СМИ выведал. И пришлось официально объявить. Копы не любят, когда кто-то выделяется. Или еще одна версия. Может, они решили сделать независимое объявление, учитывая важность фактов. По крайней мере, им пришлось сразу объявить о Кувано. Признать задержку в опознании погибшего для них совершенно невозможно. Особенно если тот проходил как подозреваемый по другому делу, не важно, закрыли его или нет. В таком случае и о тебе нельзя было не объявить. СМИ непременно раскопали бы информацию о взрыве автомобиля. А ты имел к нему отношение. Четвертая власть в наше время обладает большой силой.
— …
— На мой взгляд, вполне правдоподобно. Понятное дело, парни из полиции предполагают, что у тебя возникнут сомнения. Если кто-то из твоего окружения и связан с копами, вряд ли он тебе специально намекнет об этом.
В его словах был резон. Наверное, так оно и есть. К тому же Асаи хорошо разбирался в особенностях полицейского мышления. Я вздохнул:
— Да. Скорее всего, я слишком усложняю.
Я положил в карман копию квартального отчета, которую дал мне Асаи. Асаи посмотрел на меня и подозвал официантку. Сказал:
— Мы хотим взять с собой бутылку «Баллантайна».
Официантка вытаращила глаза от удивления, но заказ приняла. Она принесла пакет с названием отеля, Асаи отдал его мне. Я заглянул внутрь пакета, там лежала новехонькая бутылочка.
— Ну что, пошли потихоньку? Это тебе.
— Вообще-то у меня денег немного. Только и хватит, что оплатить сегодняшнюю выпивку.
Асаи усмехнулся:
— Чего это ты застеснялся? Могу я хоть что-нибудь сделать для тебя? Спишу потом как расходы по работе. А тебе и так капитал на бегство нужен. Или, скорее, средства для борьбы?
Он оплатил счет наличными. Я решил не перечить и воспользовался его добротой.
— Я твой должник. Если смогу открыть бар вновь, верну тебе десяток бутылок.
— Буду ждать.
Я встал, взял в руку пакет. Шикарный бумажный пакет, который не вязался с моим обликом.
Мы молча вышли из гостиницы. Асаи посмотрел на меня и остановился:
— Я все-таки поеду на машине. Давай вместе? Или не хочешь связываться с пьяным за рулем?
Я посмотрел ему в глаза. Он не выглядел пьяным. Я взглянул на часы. Три десять. Понедельник. Вряд ли нас остановят.
— Поехали, — ответил я.
10
На стоянке стояла машина, наверное, иномарка. Она не выглядела броско. В такую вкладываешь деньги, чтобы не было видно, что она их стоит. Седан темно-красного цвета.
Когда мы выехали на улицу Ямасита-парк, я спросил:
— Что это у тебя за тачка?
— «Ягуар». «Суверен», или как там его. Двигатель, кажется, тысячи четыре.
— Похоже, машинами ты особенно не интересуешься.
Асаи небрежно положил руки на руль, который располагался справа.
— Нет, не интересуюсь. Мотидзуки мне выбрал. Я ему сказал: бери на свой вкус, вот он эту и купил. Мои требования были: в пределах десяти миллионов и неброская. Ты где выйдешь?
— Да где угодно в городе. Только не на Синдзюку.
Он молча кивнул. Больше ничего не спрашивал. Вел он идеально. Если сбоку его подрезали, он покорно уступал дорогу. У бейсбольного стадиона Йокогамы мы повернули на скоростное шоссе. Машина ехала так мягко и плавно, что казалось, она практически не двигается. Похоже, за исключением одежды вкус у Мотидзуки не так уж плох. Я сидел на белом кожаном сиденье и рассеянно вспоминал свою машину, которую потерял при взрыве свыше двадцати лет назад.
— Раз ты доверяешь Мотидзуки покупку твоей машины, ты, видно, высоко его ценишь.
Асаи улыбнулся, будто вспомнил о чем-то:
— Он водил танк.
— Танк?
— Я же говорил тебе, что он из Сил самообороны. Он поэтому и бросил наземные войска. Есть «девяностый» танк. Последняя модель. Стоит миллиард двести, а кондера в нем нет. Вообще-то стоит один, но для компа. «Девяностые» ввели в действие летом. Мотидзуки на нем проехался. «Жуткая жарища», — говорит. А потом у него второй срок закончился, и он ушел из армии. Никак не мог понять, почему на махине, в которую миллиард двести вбухали, нет ни одного кондиционера для экипажа. Действительно, он прав: летом условия не сахар. К тому же бензина жрет литр на двести пятьдесят метров.
Я засмеялся:
— Значит, твоя тихая машина — прямая противоположность «девяностого»?
— Похоже, что так. Кстати, ты же наверняка не успокоишься, начнешь выяснять, с кем из Эгути был разговор, так?
— Ну да.
Он мельком бросил на меня взгляд:
— Будешь?
— Не знаю. Наверное, придется.
— Вот уж точно — тыкать в танк бамбуковой палкой. Но предупреждай тебя не предупреждай, ты же меня не послушаешь, да?
— С чего ты взял?
— Потому что ты редкое ископаемое. Самой старой закалки из всех, кого я встречал.
В окне проплывали здания рядом с Йокогамским вокзалом. Появился указатель. Направо — Гиндза, Ханэда. Налево — третье шоссе Кэйхин.
— Наверное, нам лучше прямо в город не въезжать, — сказал Асаи и повернул руль налево.
Машина по-прежнему не издавала ни звука.
Я вспомнил один вопрос:
— Скажи, зачем тебе контора для игры в покер? Если твой бизнес позволяет тебе покупать такие автомобили, доходы от покера — сущая ерунда.
— Я держу игорную контору, и она не дает мне забыть, что на самом деле я поганый якудза. Вообще-то я ее уже закрыл, следуя твоему предостережению. Обычно я честно выполняю то, о чем меня предостерегают.
Мы замолчали. На двухполосной дороге машин было не очень много. «Ягуар» плавно шел среди других автомобилей. Я посмотрел в боковое зеркало рядом со мной.
Первым нарушил молчание я:
— Хочу еще об одном тебя предупредить. Только что заметил.
Он кивнул, немного сжав губы.
— Сейчас я не скажу тебе: «Валяй». Я и сам вижу. Нас преследуют. На уровне белого мотоцикла. Но, конечно, не на нем.
Преследовавший нас мотоцикл был виден в боковое зеркало с моей стороны. У водителя он находился в мертвой зоне. Наверное, Асаи заметил его на повороте. Я видел его, когда мы въезжали на автостраду. На нем ехали двое, хотя это и нарушение правил движения на скоростных дорогах. Оба были в скрывавших лицо шлемах, черных кожаных комбинезонах. Асаи вел машину очень осторожно. Ехал со скоростью восемьдесят километров в час. Нас обогнало уже много автомобилей. На мотоцикле обогнать еще проще, и они должны были выехать вперед давным-давно, но, похоже, совершенно не собирались этого делать. Ехали у нас в хвосте, впритирку.
— Странно, — сказал я. — Уверен, до Йокогамы за мной никто не следил. Да и за тобой, наверное, тоже. Почему они нас преследуют, другой вопрос. Странно, что кто-то знал, где мы встречаемся.
Он кивнул:
— Я тоже не понимаю. Я никому и словом не обмолвился. Как мы и договорились по телефону.
Мы выехали из Йокогамы. Шоссе стало трехполосным. Асаи сказал:
— Я предложил тебя подвезти и тем самым, вполне возможно, оказал тебе медвежью услугу. Извини, если так.
— Я-то ладно, а что ты собираешься делать?
— Посмотрю за ситуацией. Но в любом случае надо подготовиться. Ты не откроешь бардачок?
Я нажал на широкую ручку, и дверца мягко открылась. Эту вещь я видел впервые. Она поблескивала матовым серебром стали. Пистолет. Точнее револьвер. Асаи вытянул руку, взял револьвер и небрежно положил его себе на колени. Опять взялся обеими руками за руль.
— Ну, теперь ты, наверное, понял. Я поганый якудза.
Внезапно он нажал на газ. «Ягуар» на удивление плавно прибавил скорость. Я посмотрел на панель приборов перед Асаи: стрелка спидометра поползла вверх и за мгновение поднялась до ста тридцати километров в час. Вокруг машин было мало. Они ехали со скоростью, немного превышавшей сто километров в час. Асаи ловко крутил руль, обгоняя их. Мотоцикл сзади тоже мгновенно прибавил скорость. Ему проще было маневрировать в потоке автомобилей. Даже если он проигрывал по скорости, он мог двигаться практически по прямой. Но было непонятно, только ли они следят за нами.
