— Посмотрите вниз, энике, увидите каменную дорогу. — женщина кивнула себе под ноги. — Где-то здесь, когда то, ходила сама Мирид, и защищала этот город от врагов.
— Какая поучительная история, эни. — я старался сделать вид что и правда очень заинтригован, хотя на деле думал, что будет хоть немного интересно, но всё оказалось иначе. — Нам пора, паротяг скоро уходит, прощайте.
Я вместе с Лиской поклонился женщине, и мы стали отступать, стараясь не поворачиваться спиной. Мы не очень опытные ходоки, но то, что к разным тварям нельзя поворачиваться спиной — знаем. У нас это в крови, как и многое другое, что детям на Севере вбивают в голову с пелёнок.
— Знаешь, милая энике, ты должна быть более строга к своему будущему мужу. — женщина обращалась к Лиске, топая носком в сандалиях. — Почему на нём эти потешные железки? Почему он говорит за тебя? Почему?!
— О, эни, я его накажу, сегодня же. — Лиска ущипнула меня. — Очень строго!
— Правильно, энике, а ещё лучше — используй браслет Зарнии(5), как я, и проблем не будет вовсе. — она смотрела на Лиску, но все мысли были обо мне, и стало как-то не по себе. — А у вас на севере, не принято продавать мужей, как в Хеми, может быть ты уступишь мне этого?
(5 — ошейник подчинения и боли, создан в 2133 году эпохи противостояния Зарнией вели-Фахи — этими ошейниками в 2134 году эпохи противостояния были порабощены и лишены всех прав большинство мужчин находившихся в Хеми несмотря на подданство и титулы. В честь этого события назван праздник — Месяц Спасения — один из самых нелюбимых праздников мужчин Хеми.)
Нам на плечи легли чьи-то руки. Я в первую секунду даже подумал, что это «работорговец из Хеми», пришёл организовать сделку между Лиской и этой женщиной. Но нет, это оказалась мать. Она прошла, между нами, спросила тихим голосом:
— Вы что же это, моего сына решили сделать рабом?
Когда-то давно, в эпоху завоеваний, северяне потеряли всё. Своих богов, свои способности к магии, большую часть своих земель. Дети рождались со странными и непостижимыми тогда силами, женщины часто умирали при родах. Мужчины ослабели. Дар Адона тоже стал испытанием для всех.
И тогда аристократы, которые вели людей за собой, приняли судьбоносное и серьёзное решение. Понимая, что им придётся обживать Север всем вместе, они назвали себя «Первыми среди равных». Они лишили себя и других всех титулов, сделали всех равными. Они покоряли и обживали Север наравне со всеми.
Бывшие аристократы мужчины брали в жёны простонародных, бывшие благородные женщины брали в мужья простонародных.
Да, основные ветви и семьи сохранили за собой власть. Но теперь в них мог влиться любой. Теперь любой мог прийти и спросить с них ответ. А они должны держать этот ответ перед любым. Ведь все на Севере — равны.
К нашей эпохе из семнадцати кланов осталось пять. А пару дней назад можно сказать, что уже четыре.
Остальные не смогли держать ответ перед свободными жителями Севера и исчезли, а их имена были вычеркнуты из книги Анстуга. Быть главой клана — большая ответственность, особенно перед своим родом. Ведь если подведёшь Север — поплатятся все, кто стоит за тобой. Так было и так будет. Свободу и оружие у честного северянина не может отнять никто — ни глава клана, ни другой северянин. Только если преступил закон, только тогда, и никак иначе.
— Я не…эни…я не…кхм…
Женщина начала заикаться, когда мама медленно стала подходить, держась за рукоять меча. Прошла ещё секунда, может быть две, «громада» схватила подмышку своего мужа, и исчезла.
— Скорость, как у геранда(6). — сказал я, глядя в след женщине.
(6 — животное из джунглей Нанбу — очень быстры ящер)
Мать села на корточки, подняла с дороги какой-то камешек. Попыталась посмотреть через него на солнце и поняв, что ничего не получается, кинула мне. Я поймал и проделал тоже самое, держа камень двумя пальцами. Меня немного повело в сторону, голова закружилась, и я выронил его. Мать строго посмотрела, и я быстро поднял безделушку, снова почувствовал себя нехорошо. Спрятал камешек в карман.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мама огляделась, а я вдруг понял, что рядом только шелестит ветер. Все молчали и всё это время слушали эту женщину и нас. Родительница пошла в сторону станции, бросила через спину:
— Пора, паротяг отправляется через пару минут.
Мы посеменили к платформе под всё такими же удивлёнными и заинтересованными взглядами. Я только сейчас понял, что эти люди возможно и северян то никогда не видели. Или видели очень-очень давно. А нас ни с чем не спутаешь — только у северян ярко белые волосы и глаза цвета стали.
Мы запрыгнули в уже тронувшейся состав. Провожающих было множество, глазели на нас с открытыми ртами. Тут в основном были молодые девушки, если и старше нас с Лиской то не намного, они таких как мы скорее всего не видели никогда.
Я прошёлся к своему купе, которое просто называлось «комната», и уселся напротив матери. Пока шёл, заметил, что остальные комнатки пустые, вопросительно посмотрел на родительницу. Она положила газету на стол, сказала:
— Они поехали обратно, сопровождать войска.
— Уже?! — удивился я.
— Посмотри в окно. — пожала плечами мать.
Я смотрел как паротяг уходит из города, медленно набирает скорость, и пока ничего не происходило. За окном пронеслись последние домики, и тут рядом появился ещё один состав. Я сообразил, что на станции почему-то был только один рельс, и видимо грузовой состав ожидал нашего отбытия чтобы путь освободился. Мы пока ещё ехали медленно, и я успел рассмотреть вагоны с военным грузом.
Какие-то деревянные короба, вокруг военные в коричневой форме, они похоже проверяли как всё закреплено. Дальше, по-моему, шли огнеплюи — закрытые чем-то вроде брезента огромные машины. Я только про них слышал — что-то наподобие танка, с огромным стволом.
За ними на очередной платформе успел увидеть настоящий доспех тяжёлой пехоты. Огромный, в два человеческих роста, с толстенными листами железа, весь исписанный рунами. Если такой увидишь в бою — наверное сразу обделаешься. А если он ещё будет плеваться огнём и другими заклинаниями — можно вообще забыть о разуме, он откажет от страха.
— А… — к нам заглянула Лиска.
— Лис, девочка, нам с Тошкой надо поговорить, прости. — мать посмотрела на мою подругу виновато.
— Конечно, тёть Магна. — Лиска улыбнулась и ушла, предварительно закрыв дверь-гармошку.
— Что? — непонимающе уставился на маму.
— Посмотри в кармане, вот что.
Я порылся непонимающе во всех карманах и обнаружил камушек с площади этого городка. И чем дольше я его держал в руке — тем больше меня мутило, и кружилась голова. Я бросил его на столик, посмотрел на мать вопросительно.
— Это артефакт что ли? — сморщился от недавних ощущений. — Что он тут делал?
— Просто камень, которого когда-то касалась Мирид, это я его выбила из дороги. — мать развела руками. — Подержи его подольше, не бойся.
Я снова взял камень и почувствовал подступающую слабость и тошноту. В этот раз не стал отбрасывать, решил подождать подольше. Становилось всё хуже, теперь ещё и в глазах начало темнеть. Меня клонило в сторону, рядом оказалась мать и поддержала, положила мою голову себе на колени. Я хотел выбросить камень, но мама взяла мою руку и не дала кулаку разжаться.
— За…За…За…
Я пытался сказать «зачем», но ничего не выходило. Сознание куда-то улетучивалось.
Интерлюдия 2
Они пробирались через огромное поле кустарника. Стебли больно били по лицу, если не заметить вовремя и не закрыться. Мирид казалось, что она чувствует, как сестра прожигает её спину взглядом. Она ползла сзади, и ждала пока наёмница очистит дорогу. — Мир, ты как? — девушка остановилась и дёрнула сестру за подбитый металлом доспех. — Отдохну немного. — воительница присела. — Ещё чуть-чуть, и дальше просто будем ждать. — девушка улыбнулась. Она поправляя какие-то завязки на своём посохе и что-то проверяла. Мирид внимательно изучала ангельское личико и не понимала, что за ним скрыто. Она правда её любит, или это хитрое притворство и сестра снова получит всё а Мирид останется ни с чем. Ей всё и всегда родители подавали на блюдце — она ведь маг, в ней проснулась сила, значит на её обучение и потратим все сбережения.
