Андрей отодвинул ноутбук в сторону и принялся смотреть на пар, поднимавшийся из кружки с чаем.
Вдруг Андрей решительно поднялся, взял кружку и, стараясь не расплескать её, спустился по ступенькам лестницы вниз и вошёл в детскую. Анастасия мыла Катин аквариум. Несчастные рыбки пересаженные в литровую банку скучковались вокруг улитки и вероятно обсуждали причины таких ужасных перемен в своей жизни. Настя вжикала по внутренней стенке резиновой губкой, и звук получался такой, будто идиот решил изобразить губами поцелуй.
— Настя, перестань, — сказал Андрей.
— С чего бы это? — изумилась Анастасия.
Андрей всегда был против того, чтобы жена помогала мыть дочке аквариум. Он считал, что ребёнок «в ответе за тех, кого выклянчил у родителей и приручил». Но сейчас его волновал совсем не этот вопрос.
Андрей подошёл к дочке и тронул её за плечо. Катя вздрогнула и случайно двинула рукой. Андрей увидел, что под учебником биологии, который Катя якобы читала, лежит «СпидИнфо», открытый на статье с заголовком «Он изменял мне, а говорил, что любит».
— Не надоело жить для себя, милейшие дамы? — спросил Андрей.
— Нет, — честно призналась Анастасия и щёлкнула длинным ногтем по банке с рыбками. Рыбки уставились на Анастасию ненавидяще. Очевидно, они не понимали, что таким образом хозяйка хочет приободрить их.
— А тебе Катя? — настаивал Андрей.
— Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, папочка. Но я и без этого считаю, что мы мало чем отличаемся от нищих. Вот когда мне исполнится восемнадцать…
— Я сейчас тебе не об этом, — отмахнулся Андрей, подумав про себя «действительно исполнится тебе восемнадцать и скатертью дорога. Сама ещё десять раз прибежишь от своих принцев на белых конях».
Андрей, конечно, не стал говорить этого вслух. Он любил Катю и ценил в ней вольнодумство, слушая которое, он вспоминал самого себя в детстве.
— А о чём ты, папочка? — Катя незаметно надвинула учебник биологии на свёрнутый «СпидИнфо».
— Давайте все вместе сходим к мальчику, о котором я рассказывал. Он тяжело болеет. Он очень обрадуется, что к нему пришли в гости, — произнёс Андрей. — Купим ему какую-нибудь игрушку. Катя поговорит с Гришей. Мы с мамой поговорим с его родителями…
— Андрей, так нельзя. Люди поэтому и стали отделяться друг от друга, что бед слишком много, — Анастасия нервно вжикнула губкой по стенке аквариума. — Бед слишком много. Всем не поможешь. Тут со своими бы управиться. Ну, или помочь хотя бы ближним родственникам.
— А дальним? Дальние, что пускай умирают? — спросил Андрей и вспомнил Новый Завет. Если помогаешь ближнему, какая в том тебе заслуга? Нужно дальним помогать, и врагов любить…
— Андрей! — воскликнула Анастасия. — Ты снова за свои проповеди?
— Я ничего не проповедую! — сказал Андрей. — Вы пойдёте или нет?
— У меня до обеда школа. А потом я к Машке иду. А потом… — Катя загибала длинные пальцы с ярко накрашенными алым лаком ноготками.
— А я не вижу пользы от того, что мы — совершенно незнакомые люди припрёмся к больному мальчику! — сказала Анастасия.
— Значит, нет? — спросил Андрей.
— Не в ближайшее время уж точно, папочка, — сказала Катя и кивнула на учебник биологии, — Столько задают, ужас просто!
— Ну и ладно, — Андрей вышел из детской и сделал над собой усилие, чтобы не хлопнуть дверью.
Он прошёлся до коридора и обратно. Постоял возле входной двери, рассматривая себя в зеркало, поглаживая бородку клинышком. Потом Андрей сходил на кухню и задумчиво сжевал из холодильника кругляшёк заветренной копчёной колбасы. Вернулся в детскую, открыл дверь, вошёл и забрал оставленную кружку с недопитым чаем.
Анастасия и Катя во все глаза смотрели на мужа и отца. Видно было, что они о чём-то только что спорили. Андрей пожал плечами, и сказал:
— Чтобы вы там не думали, я не проповедовал сейчас. Я просто спросил, а вы ответили. И я не виню вас. Это ваше мнение и я уважаю его. Видимо, каждый из нас прав по-своему.
— Ой, папочка, какой ты у нас современный, — умилилась Катя.
— Хорошие слова, Андрей, — сказала Анастасия. Она уже вылила в аквариум воду, процеженную через «родничок», опустила туда банку с рыбками и те несмело выплывали из неё. Рыбки выглядели недовольными, как грязнули, которых лишили любимой лужи.
Андрей вышел из детской и поднялся обратно в кабинет. Вот и поговорили, вот и достигли понимания посредством папиной капитуляции. Радуйтесь все! Я слабак! Уж я бы точно не смог крестить ни одного туземца! Таких как я не берут в миссионеры! — думал Андрей.
Нет не слабак, — Андрей допил холодный чай, — Нет не слабак! У каждого есть свобода выбора. У каждого, чёрт его дери. Даже у женщин, даже у жены и дочери.
А если дело касается умирающего мальчика, а?
Но сколько каждую секунду умирает людей? Каждую минуту и что к каждому идти? Каждому помогай, сиди возле кровати?… Ведь физически не сможешь.
Нет, — прервал Андрей внутренние свои разногласия, хлопнув крышкой ноутбука. — Нет. Это не наш ребёнок. Это мальчик супругов, как их там, Павленко-Ахметшиных.
Ты лицемер! — возник в сознании голос Аркаши, но Андрей легко справился с ним.
Андрей закрыл дверь кабинета. Достал из верхнего ящика стола коврик «дом — милый дом» постелил его возле окна, встал на колени и, разглядывая тяжёлые зимние облака через полоски приоткрытых жалюзи, помолился.
Андрей особо напирал в молитве на то, чтобы Всевышний избавил его от лукавого… После молитвы, он ещё какое-то время стоял на коленях, баюкая тёплое радостное чувство в груди и вдруг в сознании возник голос Гриши:
«Спасибо, что вы остались, дядя Андрей. Я передам Господу, когда увижу его, чтобы он сильнее любил вас…»
7
Следующие несколько дней превратились для Андрея в беспросветные трудовые будни. У «Завода стекла» неожиданно появилась целая куча новых клиентов. И у всех, как у одного, было жёсткое требование: сто процентное выполнение сроков поставки. Ровно половину этой задачи решал цех логистики, а конкретно Андрей. Ему пришлось носиться как угорелому все эти дни. Впрочем, распечатка начисления заработной платы за прошедший месяц, вселила в Андрея небывалый энтузиазм.
Он как раз подсчитывал, насколько выросла зарплата в сравнении с предыдущим месяцем. Цифры эти приятно щекотали самолюбие.
Зазвонил мобильник. На экране высветился номер телефона с обилием девяток и шестёрок.
Андрей нажал на «приём».
— Что вы так трубку долго не берёте! — немедленно взорвался в трубке голос Кима.
— Алло? — не понял Андрей. — Кто это?
— А то вы не знаете… Давайте без этих условностей, Андрей Иванович. Хорошо?
— Что ж, давайте без условностей, — пробормотал Андрей.
Киму надо было отдать должное. Он умел вышибать из колеи.
— Мальчик умер. Ваша старуха так и не отлипла от него! А я просил вас, Андрей Иванович. Как друга просил, заметьте! Я не приказывал.
— Эй, — Андрей нахмурился. — Вы не у себя на заводе… Сбавьте обороты, Ким Борисович, иначе я положу трубку и занесу ваш номер в чёрный список.
— О, — изумился Ким. — Такого я ещё не слышал. Что-то новенькое. В чёрный список. Ладно чего уж там. Так почему ваша мамуля не отлипла от Павленко-Ахметшиных? Если вы не поняли, то мальчик умер… Безнадёжно и навсегда!
— Я понял, — Андрей облизнул губы. Противней всего было то, что в сутолоке последних дней, он напрочь забыл о несчастном мальчугане.
Чёрт возьми, но я же не обязан следить за всем… Господи, как это ужасно. Плевать, что родители у пацана чокнутые и моя мать тоже хороша со своими динамиками под шубой… — думал Андрей. — Пацанёнка-то как жаль!
Андрей вспомнил глаза Гриши, улыбку: «Я передам Господу, когда увижу его…».
— Что молчите? Стыдно? — спросил Ким.
— О чём вы говорите, Ким? — спросил Андрей. И хоть на самом деле ему было очень стыдно и даже больно, он сказал безразлично. — Это его родителям должно быть стыдно. Они не обратились к врачам.
— Интересно, сколько на вашей мамочке таких смертей? А? Как её земля на себе носит? — вопросил Ким.
— Да вы что себе позволяете? — онемел Андрей. — Кто вам позволил так говорить о моей матери?
— Чувство закона и справедливости. Ладно. Кажется, в этом мире нормальных людей всё меньше и меньше. Ведь открытым текстом говоришь им: привет, парень, сегодня у тебя великий день — ты можешь спасти человеческую жизнь! И что?
— О чём вы, Ким? Мне некогда, меня работа ждёт, — сказал Андрей, хоть великолепно понимал, о чём Ким говорит, и времени у него свободного сейчас было предостаточно.
— Конечно, — сказал Ким. — Вас работа ждёт. А бедного мальчика уже ничего не ждёт. Госпожа Елизавета столкнула его с обрыва жизни…
