победители турнира почти всегда передают права на открытые территории более сильному дому. Имущество одиночек за пределами Золта — слишком лёгкая добыча для кого угодно. Но с этой грамотой вы сможете оставить за собой хотя бы небольшой участок. И получать с него прибыль. До следующей ротации, естественно. Как тебе награда?
— С чего это такая немыслимая щедрость? — подозрительно прищуриваюсь, в уме прикидывая размеры выгоды. Впечатляет. — В том вашем списке даже близко такого не было.
— Нам нужны гарантии, — жёстко сообщает Ломакин, который выглядит сейчас как самый настоящий инспектор. — Гарантии, что ты будешь молчать обо всём, что случится во время исследования. И твои друзья, надеюсь, тоже будут помалкивать.
Ну да, восстание машин только в фильме выглядит весело. В реальности это не столько страшно, сколько затратно. И в финансовом плане, и в репутационном. Вряд ли после такого акции Симулякра попрут вверх.
Хоть я и без понятия, есть ли вообще в этом мире акции.
— Я согласен, — долго раздумывать не собираюсь: всё равно не было такого в моих планах, направо и налево информацию сливать. Впрочем, от ценного приза я тоже отказываться не собираюсь. Хоть и выглядит он как взятка. — Но ещё нужно обсудить это с другими членами Нейрофронта. Такой ответ вас устроит?
Ломакин кивает и делает пару шагов от перил к автомобилю:
— Вполне. Ну что, по домам?
Ну что ты за человек, Антон Викторович! Обсудил, что хотел, и дёру. Даже обидно как-то.
Впрочем, возвращаться действительно пора. Тёплый летний ветерок сменяется вечерней прохладой, солнце висит прямо над верхушками деревьев. А ведь нам ещё через весь город ехать.
На обратном пути Ломакин помалкивает. Я тоже — во все глаза разглядываю теперь уже вечерний город.
Удивляет малое количество автомобилей и людей на улицах. Кажется даже, что сейчас не подходящий для прогулок летний вечер, а раннее утро, когда все спят.
Наконец Ломакин останавливает автомобиль возле дома БП, на знакомой площадке, которая сейчас абсолютно пуста.
— Сообщи, как только всë решите, — распоряжается инспектор перед тем, как попрощаться. — Не затягивай.
— Пара дней до ротации у меня имеется, — отвечаю уклончиво. Нечего мне тут приказы раздавать, господин начальник.
— Это да, — не спорит Ломакин.
И бросает, когда я уже выхожу:
— Будь осторожен, Олег.
Резко оборачиваюсь, чтобы узнать, что именно он имеет в виду. Но Ломакин небрежно машет ладонью — пока, мол. И уезжает.
В раздумьях поднимаюсь по лестнице. Последние слова Ломакина почему-то вызывают беспокойство. Будто там, на смотровой площадке, он раскрыл далеко не всю важную для меня информацию.
А может, я просто себя накручиваю. Нервы-то не железные, особенно после сегодняшних новостей. С трудом вспоминаю даже, что Саша просила к ней зайти.
Холл встречает меня тишиной и ярким светом. Такое ощущение, что Борис Петрович ненавидит оставаться в темноте. Вот и не отключает освещение даже когда ложится спать.
Минуту колебаюсь, потом иду Сашиной комнате.
Стучу. Тишина.
Осторожно толкаю дверь — заперто.
Стучу снова, чуть громче. Уже собираюсь уходить, когда из-за двери раздаётся еле слышный голос девушки:
— Это ты, Олег? Давай потом, я сплю.
Потом так потом. Странно, мне показалось, что Саша чем-то расстроена. Что у неё могло случиться, пока меня не было? Завтра с утра расспрошу как следует.
Без происшествий добираюсь до комнаты и тихо-мирно следую Сашиному примеру — ложусь спать.
Сон неспокойный — видится какая-то невнятная суетливая муть. Даже отдохнуть толком не получается — просыпаюсь разбитым, с тяжёлой головой. Долго отмокаю под душем.
А стоит вернуться в ставшую уже родной комнату — встречаюсь с недобрым взором вредного старика, который расселся на единственном здесь стуле и явно поджидает меня.
Ну что там у тебя опять стряслось?
Молча прохожу мимо него и плюхаюсь на кровать. Я ж не обязан перед ним навытяжку стоять. В ногах правды нет.
— Даже спрашивать не стану, о чём с тобой говорил тот чертила, — неожиданно начинает дед. Это хорошо, конечно, но чего тогда припёрся ни свет ни заря? — У меня слишком хорошие новости, чтобы портить себе настроение.
Если эта физиономия символизирует благодушие, то как же он выглядит, когда злится⁈ Стоп, я ведь знаю. Ничем не отличается.
— Как я и говорил, тебе стоит держаться поближе к ВладеМиру, — со всё такой же мрачной торжественностью продолжает дед. — Емельянов настолько тобой заинтересовался, что организовал тебе аудиенцию с самим императором.
Последние два слова он произносит чуть ли не с обожанием. А смутное беспокойство, зародившееся во мне со вчерашнего дня, наконец приобретает конкретную форму. Какого хрена от меня нужно аж руководителю страны⁈ В моëм мире мне встреча с президентом вряд ли грозила бы. Зато здесь Олег Вахов прямо нарасхват.
— И что, император меня тоже уговаривать будет?
Рожа Петровича ещё больше сморщивается, он звонко и зло хлопает в ладоши.
— Уйми спесь, подлюга! — рявкает дед. — Нахамишь императору — я с тебя шкуру живьём спущу! Если он сам раньше о твоей наглой морде не позаботится.
Пожалуй, кое в чëм Петрович действительно прав: разговор с императором следует вести намного осторожнее, чем с другими людьми. У меня против него нет в рукаве ни единого козыря, а у него — целый арсенал. Я ведь даже не представляю, о чëм пойдёт речь на встрече. Хотя…
— С чего это императору слушаться какого-то ВладеМира? — проверяю свою догадку.
— А о чëм я тебе с самого начала толковал⁈ — тут же сдаëт всех с потрохами Петрович. — Дом Владеющих Миром не просто так в Симулякре самый большой.
— Получается, — меня вдруг разбирает неприличный смех, — обманул императорский кузен! Как грозился-то, что встреча с руководителем их пафосного дома мне не светит! А сам взял — и организовал, любезный какой!
Дед хмуро ждëт, пока я проржусь, под нос бубня что-то про двинутых разумом малолеток.
— Не вздумай на аудиенции такое устроить, — втолковывает Петрович, стоит мне подуспокоиться. — У императора с такими как ты разговор короткий. Просто заткнись и на всё соглашайся. Только кивай, слышишь?
— Сам разберусь, что мне делать, — отвечаю с уверенностью, которой совсем не чувствую. — Может, он меня с победой в турнире хочет поздравить.
БП морщится, будто услышал несусветную глупость:
— Ага, и кофием напоить. С пирожными. Собирайся давай, выезжать скоро.
— А завтрак⁈ — возмущаюсь для порядку.
— Опоздаем — обедать будешь в казематах, — обещает Петрович. — Сказано было, в утренние приёмные часы явиться. А там ещё очередь.
Видно, бывать на встречах с руководством ВладеМира деду доводилось. Значит, о чём-то они там все вместе договариваются. Что ж. Если они вместе, то Нейрофронт и подавно. Отправляю сообщение Ивану Васильевичу:
«Ну
