Сквозь яркий свет он увидел два силуэта, быстро исчезающих в непонятном черном тумане. Вильгельмина, висящая на плече у незнакомого высокого мужчины. Девочка плакала и звала отца.
Джио не мог пошевелиться. Все тело налилось тяжестью, конечности отказывались повиноваться. Он опустил глаза – всего на мгновение – и понял, что его тело стремительно растворяется в черноте непонятного тумана.
– Папочка! – послышался далекий крик ребенка. Будто из другого полушария планеты.
Но Джио все еще видел их. Девочка подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. По спине Джио пронесся строй ледяных игл, а зубы вонзились глубоко в мякоть нижней губы – у Вильгельмины было лицо Беатриче, дочери Лучано Минелли.
Джио казалось, что сейчас он просто рехнётся. И только металлический стук из тумана продолжал отбивать мрачный ритм. Ритм смерти, ритм опасности.
– Проверка документов! Приготовить затылки, предъявить все подкожные импланты и имеющиеся удостоверения.
Джио резко вдохнул, словно слишком долго пробыл под водой, и… и проснулся. Стук – обычный грохот сцепки железнодорожного состава, именно он и врывался в сон сквозь черную завесу тумана, – ударил еще пару раз и стих. Состав остановился.
– Проверка документов! Полицейский контроль Европейского Исламского Союза.
Этот голос не был из сна. Абсолютно реальный зычный мужской бас доносился из коридора.
На сиденье напротив возился старик Тристан. Он пыхтел и с навязчивым полиэтиленовым шорохом пытался не то вытащить, не то наоборот – впихнуть что-то в сумку.
– Что случилось? – хриплым спросонья голосом спросил Джио.
– Мы въехали на территорию эмирата Рона, – объяснил Тристан. – Полицейский контроль.
– Какой контроль? Зачем?
– Не знаю.
Старик продолжал шуршать, а когда Джио потянулся к выключателю, молча отбросил его руку в сторону. Он не желал, чтобы его видели.
Джио вспомнил о том, что лежало в кармане куртки, и сон улетучился мгновенно. Будто его и не было. Память снова захлопнула бронированные двери, ведущие в овеянные черным туманом забвения чертоги. Только тот яркий голубой свет обязательно даст о себе знать. И еще не один раз.
Проходить досмотр Джио не собирался. Одна беда – согласия никто не спрашивал, просто предлагали предъявить, чтобы не задерживать процесс: пассажиры желали побыстрей отправиться в путь, полиция – продолжить отдых на станции, пока не придет следующий поезд.
Но ведь они просканируют его «балалайку». И наноскоп у них тоже может оказаться. Да зачем им, собственно, наноскоп – хватит обычного досмотра личных вещей. А вот вещей у Джио как раз и нет. Будь он полицейским, обязательно обратил бы на странного пассажира без багажа более пристальное внимание.
Джио стал на сиденье и заглянул в узкое окошечко под потолком, сквозь которое в купе проникал приглушенный свет из коридора. Там было двое в стандартной форме европейских полицейских. Оба настоящие европейцы с курчавыми волосами под фуражками и пышными темными усами.
В коридор идти бесполезно – остановят. Но как еще выбраться отсюда?
А нужно ли выбираться? Ответ можно получить лишь пройдя досмотр, но правильно воспользоваться им уже не удастся. Так что хочешь не хочешь, а придется гадать.
Путь из купе, собственно, оставался один. Через окно на улицу. Джио подумал, что будь он на месте этих полицейских, обязательно оставил бы одного снаружи и блокировал все выходы из вагона.
За окном было темно. Единственный фонарь светил тускло. Видимо, экономили электричество. Да и висел он метрах в тридцати от того места, на которое открывался вид из купе Джио. Прямо напротив, метрах в пятнадцати, медленно набирал скорость состав. Там было настолько темно, что, если бы поезд не тарахтел колесами и сцепками, Джио мог бы и не заметить его.
План действий родился спонтанно. Так же спонтанно Джио привел его в исполнение.
Руки дернули задвижки окна, потом потянули вниз раму. Окно, на удивление, открылось очень легко, с тихим стуком исчезнув внизу. Джио не успел отдернуть руки, и пластиковая рама ощутимо ударила по кончикам пальцев.
– Вы что, совсем с ума сошли? – прошипел Тристан. – Они же вас убьют!
Джио не понял, чего больше опасался старик: того, что его попутчик может пострадать, или что действия Джио наверняка привлекут внимание к его персоне. Какая, впрочем, разница. Сейчас время подумать о собственной заднице.
– Эй!
Кричал кто-то сзади. Скорее всего тот самый полицейский, который стоял у выхода из вагона. Хотя не исключено, что Джио ошибался – оглядываться, чтобы посмотреть, он не намеревался.
– Стой, я сказал!
Голос тот же. Ага, вот прямо сразу и остановился. Покричи, покричи.
Сзади грохнул выстрел, пуля ударилась о бетон в нескольких десятках сантиметров от ног Джио и улетела под набирающий скорость состав.
Поезд, идущий по соседнему пути, оказался товарняком. Он ехал уже довольно быстро – Джио не успевал бежать за ним. Но запрыгнуть можно. Однако попытка остается лишь одна – если не удастся зацепиться за что-нибудь, он просто упадет.
Если хочешь прыгать – прыгай, а не думай, как будешь это делать.
Джио прыгнул.
Руки лихорадочно заскребли по вагону, пытающемуся ускользнуть. Еще секунда, и – всё. Но под пальцами оказалось что-то холодное. Поручень или еще какая-то технологическая загогулина, но главное, он смог зацепиться.
Прозвучало еще несколько выстрелов. Пули вонзились в борт вагона совсем рядом с головой Джио. Теперь стреляли не для того, чтобы запугать. Последние три выстрела произведены на поражение.
И все-таки ему удалось вырваться. Знать бы еще, откуда.
Джио, крепко держась за металлическую скобу, смотрел на быстро исчезающий вдали красный сигнал семафора.
12
«Раллер», стоящий перед Мельхиором Циммерманом, был выключен. Сегодня он не участвовал в действе, он только наблюдал. Так же, как в большинстве иных дней. Его задачей было не ломать, а руководить, разрабатывать стратегии и претворять их в жизнь. Мельхиор Циммерман работал в СБА Анклава Цюрих давно и два года назад дослужился до начальника отдела сетевой поддержки. Его предшественник… Впрочем, совершенно не важно, что случилось с предшественником. Он не справился, этого обстоятельства более чем достаточно, чтобы забыть его имя.
Глаза Циммермана были закрыты, и стороннему наблюдателю могло показаться, что предводитель цюрихских машинистов спит. Но впечатление это было ошибочным – он внимательно наблюдал за тем, что делают его подчиненные. А они работали. Хорошо работали, Циммерман остался доволен результатом.
«Срочно явиться в Тихое место».
Текстовое сообщение появилось на наноэкранах, открывать глаза не пришлось.
Руководство желает знать, как идут дела. Тихое место – так называли кабинет Ника Моратти. Там действительно было очень тихо, внутрь владений президента СБА не проникали ни грохот глобальной стройки, развернувшейся прямо под окнами новой штаб-квартиры СБА, ни шум из соседних помещений.
– Какие у вас успехи?
Когда Циммерман вошел в кабинет, Моратти что-то с интересом рассматривал за окном. Продолжал он смотреть на улицы Цюриха и сейчас, не удостоив начальника отдела сетевой поддержки взглядом. Циммерман не был в обиде, взгляд начальства ему не требовался. Вполне достаточно возможностей, что давала в жизни его должность. А в сравнении с теми, на кого Ник Моратти сейчас смотрел сквозь многослойное стекло со специальным звуконепроницаемым и пуленепробиваемым нанопокрытием, имел Циммерман невообразимо много.
– Пока мы работаем со спутниками. Два микробота не отвечают на наши запросы – это меньше запланированных потерь. Остальные тридцать четыре в полной боевой готовности, большая часть уже вышла на расчетные орбиты и сближается с мишенями.
– Аль Хатеми?
Имя европейца упомянул Теодор Бигглс. Мельхиор не заметил прихвостня Моратти, который тихонько сидел в кресле у дальней стены. Освещение в том углу приглушенное, поэтому неподвижно развалившегося Бигглса легко можно было принять за упавшую на велюровую обивку кресла тень. Он и был тенью – тенью Ника Моратти.
– Мы получаем данные от них. Аль Хатеми изо всех сил пытается делать вид, что в программе личного участия не принимает. В наши дела он не суётся.
– Он боится, – сказал Моратти. – Это понятно. Они там все поджали хвосты и с удовольствием пользуются подачками Мертвого.
– Да, – согласился Циммерман. – Сеть «Науком» на сегодня более чем на семьдесят процентов вытеснила старые технологии.
– Дело не в сети, – отрезал Моратти.
– Наша затея работает? – поинтересовался Бигглс.
От Циммермана не скрылся взгляд, который Моратти бросил на своего фаворита. Теодор позволил себе лишнего? По уродливому лицу Бигглса сказать ничего нельзя, он оставался спокоен и уверен в себе.
