Он взял в плен 10 гимнософистов[59] – как раз тех, которые особенно убеждали Саббу[60] восстать и причинили очень много зла македонцам. Они славились своими меткими и краткими ответами. Александр предложил им несколько труднейших вопросов, сказав, что первым убьет того, кто даст неправильный ответ, а затем таким же образом подряд и остальных. Самому старшему велел он быть судьей и первым его и спросил: кого существует больше – живых или мертвых?
Тот ответил: «Живых: мертвых не существует». Второй на вопрос: земля или море кормит больше животных, ответил: «Земля, ибо море только часть земли». Третий на вопрос: какое животное хитрее всех, ответил: «То, которого человек доселе еще не знает». Четвертого спросили, на что он рассчитывал, подговаривая Саббу восстать.
«Я хотел, чтобы он со славой жил или со славой умер», – ответил он. Пятый на вопрос, что появилось раньше другого: день или ночь, ответил: «День, одним днем раньше». Царь удивился, и тот сказал, что на запутанный вопрос и ответ будет запутанным. Перейдя к шестому, Александр спросил: «Как стать самым любимым? Быть самым могущественным и при этом нестрашным?»
Из остальных трех один на вопрос, как человеку стать богом, ответил: «Свершая то, что невозможно свершить человеку». Другой на вопрос, что сильнее, жизнь или смерть, ответил: «Жизнь: только она несет такие страдания». Последнего спросили: «До каких пор стоит человеку жить?» – «Пока смерть не покажется ему лучше жизни».
Царь обратился к судье и велел высказать свое мнение. Тот ответил, что все ответы один хуже другого. «Ты и умрешь первым по твоему суду». – «Ни в коем случае, царь, если только ты не лгал, говоря, что казнишь первым того, кто отвечал хуже всех».
65
Александр одарил их и отпустил. К тем же, кого особенно прославляли, жившим мирно, сами по себе, он отправил Онесикрита с просьбой прийти к нему. Онесикрит был философом, учившимся у Диогена-киника. Он рассказывает, что Калан очень надменно и грубо велел ему скинуть хитон и слушать его речи голым: иначе он с ним разговаривать не будет, приди он от самого Зевса.
Дандам оказался ласковее: выслушав о Сократе, Пифагоре и Диогене, он сказал, что люди эти были, по его мнению, щедро одарены, но прожили свою жизнь, слишком подчиняясь законам. По словам же других, Дандам только и сказал: «Чего ради Александр прошел такую дорогу сюда?»
Калана же Таксил уговорил явиться к Александру. Настоящее имя его было Сфин, но так как в индийском произношении слово «хатре» звучит кале – так он и здоровался со встречными, – то греки и прозвали его Каланом. Рассказывают, что он на примере показал Александру, что такое его власть.
Он разложил на земле между зрителями сухую, совершенно иссохшую кожу и наступил на один край ее: в этом одном месте кожа и прилегла к земле, в остальных вся поднялась. Калан обошел ее всю кругом, показывая, что то же самое происходит, на какой бы край он ни наступил.
Наконец, он стал на середину кожи: она лежала неподвижно. Он хотел образно показать Александру, что ему следует утвердить главным образом центральную власть и не отлучаться далеко.
66
Спуск по рекам к морю занял 7 месяцев. Войдя в Океан, он подошел к острову, который он сам назвал Скиллустидой; другие называли его Псилтуккой. Тут он высадился, принес жертву богам и, насколько возможно, ознакомился с природой моря и побережья. Затем он помолился богам, прося, чтобы ни один человек не перешел за грань, достигнутую им в его походах, и повернул обратно.
Флоту он велел плыть, имея Индию справа; начальником его назначил Неарха, а главным кормчим Онесикрита. Сам он двинулся сушей через землю оритов, прошел через величайшие лишения и погубил столько людей, что боеспособного войска не вывел из Индии и четвертой части. А было у него пехоты 120 тысяч и конницы около 15 тысяч.
Люди гибли от тяжких болезней, плохой пищи и засухи, а больше всего от голода: войско шло по земле, которая не засевалась и нищее население которой ничего не имело, кроме малого числа беспородных овец, привыкших питаться морской рыбой. Мясо их поэтому было плохим и зловонным. С трудом за 60 дней пересекло войско эту страну; войдя в Гедросию[61], люди оказались среди полного изобилия, так как ближайшие цари и сатрапы всё заготовили.
67
Взяв с собой войско, он в течение 7 дней прошел праздничной процессией через Карманию[62]. Его медленно везла восьмерка лошадей; вместе с «друзьями» он непрерывно днем и ночью пировал, восседая на высокой, хорошо видной четырехугольной площадке. За ним следовало множество повозок; на одних были занавесы из пурпурных и пестрых тканей; другие осеняла всегда свежая зелень ветвей.
На них ехали тоже «друзья» и военачальники, увенчанные, с кубками в руках. Ты не увидел бы ни щита, ни шлема, ни македонского копья: по всей дороге солдаты из больших бочек и кратеров черпали вино чашами, рогами, фракийскими кубками и пили за здоровье друг друга; одни шли вперед, другие укладывались тут же наземь.
Вся местность была полна звуками свирелей, флейт, лир и возгласами вакханок. Беспорядок в этом бродячем шествии соединялся с вакхической разнузданностью, словно сам Вакх присутствовал здесь и сопровождал свою свиту.
Когда Александр прибыл в царский дворец в Гедросии, он решил опять устроить празднества для своих солдат. Рассказывают, что он в пьяном виде смотрел на состязание хоров. Его любимец Багой[63] оказался победителем в пляске; во всем убранстве своем он прошел по театру и сел возле царя. Македонцы при виде этого стали рукоплескать и кричали, требуя, чтобы царь поцеловал его, пока тот, действительно, не обнял и не поцеловал его.
68
Тут обрадовало его возвращение Неарха и его спутников. Выслушав рассказ об их плавании, он снарядился спуститься вниз по Евфрату с большим флотом, затем переправиться в Аравию и Ливию и через Геракловы Столбы войти во Внешнее море[64]. Разнообразнейшие суда строили ему в Фапсаке; отовсюду собирались матросы и кормчие.
Но трудность его похода в глубь Азии, рана, полученная у маллов, огромные потери в войске, о которых говорилось выше, неуверенность в его возвращении – все это побуждало покоренные народы к восстаниям, а стратегам и сатрапам давало возможность творить обиды, наживаться и насильничать.
Повсюду начались восстания и волнения. Олимпиада и Клеопатра, поднявшись на Антипатра, разделили власть: Олимпиада взяла себе Эпир, Клеопатра – Македонию. Услышав об этом, Александр сказал, что мать его приняла лучшее решение: македонцы не потерпят, чтобы над ними царствовала женщина. Он снова отослал Неарха в море, узнав, что все побережье кишит врагами; сам выступил и наказал преступных сатрапов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
