— Как я могла тебя спасти? — прорычала я. Я была заперта в своем кошмаре. Я не могла это исправить.
«Монстр, как ты, не имеет права подходить на тысячу футов к ребенку».
Я застыла, вздрогнув. Это был не голос Зака, это был голос моего отца. Я прижала ладонь к уху. Почему звучало как настоящий голос? Что со мной такое?
«Осторожнее со своим темпераментом, Сейбер, — строго сказал он. — Некоторые слова обратно не заберешь».
— Папа, — прошептала я, зажмуриваясь. Я видела его лицо, его неодобрение, но я не могла понять, что подлое и детское я прокричала на него в порыве гнева.
«Ты пахнешь вкусно, как всегда».
Я дернулась от гадкого голоса Изверга. Глаза открылись, я резко повернулась, разглядывая болото. Участки воды покрылись рябью, эфемерный туман парил среди зарослей. Было очень тихо.
«Твоя способность разбираться в проблеме полностью покалечена».
Холодный голос Рут пронзил меня, как нож, был реальнее всех воспоминаний о ней. Я напряглась, дыхание вырывалось шипением сквозь зубы. Почему я слышала те голоса? Что со мной происходило?
«Когда кто-то обманывает тебя, ты безнадежно тупая».
— Хватит, — прорычала я.
«Неблагодарная тварь».
— Хватит! — в этот раз я закричала. Стиснув зубы, я бросила энергию наружу сферой ауры. Туман кружился и плясал, а потом растаял.
Свет луны бросал серебряные лучи на мокрый мох в паре ярдов от меня. Холм становился больше — и больше — и больше. Выше меня, он дрожал, мох и грязь липли к куче склизкой дрожащей черной плоти, будто лишенной костей.
Она подрагивала и пульсировала. Темная линия пересекла переднюю часть, раскрылась ртом с изогнутыми клыками, торчащими вперед, достаточно большим, чтобы поймать мою голову.
«Ты понимаешь, какая ты мерзко глупая, Роуз?».
Жуткий рот двигался одновременно со словами, пока голос Рут звучал в моей голове. Я прижала ладони к ушам, чтобы закрыться от звука. Склизкая масса раскрылась еще раз.
«Бесполезная», — оскалился первый рот.
Второй рот произнес слова:
«Потому я тебя терпеть не могу!».
Голос Зака ударил по мне, как кулак по животу, но первый рот все еще двигался:
«Неблагородная тварь».
«Я нуждался в спасении».
«Ты безнадежно тупая».
Голоса били меня, третий рот открылся, сверкнув изогнутыми зубами.
«Может, из тебя питомец будет лучше, чем из Захарии».
«Глупая предательница».
«Порой я тебя ужасно ненавижу».
— Нет! — визжала я. — Перестаньте!
Монстр болота навис надо мной, рты открылись шире, склизкие горла внутри них пульсировали. Я отпрянула. Еще пара губ раскрылась, четвертый рот зиял, как дыра.
Моя ступня опустилась на мох, который опасно прогнулся и порвался. Моя нога погрузилась в холодную воду, и когда я стала искать равновесие, другая нога тоже прошла сквозь мох. Я погрузилась в воду болота по плечи.
Рты двигались, говорили. Голос Рут, голос Зака, голос Изверга, голос моего отца. Они били меня, ударяли по каждой ране, по каждому шраму. И, пока они атаковали, монстр болота поднялся надо мной, готовый обрушиться и поглотить меня.
Я взревела изо всех сил, вырвала руку из воды. Холод пробежал по моей руке, и я ударила ледяным копьем по ближайшему рту монстра. Оно взорвалось, как звезда, и я призвала еще одно. Крича, чтобы заглушить другие голоса, я вонзала копье за копьем в существо, пока не увидела только острые сталагмиты льда.
Мой крик утих, и на его месте осталась тишина.
Я пошла назад с плеском, ноги застревали в грязи на дне. Монстр болота, наполовину во льду, не двигался, его рты застыли. Я с трудом стала отступать, искала что-нибудь твердое.
Я выбралась на хлипкий мох. Снова покрытая вонючей грязью, я ползла от воды, пока земля не перестала покачиваться. Я ударила по ней кулаком. Твердая. Мои ноги дрожали от слабости после адреналина, я выбралась на сухую землю и тяжко села.
Я должна была двигаться. Мои крики и сфера ауры могли привлечь внимание. Я должна была двигаться, но не могла заставить себя встать.
Мои конечности дрожали, и не только от страха и усталости. Слова — голоса — все еще звенели в моей голове. Они стали слабее, воспоминания, и не магические копии, но они все еще ранили. Они били так сильно, что мое дыхание вырвалось слабым всхлипом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— В-вставай, — сказала я себе, голос был хриплым, почти как у Зака.
— Сейбер!
Я вскинула голову, повернулась с болью в шее. Тень в тумане. Топот копыт. Туман кружился, и Зак появился верхом на Тиллиаге, несся ко мне.
— Зак? — прошептала я.
— Сейбер! — позвал он, подгоняя Тиллиага.
Он вернулся за мной.
Даже после того, что я сказала, как я с ним обошлась, он вернулся.
Я поднялась на дрожащих ногах, Зак спрыгнул с Тиллиага на ходу. Он прошел ко мне, покрытый вонючей грязью не меньше меня, пятна были на щеке, брови над зелеными глазами были сдвинуты.
— Сейбер, ты в порядке? — спросил он, потянувшись к моему плечу.
Все мое тело дрожало.
— Ты вернулся за мной.
Его ладонь замерла.
— Я просил тебя прийти сюда. Как я мог оставить…
Я бросилась на него.
Он охнул, когда я врезалась в его грудь. Он пошатнулся и рухнул на попу, и я упала с ним, сжимая его руки, мой лоб уткнулся в его плечо.
— Прости, — выдавила я. — Прости, что назвала тебя лжецом. Прости, что была такой подлой с тобой.
Он не реагировал, тело было напряженным.
— Мы были детьми, — всхлип сотряс меня. — Той ночью ты был таким жестоким. Ты сильно меня ранил. Но мое спасение не было моим бременем. Я не могу винить тебя за это. Ты тоже был просто ребенком.
Его дыхание вырвалось, он обвил меня руками, сжимая так сильно, что я не могла дышать. Цепляясь за него так же крепко, я ощущала себя как в пятнадцать. В пятнадцать, и держал его, как хотела в ту ночь, после того, как Рут побила меня, после того, как я прошла по городу и ждала часами его под дождём.
Если бы та ночь была другой… Если бы…
— Я пытался тебя найти, Сейбер.
Я поежилась от его хриплого шепота. Слезы выступили на моих глазах.
— Я не смог исправить то, что сделал. Я помогал другим детям, потому что не мог помочь тебе. Я… — его голос дрогнул, оборвался. — Я не ненавижу тебя, Сейбер. Я просто… ненавижу все.
Слезы полились по моим щекам.
— Все так запуталось.
— Ужасно запуталось, — он отодвинул меня так, чтобы его глаза, темные от боли, встретились взглядом с моими. — Сейбер, клянусь, я украл яд для тебя.
Я коснулась уголка его рта, пытаясь сгладить морщинки на его челюсти.
— Все это время я думала, что ты обманул меня с самого начала, и все это… все между нами было не настоящим.
— Нет, — прошептал он. — Я был искренним, Сейбер. Я пытался убить Аконита в ту ночь, как мы и планировали. Но он знал.
— Он тоже знал? — я сглотнула тошноту в горле. — Как? Как они узнали о наших планах?
— Не знаю.
Я прильнула в его объятиях, пытаясь успокоить дыхание. Мне нужно было узнать больше, намного больше, но я слишком устала. И была слишком хрупкой. Мне нужно было отыскать равновесие.
Он держал меня еще минуту, а потом ослабил хватку. Мы вместе поднялись на ноги. Зак взглянул на отчасти замерзшего монстра болота, но промолчал. Он поднял меня на спину Тиллиага и устроился за мной.
Впервые за очень долгое время я не ощущала скрежет сломанных клинков в моей груди.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Я знала, что мы добрались до края бесконечного с виду болота, когда я услышала журчание воды. Уши Тиллиага повернулись вперед, и он рьяно поскакал. Я не винила его за спешку. Мы втроем воняли так гадко, что я едва могла дышать.
Узкая река с быстрым течением тянулась вдоль края долины, ее энергичная рябь мерцала в тусклом свете, растущем на горизонте на востоке. Тиллиаг не замедлился, пока не добрался до гальки на берегу реки. Он сразу погрузился в нее.
