– Привет, Йорик! Вернее, Йорики, вас много, а я один, прощайте… – и он все так же на четвереньках торопливо отполз в сторону, где его и стошнило.
– Ф-фу! – выдохнул он, вытирая со лба пот. – Куда ж это я забрался? Это еще что за черепа?
Чиркая спичками, он начал искать выход, стараясь больше не смотреть на черепа. Налево оказалась дверь, он рванул ее на себя, она заскрипела, и Сивере очутился в коридоре. Конца и края не было этим переходам, коридорам, комнатам, подвалам, норам, которые, казалось, были тут повсюду. Здесь можно не только заблудиться – бродить вечно, до Второго Пришествия. Вот так лабиринт!
Пройдя несколько шагов, Сивере вновь очутился в подвальном пруду, где побывал вначале. Очевидно, он сделал круг. Теперь, вооружившись осколком гранита, Александр Юрьевич стал чертить на стенах кресты, чтобы в очередной раз не вернуться обратно.
Выбрав новый коридор, Сивере через некоторое время попал в замкнутое пространство, где царил абсолютный мрак. Шагая на ощупь вдоль стен, он чиркал спичками, которых оставалось все меньше и меньше. Ему казалось, что он опять двигается по кругу, на сей раз поистине магическому. Спички тут же гасли, а конца его хождению не предвиделось.
Тогда он оторвался от стены и стал пересекать подвал. Сделав несколько шагов, он замер. Что-то внутри подсказало ему не торопиться, не паниковать, стоять спокойно. Он опустился на колени, протянул руки, пытаясь коснуться пола, но они ушли вниз, и он едва не потерял равновесие. Тогда Сивере зажег спичку. Все ясно: перед ним – колодец. Дыра диаметром два метра, из которой несло холодом. А что внизу?
Александр Юрьевич достал из кармана расческу, бросил в колодец. Отзвука падения так и не услышал.
Туннель уходил глубоко под гору, может быть, к самому ее подножию. Возможно, в древние времена здесь был запасный выход из монастыря. А спускались монахи, скорее всего, по веревочной лестнице.
Так или иначе, но тут ему делать нечего. Если только нет желания спрыгнуть и покончить с собой. Но Сиверсу хотелось жить, и он попятился назад, пока не выбрался в новый коридор, где еще не был прежде. Оставалось еще три спички. Он боялся их тратить и вновь шел на ощупь. Ступал медленно, хотя и предполагал, что больше подобных колодцев на его пути не встретится.
Когда-то в Москве ему попалась на глаза книга модного писателя Сегеня, где тот описывая существование на земле некоторых, как он называл их «сатанинских дыр», которые, каким бы смешным это ни показалось, не имеют дна. Одну из них автор якобы видел собственными глазами на горе Броккен, в Германии. Другие по предположению находятся где-то в Гималаях, в Андах, в Новой Зеландии…
Что это такое? Автор уверял читателя, что не что иное, как выход в астральный мир. Еще проще и понятнее – вход в Преисподнюю. Туда отправляются души злодеев, оттуда появляется на свет всякая нечисть. Так ли на самом деле? Конечно, спору нет, Сегень – замечательный сочинитель романов, но существуют ли подобные дыры в реальности или Александр Юрьевич увидел обычный туннель в горе?
Скорее всего, туннель природного происхождения, но достроен людьми и использовался ими для каких-то нужд. Блуждающий по коридорам историк был уверен в собственной правоте: встретившийся ему колодец, в который он чуть не упал, есть размытое в породе русло когда-то давно существовавшего ручья, и ничего сверхъестественного в том нет.
Хотя, кто знает! Всегда хочется верить всяческим чудесам и загадкам, внимать мистическим заявлениям и исцеляться у магов. Забывая при этом о погибельности своей души, а начинается-то все с малого… С веры в нечто инфернальное, которое кончается поклонением ему.
Отвлекаясь мысленно, полемизируя с оставшимся в Москве Сегенем, Александр Юрьевич и не заметил, как прошел мимо комнаты, в которой светился огонек. «Что за чертовщина?» – подумал он, возвращаясь на пару шагов назад. Но так и есть: перед ним была совершенно нормальная, жилая комната, в которой стоял стол, стул, тахта, заправленная одеялом, и тлел фитилек керосиновой лампы. На тарелке лежал кусок поджаренного мяса, ломоть хлеба с сыром, пучок зелени. И рядом стоял кувшин.
У Сиверса с собой не было часов, он оставил их в келье, но его желудок сразу же определил далеко послеобеденное время. Александр Юрьевич даже не задумался – откуда тут все это взялось, кто здесь живет, уж не таинственный ли карлик-горбун? Он просто бросился к столу и в два приема умял все, что на нем было. В кувшине оказалась терпкая хванчкара. Утерев ладонью губы, историк громко икнул.
Жизнь показалась еще прекраснее, а главное – удивительнее, чем была до сих пор. Не все ли равно, где он находится? Наверху, в своей временной келье, или здесь, в подземелье, у радушного, но неизвестного хозяина. В свинцовой Москве или солнечной Палестине, на горе Броккен или на дне океана, в Марианской впадине? Жить надо проще, а в самых тягостных ситуациях радоваться своему существованию, не забывая и поскорбеть о бренной оболочке, называемой телом. Словом, не распускать нюни, суетиться медленно и внимать вечности, если она напоминает о себе неожиданными поворотами судьбы.
Полежав на тахте и немного отдохнув, Сивере не стал дожидаться хозяина. Теперь он был окончательно уверен, что и сам сможет выбраться из подземного лабиринта. А в крайнем случае всегда вернется обратно, в эту комнату. Александр Юрьевич, насвистывая, двинулся по коридору.
Впереди было два дверных проема. Заглянув в один из них, он очутился в подвале, где стояли две пустые клетки. С металлическими толстыми прутьями и обрывками черной свалявшейся шерсти на дне. Не иначе, в них держали каких-то животных. Причем достаточно крупных, размером с молодую гориллу или медведя. Зачем, когда?
Почесав затылок, Сивере оставил этот подвал и пошел к другой двери. Разобраться во всех свалившихся на него таинственных наворотах было пока невозможно. Одни лишь предположения, догадки, версии. Но – странное дело! – теперь почему-то он не особенно и жалел, что решил приехать отдохнуть в «Монастырский приют». Жизнь, по крайней мере, стала гораздо интереснее.
Новый подвал, похожий на погреб, следующий туннель, еще одна дверь… Но она упорно не хотела поддаваться. Александр Юрьевич, вспомнив о связке, начал подбирать ключ. Ему уже удавалось в своих блужданиях отпирать некоторые запоры. Один из ключей пришелся и к этому замку. Давно не смазываемые петли заскрипели, он очутился в комнате, где сразу же зябко поежился. Тут царил нестерпимый холод, словно он внезапно попал на ледяной айсберг.
Оставалась последняя спичка. Александр Юрьевич раздумывал: стоит ли ее зажигать или лучше вернуться обратно, к теплу и свету? Уж здесь-то точно нет ничего интересного и никакого выхода. Все же любопытство пересилило. Чем он рискует? Дорогу назад знает. Сивере чиркнул спичкой и буквально остолбенел.
Перед ним стоял деревянный стол, на нем лежал человек. Но ему никак не полагалось тут лежать, этому мертвецу, из горла которого торчал обломок стрелы. Если только это не двойник Комамберова. Александр Юрьевич вскрикнул: спичка догорела, опалив пальцы, и все вокруг снова погрузилось во тьму.
3
Комиссар Куруладзе прибыл на фуникулере за полчаса до назначенного ужина. За его спиной вышагивал, как всегда, грозный Макс. Хозяин гостиницы встретил их у ворот «Монастырского приюта». Рядом в почетном эскорте стояли его жена и один из сыновей.
– Вольно! – махнул рукой комиссар. – Показывайте, где он там. Сначала, на голодный желудок, надо посмотреть ваш труп, а потом приступим к дознанию.
Очевидно, под «дознанием» он понимал ужин с вином.
– На мой труп вы можете взглянуть только после моей смерти, – буркнул Полонский. – Если, конечно, в том возникнет необходимость.
Ясно, что они давно недолюбливали друг друга. Но Куруладзе сделал вид, что не заметил издевательства.
– Кто его на сей раз замочил? – грубо спросил он, будто несчастного Комамберова «мочили» каждый божий день, и не по одному разу.
– Откуда мне знать? – развел руками Тошик.
– Ничего-то вы не знаете, а трупов полная гостиница. Ладно, вы его вытащили из пропасти? Где он?
– Куда вы его отнесли? – обратился Полонский к сыну.
– В седьмой погреб. Там у нас холоднее всего, – отозвался тот.
– Пошли!
Вся процессия двинулась во двор, обошла южный придел и хозяйственные сооружения, спустилась по лестнице в пищевой блок и миновала по коридору несколько закрытых дверей, пока не остановилась у седьмой по счету.
– Отпирайте! – кивнул Куруладзе.
Сын Тошика поковырялся в замке, затем распахнул дверь и пропустил вперед комиссара, который включил фонарик. Но шедший за ним Тошик щелкнул выключателем и под потолком вспыхнула желтая лампочка.
