вмешательство Международного бюро труда не может изменить этого факта. В Японии средний уровень жизни ниже, чем в США, потому что равное количество труда дает в Японии меньшее количество продукции, чем в США.
При таких условиях целью международных соглашений относительно трудового законодательства не может быть выравнивание ставок заработной платы, продолжительности рабочего дня и тому подобных мер «в пользу рабочих». Единственной целью может быть координация этих параметров, так чтобы не менялись сложившиеся условия конкуренции. Если, например, в Америке вследствие нового закона или давления профсоюзов стоимость строительства выросла на 5 %, придется считать, насколько это повысит себестоимость производства в различных отраслях промышленности, в которых Америка и Япония конкурируют или где конкуренция может возникнуть при изменении стоимостных отношений. Тогда потребуется исследовать, при помощи какого рода мер можно сделать японские товары более дорогими, чтобы не изменились конкурентные возможности обеих стран. Очевидно, что такого рода расчеты крайне трудны. Эксперты будут спорить об используемых методах и о возможных результатах. Но даже если они договорятся, соглашение заключить не получится. Потому что такие компенсационные меры противоречат интересам японских рабочих. Им выгоднее расширить экспорт за счет американского экспорта; в результате спрос на их труд возрастет, а положение японских рабочих улучшится. Руководствуясь этими идеями, Япония будет готова минимизировать рост производственных издержек, вызванный изменениями в Америке, и откажется проводить компенсационные мероприятия. Ожидания, что с протекционизмом можно справиться путем заключения международных соглашений в области социально-экономической политики, совершенно необоснованны.
Следует отдавать себе отчет, что практически каждая новая мера в пользу рабочих, обременяющая работодателей, ведет к росту издержек производства, а значит, и к изменению условий конкуренции. Не будь протекционизма, неспособность этих мер достичь поставленных целей выяснилась бы очень быстро. Их единственным результатом стало бы сокращение производства и, следовательно, рост безработицы. Безработные могут найти работу только за меньшую оплату; а если они не согласны на более низкие ставки заработной платы, то остаются безработными. Даже недалекие люди поняли бы, что экономические законы неумолимы и что государственное вмешательство в экономику не может достичь желаемых целей, а должно привести лишь к положению дел, которое – с точки зрения государства и сторонников его политики – будет еще менее приемлемым, чем то, которое хотели изменить.
Протекционизм, разумеется, не в силах устранить неизбежные последствия интервенционизма. С его помощью можно создать лишь видимость улучшения, замаскировать истинное положение дел. Его цель – повышение внутренних цен. Более высокие цены компенсируют рост издержек производства. Рабочие не страдают из-за падения денежной заработной платы, но им приходится больше платить за покупаемые ими товары. В том, что касается внутреннего рынка, кажется, что проблема решена.
Но возникает новая проблема: монополия.
8. Экономический национализм и монопольные цены внутреннего рынка
Покровительственные тарифы используются для того, чтобы ликвидировать нежелательные последствия государственного вмешательства, ведущего к повышению внутренних издержек производства. Они предназначены для сохранения конкурентоспособности отечественной промышленности в условиях увеличения себестоимости продукции.
Однако само по себе установление импортных пошлин достигает цели только в случае товаров, спрос на которые отечественная промышленность удовлетворить не в состоянии. Отраслям, производящим больше, чем нужно для внутреннего потребления, тарифы могут помочь только в сочетании с монополией.
В европейских промышленных странах, например в Германии, рост импортных пошлин на пшеницу повышает внутренние цены до уровня мирового рынка плюс импортная пошлина. Несмотря на то что рост внутренних цен на зерно ведет к увеличению производства, с одной стороны, и сокращению потребления внутри страны – с другой, удовлетворить внутренний спрос без импорта не получается. Поскольку издержки предельного торговца зерном включают цену мирового рынка и импортную пошлину, внутренние цены поднимаются до этого уровня.
Иное положение с товарами, которые Германия производит в таком объеме, что часть их может быть экспортирована. Немецкие импортные пошлины на товары, которые Германия производит не только для внутреннего рынка, но и на экспорт, не смогут, что касается экспортной торговли, компенсировать рост стоимости производства внутри страны. Безусловно, они помешают иностранным производителям продавать на немецком рынке. Но рост издержек производства внутри страны будет и дальше подрывать экспортную торговлю. С другой стороны, конкуренция между отечественными производителями на внутреннем рынке устранит те немецкие заводы, на которых производство станет невыгодным из-за роста производственных издержек, вызванного вмешательством государства. Возникнет новое равновесие, и внутренние цены достигнут уровня цен на мировом рынке плюс импортные пошлины. Теперь внутреннее потребление будет меньшим, чем до введения импортных пошлин и повышения стоимости отечественной продукции. Сокращение внутреннего потребления и экспорта означает сжатие производства с соответствующим ростом безработицы и ростом давления на рынок труда, ведущего к падению денежной заработной платы. Провал Sozialpolitik становится очевидным[33].
Но есть еще один выход. Поскольку импортные пошлины изолировали внутренний рынок, отечественные производители получают возможность организовывать монопольные схемы. Они могут создать картель и брать с внутренних потребителей монопольную цену, которая будет лишь чуть выше цен мирового рынка плюс величина импортной пошлины. Получая монопольную прибыль на внутреннем рынке, они смогут снизить экспортные цены. Производство вырастет. Провал Sozialpolitik окажется искусно скрытым от глаз невежественной публики. Но отечественным потребителям придется платить больше. Все, что рабочему удается выгадать благодаря росту денежной заработной платы и трудовому законодательству, обременяет его в качестве потребителя.
Но государство и профсоюзы достигли своей цели. Теперь они могут хвастать, что предприниматели ошибались, предсказывая, что рост заработной платы и льготы по трудовому законодательству сделают их заводы неприбыльными и помешают производству.
Из-за успешного распространения марксистских мифов вокруг проблемы монополии много пустой болтовни. Согласно марксистскому учению об империализме в свободном рыночном обществе господствует тенденция к монополизации. В соответствии с этим учением монополия представляет собой зло, создаваемое силами, действующими на нестесненном рынке. В глазах реформаторов это худший из пороков системы laissez faire, являющийся главным оправданием интервенционизма. Борьба с этим злом должна быть первостепенной целью государственного вмешательства в экономику. Одно из серьезнейших последствий монополизма состоит в том, что он порождает империализм и войну.
Следует признать, что в некоторых случаях монополия – всемирная монополия – может возникнуть и без поддержки государственного аппарата сдерживания и принуждения. К примеру, поскольку месторождений ртути крайне мало, монополия может возникнуть даже без содействия государства. Бывают случаи, когда из-за неудачного месторасположения высокие транспортные расходы делают возможным возникновение местной монополии на громоздкие грузы, скажем на строительные материалы. Но большинство людей, обсуждая проблему монополии, имеют в виду совсем не эту проблему. Почти все монополии, которые не одобряются общественным мнением и с которыми обещает бороться государство, созданы самим государством. Это национальные монополии, возникшие под прикрытием импортных пошлин. В
