я от очередного телефонного звонка. На экране настойчиво мигал номер тестя. Блядская жизнь, ему-то что в такое время надо?
— Слушаю, — без любезностей рыкнул в трубку, подавляя в себе желание просто отключить телефон, лучше ответить, чем лицезреть тестя в своей квартире.
— Слушай меня, щенок, если с Камилой что-то случится, я тебя с лица земли сотру, тварь.
— Можно без угроз. Я не понимаю, о чем вы говорите, — потирая глаза, зашагал в сторону ванны. И повернув кран, обрызгал лицо водой, пытаясь смахнуть остатки сна.
— Моя дочь сейчас в больнице по твоей вине, а ты не понимаешь, о чем я говорю! Это так ты о ней заботишься, как мне когда-то обещал? Запомни этот день, потому что это начало твоего конца, Ильдар.
— Вы всегда очень пафосны, Ринат Данисович. Я не знаю, что случилось с Ками и при чем тут я, но надеюсь, все обойдется и она будет жива и здорова, — не желая больше слушать поток оскорблений в свой адрес, скинул вызов и, вытирая лицо одной рукой, набрал номер Тима.
— Привет! Спишь?
— Есть немного. Что-то важное?
— Тагаев звонил, Камила в больнице.
— Что случилось?
— Вот это и надо выяснить, а то от него никакой конструктивной информации невозможно добиться, один поток угроз и оскорблений. Можешь пробить по больницам?
— Да, сейчас сделаю. Как узнаю, перезвоню.
— Спасибо, брат!
Скинув с себя рубашку, направился на кухню, как понимаю, поспать мне сегодня уже не дадут. Сварив кофе, открыл окно и закурил. Не успел докурить, как Тим перезвонил.
— Слушаю.
— У Камилы попытка суицида. Таблеток наглоталась. Откачали, приходит в себя. Тагаев сейчас делает все, чтобы замять эту ситуацию, чтобы в дурку ее не отправили.
— Час от часу не легче, не день, а фейерверк неприятностей, — невольно произнес, туша сигарету в пепельнице.
— Что-то ещё случилось?
— Да так, ерунда, — отмахнулся, Тимуру не стоило знать про все, а то ещё к дяде побежит за помощью. А мне этого не нужно. — Спасибо, брат.
— Съезди к ней. Десятая больница, пятый этаж, двадцать первая палата.
— Записал, — произнес, чтобы его успокоить. Не собираясь и близко подходить больше к семье Тагаевых. Все, эта история для меня закончилась. — Хороших тебе снов! — пожелал брату, и скинув вызов, отложил в сторону телефон, потянувшись к пачке за второй сигаретой. Теперь я знал, от чего бежал мой отец. Это был побег не только от нелюбимой женщины, но и вечного контроля, тотального контроля. От этого устаешь больше, чем от всего остального.
Глава 20
Утро. На часах ровно семь. Я открываю глаза ещё до будильника и тянусь к телефону, проверяя месседжеры на наличие сообщений от Ильдара. Но от него ни строчки. Отложив в сторону трубку, поднимаюсь и иду умываться, ругая себя за это глупое ожидание. Это плохой знак. Я начинаю к нему прикипать, начинаю влюбляться. Вытираю лицо, взгляд цепляется за блеск браслета на запястье и внутри снова все неприятно сжимается с каким-то странным, ничем не подкрепленным чувством тревоги. По пути на работу переписываюсь с Леной, но и тут меня снова посещает неприятное, холодное чувство тревоги и напряжения и я не могу понять, с чем это связано. Подруга заверяет, что у нее все хорошо и мне не о чем беспокоиться. Но это гнетущее ощущение не отпускает меня на протяжении всего дня.
— Лер, — Ильдар ловит меня в свои объятия в коридоре по пути в подсобку и увлекает меня к себе в кабинет. — Не занимай свой вечер ничем и никем, — шепчет в мои губы, перед тем как поцеловать. Его прикосновения вырывают меня из реальности, заставляя вмиг обо всем забыть и отрешиться ото всех своих переживаний.
— Ты не позвонил, я подумала, что… — он не дает мне договорить.
— Что я последняя скотина. Прости меня. У меня сейчас непростой период, но я каждую минуту думаю о тебе, — я улыбаюсь его словам и коротко целую его в губы. Да, это наивно, но я ничего не могу с собой поделать. Я очень давно ничего подобного не испытывала.
— Мне надо бежать. Оксана попросила принести чистые скатерти во второй зал.
— Хорошо. До вечера.
Я выскальзываю за дверь, по-глупому улыбаясь, один его поцелуй, а у меня словно крылья за спиной вырастают.
День проносится со скоростью профессионального бегуна, радует то, что проходит он без каких-либо неприятных событий. Наступление вечера же знаменуется появлением Ильдара в комнате для персонала с большой подарочной коробкой в руках. Хорошо, что кроме меня в тот момент там никого не было.
— Что ты творишь? Нас могут увидеть.
— Ты думаешь, они все слепые?
— Когда все настолько открыто, это уже чересчур. Не делай так.
— Это тебе, — он, игнорируя мои слова, протягивает коробку, она явно из дорогого бутика, судя по эмблеме. — Надеюсь, угадал с размером. И да, я помню про твою просьбу о дорогих подарках, — произносит Ильдар, предугадывая мое возмущение. — Но это вынужденный подарок. Мы идем сегодня на одно мероприятие.
— Ильдар, я устала и …
— Я тебя очень прошу, я там подохну от скуки без тебя. Мы ненадолго, поприветствуем нужных людей, отсыплем пару комплиментов супруге Янинского, которые и являются устроителями этого приема, поздравим их с открытием выставки.
Мне очень не хочется никуда ехать сегодня, я действительно устала, но отказать Ильдару я не могу, поэтому позволяю себя уговорить.
Салон красоты, квартира Ильдара, примерка платья, и мы в машине, вдвоем на заднем сиденье, едем по ночному городу, за рулем сегодня его водитель — Александр, молчаливый, услужливый мужчина. Адашев часто хмурится, его телефон то и дело вздрагивает от звонков, отчего Ильдар все больше мрачнеет.
— Что-то случилось? — позволяю себе дотронуться до его запястья. Он переводит на меня взгляд и сжимает мои пальцы в своей большой и теплой ладони.
— Тебе не о чем переживать, а свои проблемы я решу, — улыбка появляется на его губах, но взгляд остается серьезным.
Прием проходил в огромной галерее,
