— Здравствуй, отче, — Решил я первым начать диалог, который, как надеялся, будет максимально быстрым и немногословным.
— И тебе не хворать, Александр, — Тихо и подавлено прохрипел он. Судя по всему это не простуда и не что-то вирусное. У старика просто стало что-то медленно отказывать. Ничего не поделаешь, человеческое тело не вечно, а он, похоже, и так прожил длинную жизнь. Хотя мне, откровенно говоря, его кончина казалась очень даже положительным событием. Как бы цинично это не звучало, сейчас, наверное, его жизнь была самым большим тормозом на пути моего становления в этом мире.
— Как чувствуешь себя? — Решил я поиграть в заботливого христианина.
— Худо моё дело, Александр. Наверное, вскоре встречусь со Всевышним. — Медленно и тихо проговорил он.
— Пусть Господь дарует тебе здоровье. — Я старался быть максимально серьёзным, но в душе ликовал. Свято верующим я никогда не был, а делать пусть и большие, но всё же очень нестабильные деньги на одном только тотализаторе мне казалось весьма сомнительной перспективой.
— Да… Впрочем, все мы там будем. — Философски подметил он.
— И лягут в землю общую остатки наши бренные, — Не знаю к чему, вспомнил я строчку из сатирической песенки.
— Земле ей всё едино, апатиты и навоз, — Закончил куплет Агафон.
— Что за? Откуда ты… — Рассудок мой вдруг помутился, в глазах потемнело. Запах ладана неожиданно ударил в голову. Я уже почти потерял сознание, но взяв все силы в кулак, всё же устоял на ногах.
— Спокойно, Саша. Не переживай. Вот я убедился в своей теории. И неужто в двадцать первом веке до сих пор популярен Владимир Семёнович? — С усмешкой спросил он уже более живым голосом.
— Нет, просто… Просто мне нравится, — Меня откровенно мутило. Это что же, передо мной ещё один гость из будущего?! Причём как минимум годов из шестидесятых — раньше Высоцкого не знали! — Агафон… А ты…
— Не Агафон я. Настоящее моё имя — Евгений.
— А почему… Чёрт, столько вопросов…
— Присядь, Саша. Сейчас я тебе всё расскажу.
И он рассказал. Как оказалось, он в этом времени живёт уже сорок лет. Когда он сюда попал, в его времени был тысяча девятьсот восемьдесят второй год. В целом почти та же история. Сказали, что безобидный эксперимент. На деле же спустя неделю у него начались головные боли, а во время поездки на дачу в Подмосковье его так же как и меня вырубило. Очнулся же он уже в тысяча четыреста шестьдесят пятом. В целом история, очень похожая на мою. Разве только его вело не желание заработать, а долг перед Отечеством. По-крайней мере, так ему это преподнесли.
— Я тогда по началу не поверил. Думал, снова учёные что-то химичат. А как понял, так бесноваться начал. Но не долго. Вскоре смирился я, думал, подарю людям прошлого свет Советской науки. Вот только видимо не так я что-то делал. Когда же я стал им показывать, на что прогресс способен, в ворожбе меня обвинили. А я всего-то! На людях спичкой чиркнул! В монастырь отправили. А когда Новгород присоединили, в церкви этой стал службу нести. Я после годов, проведённых здесь в бога поверил. Ты представляешь? Я, насквозь Советский человек! — Он остановил свой монолог, по всей видимости предавшись воспоминаниям.
— А с тобой выходили на связь? Ну, учёные ваши? — Этот вопрос возник у меня одним из первых.
— Да, раз пять или шесть… Но это всё в первый месяц. В последний раз они сказали, что проект замораживается и больше поддерживаться не будет. Всё, больше я связи с будущим не имел. Ну, до твоего появления.
— Понятно… И что они сказали?
— Я из их слов не много понял. Они говорили, что я не в наше прошлое попал и на них повлиять отсюда не смогу. А, ещё что-то про эффект бабочки. Мол даже если я особо ничего тут и не сделаю, в этой реальности той истории, которая у нас, уже точь-в-точь не будет.
— Ну, это я заметил. Мне сказали, мол тут, в смысле в реальности этой, серебра навалом и ценится оно гораздо меньше.
— Хм… Вполне возможно. Скорее всего, до меня в этот мир никто из будущего не попадал. Об этом говорит тот факт, что до моего появления многие исторические события шли более или менее по учебнику. Зато после моего попадания всё пошло наперекосяк. И с исторической точки зрения тоже. Америку теперь на два года раньше открыли. И не Колумб, а Англичане. И это только один пример. В любом случае это уже сорок лет как совсем не наш мир. Не наша история.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И спорить с его выводом было глупо. Даже будучи простым монахом за сорок лет он мог кардинально изменить ход истории. Да и залежи металлов, о которых говорил Аркадий, на это тоже своё влияние оказали. Значит, большинство моих знаний по истории тут особого веса не имели. То, что сейчас великим князем является Иван Васильевич, скорее всего, просто совпадение. Возможно, наследник его вовсе и не Василий третий. М-да, случай тяжёлый.
— Александр, если я не ошибаюсь, ты попали сюда приблизительно из две тысячи двадцатых годов, так ведь? — С трепетной и даже несколько детской надеждой спросил он.
— Да, Евгений, всё так. А что?
— Скажи, а… Союз всё ещё существует?
— К сожалению, нет. Страна распалась меньше чем через десять лет после вашего исчезновения, — Я пожал плечами, мол самому не по душе такой расклад.
— Ну что ж, — Разочарованно вздохнул он, — Хорошо, что я этого не видел.
— Да, вам повезло, что вы этого не видели, — Согласился я с очевидным фактом. Сам я, к счастью, жертвой перестройки не стал, но вот насмотреться на таких индивидов успел достаточно.
Мы ещё долго обсуждали нашу нелёгкую судьбу. Евгений спрашивал а будущем, я же интересовался тем, что ему говорили советские учёные во время выхода на связь. К сожалению, ничего конкретного выяснить не удалось. Старик либо не помнил, либо просто не понял того, о чём ему говорили.
— Вот что, Саша. Ты с прогрессом не торопись. Конечно, если не хочешь загреметь в монастырь. Твоя идея со ставками хороша, делай деньги сначала на этом. К пищалям же пока что не подходи. Людям здесь чужды технические новшества.
— Да, я понимаю. Спасибо.
— И ещё. Я чувствую, скоро и правда мой срок придёт. Поэтому ты уж не обессудь, если обидел. Я тогда сильно сомневался. Думал, из будущего или просто чудак приезжий. В общем, не признал. И вот ещё, — Он протянул мне увесистый мешочек, — Тратиться священнику особо не на что, а деньга со временем копилась. — Скромно посетовал он.
— Спасибо! Это очень вовремя!. Поправляйтесь. — В первый раз я пожелал ему здоровья от всей души.
Евгений, как выяснилось, как и я не обладал нужными знаниями. Это было печально, ведь я рассчитывал, что уж советский человек поможет мне подняться в эту мрачную эпоху. Но нет, ни как сталь получать, ни всякие порошки полезные, ничего такого ему было неизвестно. Но это не страшно. Теперь я словно вновь получил непреодолимый заряд мотивации и желание не повторить судьбы Евгения.
Священник Новгородской церкви умер на следующий день после полудня. Судя по всему, инфаркт. Что ж, очень печально. Ведь по факту в этом мире я остался один такой особенный. А может быть и нет. Хотя, наверное, вряд-ли подобные эксперименты проводились ещё когда-нибудь. Возможность такого, конечно, исключать нельзя. Я же буду верить в это до конца. Всё же одному в этом мире гораздо сложнее, чем хотя бы вдвоём.
Глава 18. «Анна фон Майер»
— Туда, туда давай!
— Левей возьми, левее!
— Ну беги родимый, ну же!
И всё же суждено нашему народу полюбить футбол. И не важно в этой реальности или в той, где я жил каких-то три недели назад. М-да. А игрокам, похоже, суждено всё также посредственно играть. Нет, огонь в глазах у них так и блещет. Однако пока их «игра» вызывает у меня лишь смех да слёзы. Но это у меня. А несколько взрослых мужиков, что вроде как должны от зари до зари пахать в поле, как предполагает стереотип, уже не первый раз собираются просмотреть, что же это там происходит у заморского помещика. Они даже сидячие места себе соорудили, только бы удобнее лицезреть на теперь уже ежедневную игру бывших рабов в ногомяч. Им, кстати, футбол пришёлся очень даже по душе. Их теперь хлебом не корми, дай только между тренировками попинать набитый тряпками кожаный мяч. Кстати о мяче. Я по началу думал сделать классический, с воздухом внутри. Ага, щас. И поставки от Адидаса с Найком. Нет уж, пока мне такие, на первый взгляд, примитивные вещи, как накаченный мяч, могут только сниться. Мне в голову раз за разом приходили идеи реализации в этой реальности чуть ли не всей олимпийской программы. В сильно видоизменённом виде, конечно. Ну а что? Ведь один из залогов успешного бизнеса — его уникальность. А сейчас нигде ничего ТАКОГО точно нет. В Европе подобное скорее всего пресекается строгим в этом отношении католицизмом, который, как я понял, не сильно отличается от этой религии из моей реальности. Конечно, какое-нибудь производство в этом периоде истории имеет куда больший потенциал. Но так уж вышло, что на протяжении всей своей жизни я был ближе к спорту, чем к промышленности. Хотя, признаться честно, я бы не отказался сейчас получить в свои руки(или скорее в голову) знания об условном ткацком станке или пресловутой, так любимой многими попаданцами, делящими мою судьбу, доменной печи. Но увы. Имеем то, что имеем. Тем временем матч дня подошёл к концу. Ребята банально выдохлись. Тем более, что силы их были уж очень равны. Компания отнюдь не юных фанатов разочарованно поворчала и стала разбредаться.
