— Отлично. Что за люди — известно?
— Один — гражданин США. По данным Службы внешней разведки, офицер ЦРУ или Агентства национальной безопасности США. Второй — турецкий офицер, третий — бывший гражданин СССР, давно уже эмигрировавший в Израиль. Еще до развала Союза уехал. Представляется бизнесменом, других сведений о нем не имеем. Пока даже не известно, работали они вместе или по отдельности. Но, когда задержали первого, остальные попытались скрыться. Но их к тому моменту уже вычислили и блокировали. Такие операции ФСБ проводить умеет. Это не против террористов действовать. У тебя все?
— Так точно, товарищ подполковник, все.
— Вопросы есть?
— Если возникнут, я сразу позвоню. Я, кстати, даже не знаю, где вы сидите. Далеко от нас?
— В Нальчике. Звони, если что. До связи…
— До связи, товарищ подполковник.
Ослябя спрятал телефон в карман и повернулся к Людмиле Николаевне…
* * *Женщина стояла прямо, поджав губы так, что они образовали тонкую линию. Лицо выглядело упрямым и решительным.
— Что вам, Виктор Юрьевич, про мою семью сказали?
— Ваша семья уже три дня находится под усиленной охраной ФСБ, и уже задержаны три иностранца, отслеживавшие передвижение ваших сыновей. Граждане США, Турции и Израиля.
— Я знаю, что в Израиле ведутся аналогичные разработки. Они даже научились считывать информацию с фотографии, но не знают, как переложить ее в звуковой ряд так, чтобы он стал понятен для ДНК человека. В США работы тоже проводятся, но пока информацию они считывают не с помощью оборудования, а только экстрасенсорными методами. И так же пытаются передать. Это ненадежный и дорогой вариант. Но чтобы Турция интересовалась такими научными проблемами — для меня это новость.
— Турция просто финансирует террористов, воюющих в Сирии и, видимо, заинтересована в получении Харуновым результата. Так что наши противники пытаются найти варианты давления на вас. Обычно такие варианты находятся. Не найдут путей со стороны, начнут давить изнутри. Сделают из вас наркозависимого человека без воли. Это обычные методы воздействия на несговорчивых. Так что вам попадать к ним никак нельзя.
— Наверное… А что власти ответили этому эмиру? — спросила Людмила Николаевна.
— Власти уверяют его, что погода в республике стоит нелетная и вертолеты прибыть не могут. А пока готовят специалиста-психолога из специальной службы ФСБ. Этих психологов обучают методам воздействия на террористов. Даже по телефону. Может быть, уже нашли, может, собеседования уже начались.
— Еще вопрос, — сказала женщина тем же жестким тоном. — Эмир Харунов в состоянии выполнить свое обещание и расстрелять утром часть заложников?
— К счастью или к сожалению, и не знаю уж, что лучше, я с эмиром Харуновым не знаком. Но он — бандит. А бандиты, однозначно, не умеют щадить чужие жизни. Они озабочены только своей. И еще наполнением своего кармана. Он вернулся на родину не для того, чтобы сделать что-то хорошее родине, а только для того, чтобы заработать на бандитизме. И, как я думаю, если Харунову позволить, он вполне в состоянии выполнить свою угрозу. Впрочем, у нас еще есть тринадцать часов до предполагаемого расстрела. И есть возможность что-то предпринять.
— А что ему ответили на требование выдать меня?
— Насколько я знаю, ничего не ответили. Погода нелетная. Но до эмира доведены некоторые сведения. Причем доведены не федеральными силовыми структурами, а его агентурой. Согласно этим сведениям, вы вывезены вместе с моим взводом с Сарматского плато в Пятигорск, откуда сразу были отправлены в Москву. Должны, по крайней мере, были быть отправлены. Туда вы, возможно, уже прилетели, возможно еще нет. Я тоже, как и эмир Батырби Харунов, не знаю, каким самолетом вас отправляли, насколько быстро этот самолет добирается до столицы. И доставить вас сюда немедленно никак не получается. Харунов человек неглупый, если стал эмиром, если его наняли серьезные люди для выполнения серьезного задания, и он просто обязан понимать, что такое форс-мажор. А требовать что-то в этом случае — глупо. Не в человеческих силах преодолеть подобные обстоятельства. Думаю, эмир смирится, на всякий случай будет снова и снова требование предъявлять, а что дальше будет, мы посмотрим. У него своя задача. У нас — своя. Кто окажется более сильным, покажет дальнейшее развитие ситуации.
Людмила Николаевна наклонила голову, как это делает готовящийся пойти в лобовую атаку бык, и сказала твердо, как, видимо, привыкла говорить:
— Я все обдумала. Поскольку я стала виновницей всего этого переполоха, виновницей человеческой беды, я готова добровольно, я повторяю — добровольно, пойти и сдаться эмиру Харунову. Пусть отправляет меня куда желает, только сдамся я при условии, что он не тронет заложников. Это будет мой вклад в общее дело.
— Иванов, — позвал Виктор Юрьевич остановившегося неподалеку солдата. — Что там с окопом? Подготовили?
— Так точно, товарищ старший лейтенант. Я и пришел доложить. Вырыли, вдалеке, выше по склону, выкопали куст и притащили его для маскировки. Нас хорошо прикрывает. В темноте никто не поймет, что там засада. Если только все кусты в округе наперечет знает.
Командир взвода, соглашаясь, кивнул.
— Подойди ближе.
Ослябя встал и полез за чем-то в карман. Рядовой приблизился. Старший лейтенант вытащил наручники и замкнул одно кольцо на руке рядового. И тут же, не слишком церемонясь, сильной хваткой вцепился в локоть Людмилы Николаевны, подтянул ее руку и защелкнул у нее на запястье второе кольцо. Женщина при этом пыталась вырваться, лицо ее выражало беспредельное возмущение, но слова застряли в горле, и от этого же своего сильного возмущения она не могла ничего сказать.
Рядовой Иванов спокойно ждал объяснений, которые тут же и последовали.
— Иванов. Ты со Славичем охраняешь Людмилу Николаевну. Упустите ее — сам расстреляю. Ты знаешь, что я слов на ветер не бросаю, — старший лейтенант Ослябя говорил коротко и строго. От злости у Людмилы Николаевны даже глаза сузились. — Людмила Николаевна не пожелает вас подводить под расстрел и будет сидеть смирно. По крайней мере, я на это надеюсь. Но вы не просто ее караулите. Вы ее еще и охраняете. Я предполагаю, что после разгрома банды кто-то, возможно, будет пытаться прорваться в горы. Уничтожать всех, кто приблизится. Стрелять на поражение без предупреждения. Но при этом смотрите, в безоружных не стрелять, хотя отпугнуть выстрелом можно. Есть вероятность прорыва и кого-то из заложников. Поэтому будьте внимательны и аккуратны. Все. Веди Людмилу Николаевну. Спрячь ее в окопе.
Лицо рядового Иванова было строгим, слегка вытянутым, а сам он понурился и приказ слушал внимательно. Но глаза солдата, обращенные к командиру взвода, при этом смеялись. Угрозу расстрела он понял так, как ее и следовало понимать — эта угроза была произнесена специально для женщины. И она восприняла эту угрозу вполне серьезно.
— Пойдемте… — позвал солдат, и женщина, не желая подставлять солдата под расстрел, пошла покорно, хотя пару раз обернулась, один раз даже остановилась, чтобы высказать старшему лейтенанту какую-то угрозу, но он был занят и в ее сторону не смотрел. Значит, и не слушал ее. И возмущение Людмилы Николаевны было бесполезным делом. А тут еще солдат тянул за наручник…
Глава десятая
— Сейчас главная для нас задача — проникнуть в ливневую канализацию. Шахмырза, давно чистили канализацию?
— На моей памяти это всего два раза было. Последний раз в позапрошлом году. Ливневка — это хорошо. Плохо будет, если пойдет сильный дождь. А он, кажется, собирается.
— Тучи хилые, — возразил старший сержант Матюшин. — Если и будет дождь, то только поморосит. Вот ветер сильный. Такой может что-то посерьезнее пригнать.
— Ветер с севера. Хорошо бы пригнал туман, да погуще.
— Туман понизу гуляет. А мы на такой высоте, — сказал старший прапорщик, — что к нам может только низкие облака пригнать. Но они тоже как туман. Не лучше и не хуже.
— Видимость бы закрыть… Как думаешь, Шахмырза, если в ливневку полезем, видно нас будет засаде за воротами?
— Зависит от того, в какую сторону они смотреть будут. Если будут прямо за ворота, то обязательно увидят. Их снимать надо. Только как подобраться, не знаю.
Старший лейтенант посмотрел в планшетник и двумя легкими ударами пальцем увеличил изображение. Потом само изображение сдвинул, чтобы как следует рассмотреть всю местность вокруг ворот.
— Вот это что за зеленка? — спросил он Чолахова.
— Кусты. Прямо на камнях растут. Непролазные. Но подходят к самым воротам. В этом месте даже забор ставить не стали. Ни к чему, когда кусты такие густые.
— А что за растения?
— Желтая акация.
— Желтая акация не бывает непролазной. Она гибкая, и всегда можно один ствол отогнуть и пролезть между двумя. Надо пробовать. Сколько там часовых?
