– Звучит очень интересно, – уверяю я.
– Ты в него просто влюбишься! Не могу поверить, что твоя матушка отказалась пойти с нами. Она такой хороший медиум. Хотя, уверена, у тебя тоже есть дар. То, что ты сделала на последнем сеансе…
– Нет, – быстро прерываю я, – это все присутствие мамы… оно привлекло дух.
Синтия морщит носик, и я осознаю, насколько она молода. Вероятно, не многим старше двадцати. На что это похоже: быть такой юной и такой богатой? Мне все равно, что мама считает миссис Гейлорд неотесанной провинциалкой; бьюсь об заклад, ей никогда не приходилось переживать, как бы наскрести достаточно денег, чтобы не остаться ночью на улице. Сегодня на Синтии сшитая на заказ шуба из горностая с белым лисьим воротником, который, вероятно, стоит столько, что можно целый год оплачивать жилье.
– Ну, может, твой дар только сейчас просыпается? Видимо, это передается по наследству.
Не стоит упоминать, что сама я задаюсь тем же вопросом.
От необходимости отвечать меня спасает то, что машина как раз останавливается перед прекрасным зданием в духе Ренессанса, построенным из светло-серого камня. Широкие эркеры придают фасаду радушный вид, что несколько противоречит высокому и неприступному железному забору, огораживающему территорию. В любом случае я не чувствую себя здесь желанной гостьей.
Синтия увлекает меня через ворота и вверх по ступенькам. Ее нарядный облик контрастирует с классическими архитектурными деталями. У дверей я нерешительно замираю; нервы натянуты точно струны.
– Ну же, глупышка. – Синтия протягивает руку и ловит мою ладонь. – Нужно успеть занять хорошие места.
Она тянет меня по проходу, с видом молодой королевы кивая направо и налево уже сидящим на скамейках людям. Думаю, теперь я знаю, в чем секрет светских персон: любое событие нужно превращать в представление.
На стенах кремовая штукатурка, благодаря чему помещение кажется светлым и теплым. А декоративные арки и узорчатые вазы продолжают тематику итальянского стиля. На самом деле атмосфера в святилище настолько спокойная и безмятежная, что трудно поверить, будто люди здесь регулярно пытаются вызывать мертвых.
Комната постепенно заполняется, и я удивляюсь, как много людей, оказывается, интересуется сверхъестественным. То тут, то там периодически попадаются мужчины, но большинство присутствующих – холеные дамы в модных нарядах.
Синтия легонько толкает меня локтем и незаметно указывает в угол комнаты:
– Это преподобный Герберт Каллен. А рядом с ним – тот самый приглашенный лектор.
Низенького и полного преподобного практически полностью заслоняет стоящий перед ним высокий мужчина. Я не могу разглядеть лицо гостя, так как он стоит ко мне спиной, но преподобный смотрит на собеседника с почтением.
Затем любезно ему кивает и уходит за кафедру. Откашливается и гомон в зале стихает.
– Многие из вас слышали удивительную лекцию, которую наш гость читал на прошлой неделе: о спиритизме, науке и религии, – начинает преподобный гнусавым голосом. – И сегодня нас благословили возможностью снова увидеться с ним и послушать еще одну просветительскую речь: о научных основах психических исследований. С удовольствием представляю вам доктора Финнеаса Беннета.
Я вежливо хлопаю вместе с остальными прихожанами, но затем замираю, разглядев приглашенного оратора.
Человек из книжного магазина.
Я с любопытством наблюдаю, как доктор Беннет занимает свое место за кафедрой. Тогда, в книжном, он сказал, что спиритизм – его хобби.
– Благодарю, доктор Каллен, – говорит доктор Беннет, непринужденно оглядывая зал.
Рядом со мной Синтия Гейлорд подается вперед, глаза ее сияют. Возможно, личность лектора интересует ее не меньше сегодняшней темы. Доктор Беннет с его румяными щеками и густыми волнистыми волосами больше похож на английского сельского сквайра, чем на исследователя паранормального, а его акцент выражен гораздо сильнее, чем у Коула. Конечно, в детстве Коул много путешествовал с родителями и, вероятно, говорит более по-европейски.
– Дамы и господа, поклонники спиритуализма, еще раз спасибо за приглашение в эту знаменитую церковь и за возможность поделиться с вами той толикой мудрости, что я почерпнул за годы изучения телепатии, призраков, экстрасенсорного восприятия и психических аспектов спиритизма.
Его театральные манеры настолько отличаются от поведения человека, встреченного мной в магазине, что я мгновенно настораживаюсь. Я признаю в докторе Финнеасе Беннете мошенника высшей категории.
Ну конечно, рыбак рыбака…
Он рассказывает об ангелах, демонах и духах-наставниках, и голос его почти столь же завораживающий, как у мамы. До сих пор я не услышала ничего такого, чего не нашла сама, бессистемно штудируя материалы, но тут доктор упоминает о каких-то предварительных исследованиях экстрасенсорного восприятия и предвидения – способностей читать чужие мысли или говорить, что произойдет, до самого события.
Я внимательно слушаю.
– Сначала мы проводим простые тесты с картами и, если испытуемые их проходят, приступаем к более сложным проверкам. Результаты еще не окончательные, но исследование очень перспективное. Я надеюсь опубликовать свои выводы по этому вопросу в следующем году.
Я откидываюсь на спинку скамьи. Что ж, не слишком-то много полезной информации. Кроме того, что, предположительно, существуют и другие люди с похожими на мои способностями, я не узнала ничего нового. Может, если поговорю с ним лично, удастся выяснить побольше, но в глубине души мне не хочется завязывать близкое знакомство с доктором Беннетом.
Синтия рядом со мной слегка покачивается из стороны в сторону, словно тростинка на ветру. Я хмурюсь и оглядываю остальных слушателей – все они кажутся совершенно завороженными доктором Беннетом.
– Итак, друзья, все вы понимаете важность моей работы. С волнением сообщаю, что ищу для покупки земельный участок в Нью-Йорке для строительства американского отделения Общества психических исследований, а также лаборатории.
Он поднимает руку, будто предупреждая аплодисменты:
– Но, мои дорогие братья и сестры, такой проект требует вложений, а я… – доктор понижает голос, – всего лишь бедный ученый.
Все сидят неподвижно, едва дыша. Прищурившись, я тщательно изучаю лица ближайших ко мне слушателей. Большинство из них расслабленные, радостные, одурманенные. Некоторые, как и Синтия, слегка покачиваются.
– Ваш милейший пастор, – продолжает доктор Беннет, – великодушно предложил пройтись по рядам с пресловутой шляпой, чтобы положить хорошее начало для новой лаборатории.
Мой рот открывается, когда тарелка для пожертвований начинает передаваться по кругу. Уверена, она будет полна наличных к тому моменту, как вернется к доктору. Я видела, как гипнотизеры со сцены вводят в транс большие группы людей… но в тех случаях зрители были добровольными участниками. И почему-то я сомневаюсь, что здесь все обстоит именно так.
Доктор Беннет внимательно изучает толпу, на его устах играет улыбка. Он скользит по мне взглядом, смотрит дальше, но… тут же возвращается, и улыбка его меркнет. Я скрещиваю руки на груди и вскидываю брови. Доктор слегка кивает в ответ, и уголки его губ снова чуть приподнимаются. Если он и нервничает из-за возможности разоблачения, то виду не подает. Возможно, я ошиблась. И тут Синтия достает из сумочки стодолларовую купюру и кладет на тарелку.
А может, и не ошиблась.
Тарелка для пожертвований возвращается к отправителю, и мы собираемся отведать кофе и десерт. Народ стряхивает пелену с сознания и спешит получить свое овсяное печенье и имбирный крем. Синтия вызывается добровольцем подавать кофе, и я, взяв чашку и отказавшись от печенья, подхожу к небольшой группке людей, окруживших доктора Беннета.
Хоть я на самом деле и не видела, как он гипнотизирует толпу, зато заметила некоторые признаки того, что люди были введены в транс заранее, а сегодня доктор просто использовал ключевое слово. Человек в таком состоянии открыт для предложений вроде «положите денежку на тарелку».
– Думаю, что автоматическое письмо – прекрасный способ связаться с миром духов, – говорит доктор Беннет, – но на свете очень мало людей действительно на это способных.
– Доктор, а сами-то вы медиум? – интересуется мужчина с густыми усами и ярко выраженным немецким акцентом.
– Боюсь, что нет, мистер Хубер, – смеется Беннет. – Мои таланты лежат в другой области.
– Воистину, – бормочу я.
Он поворачивает голову в мою сторону:
– А вы кто?
– Анна Ван Хаусен.
– И вас интересуют медиумы и спиритизм, мисс Ван Хаусен?
Значит, он не вспомнил, что мы встречались в книжном.
– Да, среди прочего. – Я невинно улыбаюсь: – Еще гипноз, например.
