– А дураки, потому что были. – Разноголосо послышались выкрики.
– Поверили! Вахлаки!
– Ну, как же… Представительные такие были…
– Партнёры.
– Ладно, – говорю, обрывая шум, – если документы есть – поищем.
– Вот это б хорошо! Это б здорово, председатель.
– Найти, и по наглой их хитрой морде… По морде, кулаком.
– Либо к стенке, и всю обойму по имя…
– Это правильно, – все весело рассмеялись. Мужики охотно поддержали. – Это уж обязательно!
– По своей лучше бейте… Полезней будет. – Послышался знакомый женский голос. Именно его я и слышал ночью в темноте, после собрания. Светланой её, вспомнил, зовут. Нашёл её взглядом. Она смотрела вперёд и вокруг себя, задиристо, с вызовом. Но, встретившись с моим взглядом, вдруг спряталась за чью-то спину. Я усмехнулся. Вроде смелая, а – спряталась. Чего это? Приятная на вид, отметил. И молодая вроде… Но размышлять об этом было некогда, не к месту. Шло собрание.
Народ её замечание принял легко, как и первое предложение.
– И по своей, да. Конечно. – Добродушно согласился. – Чтоб на крючок больше не ловились.
Сильными эмоциями бурлило собрание…
Целых четыре часа ушло на обсуждение проблем и прикидку планов. Но главные решения приняли единогласно: создать как бы артель…
– Голых и нищих, – кто-то шутливо определил.
– Нет, скорее всего артель пенсионеров у нас будет, – поправили.
– Тогда уж пусть будет артель «Путний путь». Не президентский вроде, тут без подхалимажу, а как бы – хороший путь.
– А почему – как бы?..
Вот шутники, глядя на меня, улыбаясь, качала головой Валентина Ивановна. Устал народ, говорил её взгляд, пусть пары спустит. Давно такого настроения не было. С хорошим прицелом шутят, с верным.
Но карандашом постучала по графину грозно.
– Всё, успокоились, товарищи, успокоились. Слушаем решение.
– Создаём артель, – продолжаю излагать программу. – Как решили, по выращиванию свиней с глубокой переработкой продукции. Попутно и несколько коров – для себя – поднимем. Кое-что из сельхозпродукции ещё вырастим: картофель, капусту, свеклу, лук там, редис, столовый хрен…
– Ага, будем, как Софи Лорен. – Вновь с места выкрикнула весёлый девиз Дарья Глебовна. Вот ведь, язва, с усмешкой подумал я, вовремя бабуля вспомнила. Была когда-то такая концертная шутка. Люди вновь рассмеялись.
– Точно, Глебовна, ну и память.
– Баба иностранная, но широкоэкранная.
Га-га-га… Хо-хо-хо… – развеселилось собрание.
Выдержав паузу, не принимая шутки, я продолжил в том же серьёзном тоне:
– В начале возьмём на себя столько дел, сколько поднять сможем. Но, главное, всё в одну копилку, и всем по труду.
– Как при коммунизме.
– Нет, как при чрезвычайных обстоятельствах, – с нажимом, поправил я, – Сейчас, только объединившись сможем выжить. Только вместе.
– А деньги где на это возьмём?
– Да, люди! А с деньгами-то как? Забыли?
– Во, точно: свадьбу собрали, а жениха с невестой не назначили. Ну, колхоз, ну, деревня!..
– Ха-ха-ха!.. Размечтались!..
– Раскатали губу!..
– Хо-хо-хо! – уже не просто смеётся народ, покатывается.
Я не забыл. Я не мог забыть. Не дошли ведь до них ещё.
– А деньги… – я рукой остановил шум, и так же решительно заявил, будто работаю директором Центробанка. – Деньги найдём! Посчитать, – говорю, – только нужно: сколько у нас дворов, по сколько поросят возьмём, сколько комбикормов понадобится на откормочный период…
Только два лица, вижу, не веселятся. Одно из них Мишкино.
– Дядь Жень, Евгений Павлович, – по одним губам угадываю. Мишка напротив меня, в первом ряду сидит. Подняв руку, нетерпеливо тянет её вверх, трясёт, словно в школе, подпрыгивает.
– Да, – едва не кричу. – Тише, пожалуйста, товарищи! Не слышно. – Собрание чуть приутихло. – Говори, Мишель. Что ты хочешь сказать?
– Я хотел спросить, – поправляет Мишель. – А сколько нужно? – В глазах слёзы, на лице обида. За меня сейчас, вижу, обида.
– Чего? – переспрашиваю, хотя отлично понимаю, что о деньгах и спрашивает сейчас мальчишка, но… тяну время, с мыслями собираюсь. Не ждал я помощи именно от него. Не ждал. Ребёнок ещё ведь.
Собрание притихло. Шикают друг на друга, интересно всем…
– Ну, денег! – как первокласснику поясняет мне Мишка, и звонким уже голосом, с нажимом спрашивает. – Вы же про деньги сейчас говорите, да?
– Про деньги. Да. А что? – Вновь глупо топчусь на месте.
– Есть деньги. – Чеканит Мишка. На лице решимость и восторг, как у троечника – раньше всех решившего сложную задачку.
Фраза повисла.
Такую именно тишину я слышал кажется только в цирке, когда воздушный акробат, высоко под куполом, оторвавшись от одной тоненькой трапеции стремительно летел сквозь огромную пустоту к другой трапеции… встретятся ли! Поймает ли!!
– Где… есть? – Заполняя повисшую паузу, спрашивает уже Валентина Ивановна. В голосе сильная доля иронии, сарказма, но, я различаю, и капля надежды. Как раз, как у той учительницы: Неужели решил?! Сам!! Не может быть! Списал, наверное! Ой, списал!.. Нет?!
– У меня есть! В банке. – Простодушно парирует иронию Мишка и садится на место.
– Ха!.. У него, люди!..
– У мальца!! В банке!! – Собрание вновь взрывается ироничным, теперь уже точно до слёз, истерическим смехом.
– Ох!.. В трёхлитровой, наверное!
– Кошкины слё-ёзы!!
Вовсю веселятся шутке. А мы с Мишкой смотрим друг на друга. Только мы и понимаем сейчас смысл заявленного. Я с удивлением и благодарностью смотрю, а Мишка просительно, поддержки ждёт: «Ну чего они так смеются, Палыч? Не верят?! Скажи им, дядь Женя, скажи. Я же не вру».
Киваю головой: конечно, поддержу, Мишель. Конечно, я знаю, что ты не врёшь. Я – верю. Я – с тобой. Как завзятый трибун поднимаю руку вверх – жест, замечу, вырабатывается на публике мгновенно, – смех тут же умолкает. Отсмеялись люди. Вытирают кулаками слёзы, швыркают носами…
– Повеселились, и будет, – говорю. – Что касается денег, я подтверждаю, кое какие у нас есть. – У меня действительно и в баксах кое-что есть, и в рублях, и что-то на кредитных карточках там. На первое время хватит, я думаю. – А не хватит… – Уверенным тоном заявляю. – Ещё найдём! Главное, что б работа была.
На лицах собрания полнейшее смятение: и радость, и недоверие, и надежда. Надежды всё же больше. Как у матросов, завидевших вдруг землю: только б не мираж.
– Так, это что ли правда, председатель? И деньги мал-мала какие у нас есть? – послышались вопросы.
– Не шутка?
– Какие уж тут шутки! – Пожимаю плечами. – Мы ж о деле говорим. Ни я, ни Мишель врать не будем. Мы люди серьёзные, ответственные.
– Эт, да! Это уж понятно.
– Вот подвезло, люди!
– И председатель теперь свой есть и деньги… Факт, как повезло!
– Так, о чём тогда разговор, земляки! Записываемся срочно тогда.
– Эй, Валентина Ивановна, меня первой записывай! Я одна возьму четырёх поросят, и одного кабанчика! – Мгновенно выстроилась очередь из леса рук.
– И я тоже. Записывай, председатель. Феклистова Людмила Леонидовна я.
– В очередь, в очередь!..
– Меня сначала, я первая предложила. Зимины мы. Пиши. Петро Михалыч и я, Вера Григорьевна. Четыре самочки и одного кабанчика записывай на нас.
– А мы Пронины, председатель. Мы шесть поросят возьмём. У нас стайка большая. Не то что у Леонидовны.
– Не боись. Я, если что, и в избе подержу, на кухне, не впервой… Как курей…
– Я тоже могу взять штуки три, четыре…
– Не надорвёшься, Вера Фёдоровна, в твои-то годы?
– Чего?
– Того, говорю. Ты ж глухая, не услышишь, как они орать-то у тебя будут… с голоду.
– Чего? Орать? Хто?
– Поросята-ть твои… Хто! Хрю-хрю.
– А, поросята!.. Глухая совсем ноне стала, плохо различаю… Нет, орать они у меня не будут. Я ж держала свиней. До шести голов. Да!
– А нам бы бычка и тёлочку…
Ещё затратили полчаса и, наконец, перешли к «разному».
Есть, товарищи, такой раздел в повестке любого общего собрания – кто забыл – есть! Он сохранился. В самом конце он. Позже могут быть только танцы, и разные последствия этого.
Здесь, сейчас, в «разном» важного было достаточно много, я отметил. Первое: на дальней окраине поля, под дальней рощей, кто-то засадил, оказывается, поле коноплёй. Кто? Это ж страшный наркотик! Мафия, значит! Чёрт знает что! Второе: лекарств нужно старикам срочно достать. Третье: срочно найти вывезенную технику…
– Председатель, – снова слышится тот знакомый женский голос – Светлана. Сейчас она поднялась, стоит. Руки теребят концы тоненького пояска, подчёркивающего её талию. Аккуратная, в меру полная фигура, полная грудь, лицо светится смущённой полуулыбкой, на щеках ямочки, стрижка короткая, но пышная, волнами, в ушах серёжки. – Нам бы музыку какую… – Голос у неё приятный, мелодичный, не хриплый – не курит, значит! – даже звон колокольчиков в нём слышится… кажется… – Чтобы танцы были. – Говорит она. – И самодеятельность тоже… Если можно. Желательно, в общем.
